12. Татьяна вышла из курятника с маленькой корзиной яиц. О своём внешнем облике с утра не думала: заношенный халат, волосы под платком, чтобы не попали в тесто, которое она начала замешивать для пирога. Да вот яиц не хватило, благо, все своё есть в хозяйстве, под боком. Вышла она, вся такая простая, обломок сена зацепился за кончик косы, и тут же почувствовала себя ужасно неловко - Кузьма стоит во дворе у брата, в лёгкой кепочке-восьмиклинке, разговор держат серьезный, сразу видно по озабоченным лицам. Татьяны он не заметил, но как ей не поздороваться, уж и свиданий у них было порядочно, да и ёкнуло Танино сердечко при его виде - мил стал. Она поправила свой беленький платок, но изысканности от этого не прибавилось.
— Здравствуй, Кузя! - сказала она ему с крыльца дома.
Кузьма обратил на неё взгляд. Он отнюдь не обрадовался встрече, а будто даже был раздосадован этим.
— А, привет, Тань, - ответил он бесцветно и сразу отвернулся к брату.
Татьяну это задело. Она ожидала, что он улыбнётся во всю ширь, распахнёт руки, подойдёт к забору, чтобы спросить о её делах, ну, как всегда, в общем, не обделит её вниманием, а тут... Стряслось может что, ладно. Ах, он и курит ещё! Вон, папироса в руке, которую он словно попытался спрятать от Татьяны за бок. А обещал же ради неё бросить!
Неприятно удивлённая, Татьяна скрылась за дверью. Кузьма ушёл минут через пять, Татьяна следила за ними через окно. Он был нервным, непохожим на себя. От тяжёлых дум вишневый пирог у Тани вышел неважно: и подгорел чуток, и до конца не пропёкся, видимо, слишком сильно выставила в духовке огонь.
В тот выходной Евдокия с мужем ездили вместе в город на рынок, а Татьяна присматривала за маленькой Машей. По возвращении Евдокия сочувственно посматривала на Татьяну и та догадалась - знает что-то.
— Тань, ты с Кузьмой когда в последний раз виделась?
— Да вот сегодня, к соседям вашим приходил, странным был. Мы лишь поздоровались.
— О-хо-хох, даже не знаю, как сказать.
— Прям говори, как есть.
Евдокия села напротив неё и взяла кусок пирога, откусила.
— Ой, не пропёкся, кажется, - поморщилась она и выплюнула вишнёвую косточку на ладонь. - Короче, к Кузьме вчера жена вернулась. С сыном своим! Ну, она вроде как бывшая, а там кто их разберёт.
Шокированная Татьяна похолодела внутри. Что-то липкое и противное зажало ей горло, но всеми силами она постаралась сохранить невозмутимость.
— Это та, которая бросила его несколько лет назад?
— Ага, - невнятно подтвердила сестра, поглощая пирог. - Манька, уйди! Ничего ты от меня не получишь! - прикрикнула она на кошку, что тянулась к её рту с подоконника, и легонько треснула животное по голове.
— И зачем она вернулась? Хочет семью воссоздать?
— Да поди разбери её зачем! Всё бабье в деревне гудит, терзаясь догадками.
— А Кузьма что?
— Сам в шоке, как видишь.
— Но он же может и не принимать её. Общего у них ничего нет. Дом его отца.
— Ох, Таня! Плохо ты знаешь Кузю! Он же у нас жалостливый романтик, простофиля деревенский, о чём я тебе не раз говорила. Нет в нём, знаешь... - Евдокия выразительно потрясла сжатым кулаком, - мужицкого стержня нет, вот! Из таких верёвки вьют! Жалостливый больно! Сейчас зальёт ему в уши бывшая жёнушка, что одумалась, что любит, и всё такое... А в городе-то, видно, просто-напросто хвост прижало! А Кузя из жалости и примет её, курву!
Татьяна сидела ровно, кусочек своего пирога не ела, а лишь задумчиво переминала его в крошки. У Евдокии при взгляде на неё между бровей залегла морщинка.
— Да погоди печалиться, Тань, ещё ничего неизвестно. Знаю, привязалась ты к нему, да и он влюблён в тебя по уши, все это видят. Не посмеет он поступить с тобою по-скотски.
— Но между нами и не было ничего такого, я всё оттягивала, выламывалась...
Татьяна теперь не знала, сожалеть ли теперь о том, что была такой неприступной, может, если б завязалось у них по-настоящему, он бы и на порог ту бывшую не пустил... А у неё уже и успело всё прошлое из сердца вытиснуться: все любови незавершённые, все обиды. Всему она позволила поблекнуть, решилась дать себе ещё один шанс на счастье.
Евдокия погладила ей руку:
— А может стоит и побороться? - и тут вновь отвлеклась на не унимающуюся кошку: - Манька, брысь! Вот наглая!
Вечером Татьяна нехотя собралась на танцы в клуб. Идти не хотелось, настроение паршивое, но ей необходимо было увидеть Кузьму, встретиться хотя бы взглядом, чтобы многое для себя понять: с ней ли он ещё или уже с той, другой. Но Кузьмы не было и вместе с ним отсутствовала та атмосфера душевности российской глубинки. Без баяна его, без песен вечер казался пресным. Татьяну одолевали терзания, как в далёкой юности. Сердце замирало, трепеща: а вдруг всё-таки придёт? Но он не пришёл.
В понедельник он сам заявился к ней на работу. Дождался за порогом, когда выйдет назойливая бабулька, вошёл и плотно прикрыл дверь.
"Виноватым выглядит" - подумала взволнованная Татьяна.
Она забила шариковой ручкой о ладонь и только это выдавало её взбудораженные нервы. Кузьма шаркнул ногой.
— Я присяду?
Татьяна указала ему на стул для пациентов.
— Пожалуйста.
В открытую форточку залетало щебетание птиц. Так не в тему! По дороге проехал грузовик. Из окон медпункта только и видно, что буйную зелень разросшихся кустов, а Татьяне вдруг так захотелось почувствовать палящее солнце - под ним всё кажется не настолько серьёзным, нежели в отрезвляющей прохладе.
— Ну, ты уже знаешь, наверное... - начал неуклюже Кузьма.
— О бывшей жене твоей знаю. Совет да любовь.
— Таня! Не нужна она мне. Давно не люблю уж. А как тебя встретил, так отрезало.
— У, - хмыкнула Татьяна, - зачем пустил тогда?
— Деваться ей некуда. Она на время. Проблемы у неё с жильём. С работы уволили, за съём платить нечем, а очередь на квартиру никак не подходит.
— Езжала бы к родителям.
— Далеко они очень. Да и тут она привыкла.
— Так она же ничего такого не хочет? Не претендует на тебя?
— Нууу, - замялся Кузьма. - Хочет. Но этого не будет.
— Подожди! Ты говорил, она замуж вышла и о ребёнке я слышала...
— Да там гражданский брак был, официально мы с ней не развелись, как-то не было острой необходимости...
— Чтоооо??? - вскричала Татьяна.
Она порывисто встала и, скрестив руки на груди, не в силах смотреть на него, отвернулась к окну.
— Ну не выгонять же мне её... С ребёнком-то... Жалко.
— Убирайся!
— Таня! Я тебя люблю!
— Молчи!
Он подошёл к ней, взял за локти и силой развернул к себе.
— Ну почему ты такая холодная? Почему не веришь мне?! Брак с ней лишь формальность, я разведусь немедленно, только свисни, и что тогда? Что? Бегаю за тобой, как щенок! А ты неприступная!
— А может я ждала какого-то подвоха?! И вот он пожалуйста! Мне всю жизнь не везёт в любви! Меня резали, резали, все, кого я любила, и кровь из меня пили, а я позволяла им, потому что любила! И больше я такого не хотела! Да и нет во мне больше крови той! И вот только с тобой я стала наполняться ею, оживать! - с громким отчаянием призналась Татьяна.
— Я тоже с тобою ожил!
— А почему орёшь тогда?!
— Потому что ты орёшь!
Он блеснул глазами, притянул её к себе и поцеловал. Татьяну окатило, она обомлела с неожиданности... И оттолкнула его.
— С женой разберись, - сказала она уже спокойно, поправляя свой медсестринский халатик.
— Хорошо, - кивнул Кузя и решительно вышел за дверь.
