Рассказ о девушке, волей Судьбы, родившейся в этом Круглом лесу.
Ночью Усте-знахарке стало плохо. У нее был сильный жар, и она бредила. Устина сестра, Полина, многому научилась в знахарстве и знала, что нужно делать, но Усте становилось все хуже и хуже. Она кричала громко, но не слишком разборчиво. Можно было понять лишь отдельные слова "платок", "кисюня", "ведьма", "Круглый лес".
И, вдруг, совершенно отчетливо: "Мне плохо, пойдите в Круглый лес и отнесите мой платок ведьме! Пусть не сердится на меня за то, что ударила я ее." Через некоторое время, после вновь бессвязных слов, она спросила: "В круглый лес пошли?" И еще добавила: "Тоську-кацапку позовите. Прощение просить у нее буду"
Тоська пришла быстро. Села рядом, до Устиной руки дотронулась.
- Не ругай меня и не проклинай, - тихо, но четко сказала Устя.
- Да, чтоб я кого-нибудь проклинала? И вас не ругаю, и проклинать не буду, - ответила Тоська-кацапка.
Устя попросила принести одно яблоко и разрезать его напополам. Половину яблока велела съесть Тоське, а другую половину начала есть сама. С большим трудом, но съела. Еще раз велела идти в лес и вновь ушла в забытье.
Надо идти в Круглый лес. Но, кто пойдет? Устя-знахарка до болезни успела рассказать о своем происшествии и теперь желающих идти в Круглый лес не найти. Пошли четвертые сутки, а Усте не становилось лучше. Уже и доктора приезжали, но помочь ни чем не смогли. И когда в третий раз Устя спросила, пошли ли к ведьме, сестра ее, Полина, сказала бабкам-соседкам: "Схожу сама, а вы тут присмотрите за Устей!"
Соседки принялись отговаривать ее, но Полина их не послушала. Взяла платок и ушла. Пока дошла, уже темнеть начало. Страшно Полине стало. Стоит на дороге, в лес свернуть боится, все ей чудится что-то страшное за деревьями. Привязала она Устин платок к дереву и убежала прочь. Вернулась домой, смотрит, а Устя спит. И так тихо, спокойно спит. И дышит ровно. Бабки-соседки доложили: "Уснула, как только ты ушла".
Проспала Устя больше суток. А потом проснулась, и как ни в чем не бывало, поднялась и на работу начала собираться.
- Разве же можно тебе на работу идти? Ты же так ослабла, отдохнуть надо! - возразила сестра Полина.
- С чего это мне отдыхать, когда я трудодни не выработала? - Оделась, начала платок свой искать. Найти не может.
- Ты же меня в Круглый лес отправила с платком! Я его ведьме отнесла! - сказала сестра Полина. Удивилась. Ничего не помнит Устя-знахарка из того, что случилось. Помнит только, что в Круглый лес за пижмой ходила и там ведьму встретила. А больше ничего не помнит. Ни как платок ведьме отнести велела, ни как с Тоськой-кацапкой яблоко напополам ела.
Постепенно история с Устиной болезнью начала забываться, но сама Устя не могла забыть события в Круглом лесу. Осень пришла, холода наступили. Уже и глед (боярышник) собирать пора. Но, никто в лес не собирается. И Устя-знахарка не идет.
- Не боюсь я, - говорила она, хотя никто у нее и не спрашивал, но мне глед и не нужен! У меня еще есть. Я в прошлом году много его насушила. Хватит на зиму.
Но, в лес она, все же пошла. Ночью, вдруг проснулась, вскочила с постели и закричала: - В Круглый лес надо идти! - Она, наверняка бы и ушла среди ночи, если бы не сестра Полина. Еле-еле отговорила.
А утром они пошли вместе. По дороге к ним еще две бабы присоединились. Пошли. Вошли в лес. Там тихо, спокойно. Собирают глед. Никаких ведьм, никаких кошек нет. Вдруг, слышат, как вроде бы, детский плач. И все громче-громче. А может быть волки воют? Кто знает? В этих местах волки водились и было их много. Были случаи, когда и на людей нападали. Прислушались. Хруст веток, как тачку кто-то катит. Так и есть!
Так это же Ванька-контуженный! В Большой Крепке его все знали. Когда во время войны немцы заняли слободу, в Ванькином доме штаб сделали. Хороший был дом. Старинный, с крыльцом. Ванька юнцом тогда еще был. Никто не знает, куда он делся. Говорили, что вместе с матерью и старым дедом в другое село подались. Да только и там их никто не видел. Долго их не было в слободе, а после войны вернулся один. Где мать, где дед - не говорит. Да и вообще вопросов он не слышал. Совсем глухим стал. Говорить говорил, но только слова, а не предложения.
С тех пор Ваньку контуженным и прозвали. Вернулся в слободу, а дома нет. После войны мало здесь домов осталось. Какие разбомбили, какие сгорели. Многие люди землянки себе отстраивали. Поселился Ванька у себя на усадьбе в подвале. Жалко Больше-Крепинцам Ваньку. Стали его по очереди кормить да на ночлег к себе принимать. Когда зима. А когда лето Ваньке и под открытым небом спалось хорошо.
Сделался он пастухом. Пас домашних коров. Глухим так и остался. Да, и вообще, немного не в себе парень был.
Продолжение здесь:
Начало здесь:
