Бедным быть плохо.
Но к бедности привыкаешь и чего-то ждешь. Что все само собой изменится, как-то наладится и появятся средства...
Так вот одна женщина в начале девяностых понемногу привыкла. Она жила с пожилой мамой и сыном, мальчиком восьми лет. И работала в НИИ, где почти перестали платить зарплату. Тогда это было обычное дело: я прекрасно помню. И она понемногу привыкла готовить кашу на воде. Иногда добавлять немного китайской тушенки. Картошку можно было купить. Лапшу. А чай можно на несколько раз заваривать. Ко всему можно привыкнуть, в конце концов, не голод ведь, выжить можно. Тем более, мама приноровилась собирать бутылки - тогда многие их собирали. А потом мальчик Илюша принес из школы сосиску, завернутую в клетчатый тетрадный листок. Им на обед дали сосиску - детям иногда давали в школе мясное. Они еще могли платить за школьные обеды. И тетради. И Илюша сказал радостно: "Мама, посмотри, что нам давали! Я не съел, я тебе и бабушке принес!".
И женщина ужаснулась тогда и словно отрезвела. Бросила свой НИИ, яростно, ничего не объясняя, свирепо даже; забрала трудовую книжку и пошла на рынок торговать. А потом стала ездить в Турцию за товаром. И плевала она на то, что знакомые называли ее спекулянткой. И презирали слегка. А другие знакомые корили, что она предала науку.
Главное - своих не предавать. Тех, кто несет нам несъеденную сосиску, завернутую в тетрадный листок. И тех, кто бутылки собирает... Теперь у нее давно несколько магазинов. А Илюша работает в сфере науки, вполне успешно - он получил хорошее образование. И у него своя семья. А бабушка его умерла, но успела пожить хорошо. И лечили ее хорошо. Как могли. И эта женщина с ужасом вспоминает бедность и свое странное оцепенение, странное ожидание перемен. Перемены наступили, конечно. Рано или поздно они наступают. Но мы-то не вечны. И не стоит привыкать к плохому, если можно и нужно действовать - даже если приходится чем-то жертвовать. Без этого никак...
