Василий прожил в доме месяц как полагалось после вахты. Ночевал в гараже. Пошёл однажды на рыбалку, и вот диво – давно такого клёва не было, всю местную детвору переловил! А когда уже было целое ведро карасей с ладошку, то понял, что нести – некому. Валентина швырнёт ведро вместе с карасиками куда подальше.
Подозвал к себе хрипатого мальчишку Кольку, тот всего одного карасика поймал. Знал, что семья у них большая, сказал:
– Вот что, Коля! Забирай себе ведро рыбы, у меня, понимаешь, некому готовить.
Колька, широко разинув рот, закричал:
– Ну, дядь Вась! Всё – мне! Но я мамке скажу, что ты, дядь Вась, рыбу отдал, мне мамка в жизнь не поверит, что я поймал столько.
Василий Игнатьевич улыбнулся. Как же ему сейчас не хватало этих слов мальчика!
Утром пришёл Колька, громко постучал в ворота. Валентина нехотя вышла из дома, и когда шла к воротам, проговорила:
– Кого ещё там чёрт принёс...
Открыла дверь, что была встроена в ворота, и удивилась. Мальчик стоял с целой тарелкой нажаренных карасиков, которые издавали действительно вкусный дух.
Вы читаете продолжение. Начало здесь
Колька говорил восторженно:
– Тёть Валь! Вот, горяченькие ещё. А где дядь Вася? Он вчера целое ведро рыбы наловил, нам отдал, мама Вера с утра нажарила, ух, мы все наелись! Вкуснотища. Велела отнести вашему добытчику и спасибо сказать.
Валентина приняла тарелку с рыбой, не сказав мальчику даже спасибо. Но то, что Колька назвал Василия добытчиком, неприятно укололо её самолюбие.
Зашла в гараж, Василий не спал, сидел и курил на кровати.
– Вот, тебе рыбки принесли. В дом свой ты уже ничего не носишь, кроме себя.
Василий, увидев жаренных карасиков, едва улыбнувшись, ответил:
– Ты бы, Валя, рыбу эту вместе с ведром выкинула.
Валентина громко подтвердила:
– Да, уж не сомневайся. Возись с этой рыбой.
Василий Игнатьевич задумчиво произнёс:
– Ты, Валя, всё ругаешься, а я вот детство вспомнил. Вчера мальчишки как только не хитрили на рыбалке, чуть ли не один в один со мной рядом удочку закидывали. У них не клюёт, а у меня – клюёт. Поделился секретами, что с детства известны, и они тоже потихоньку стали ловить. Порадовался маленько за них. Жизнь что, она проходит, все подохнем. Даже самые хитрые и денежные, все помрут, тут у Господа полная справедливость получается. А они, мальчишки эти, секрет ловли рыбы тоже кому-то передадут, землякам передадут, маленьким землячатам…
Валентина смотрела на него скептически.
Василий снова ей сказал:
– Ты, Валь, не беспокойся, деньги присылать буду.
Валентина хмыкнула:
– А чё мне беспокоиться, – и, сильно хлопнув гаражной калиткой, ушла.
Потом вернулась, сказав:
– Я там сегодня щи сварила, какие ты любишь, иди, поешь.
Василий тихо ответил:
– Хорошо, Валя.
Валентина удивлённо посмотрела на мужа. Подумала: ну, надо же, ругаю его, ругаю, а он – хорошо, Валя.
Отведав одного жаренного карасика, Василий Игнатьевич потянулся за следующим, да и съел всю рыбу сразу. Вспомнил Кольку, что тарелку с карасиками принёс. Такой и он когда-то был – хрипатый, холодное молоко любил.
Решил, что надо пойти, отнести тарелку Вере: там семья большая, каждая тарелка на счету. Бывало, станет мама разливать суп, а одной тарелки кому-то не хватит, другим занята тарелка, например, творогом, покачает головой, де, недоглядела, пойдёт, вынет из серванта праздничную тарелку...
Вера приняла чистую тарелку и глубоко вздохнула. Сказала:
– Ты, Василий, сядь, поговорим. Хочешь, водки налью?
Василий с охотою ответил:
– Можно. Только ты, лучше чай с травами запарь, который мама твоя умела собирать, у вас самый вкусный чай был в селе.
Вера улыбнулась:
– Такой, как маманя делала, не смогу. Но чему-то вроде тоже научилась. Сейчас, подожди маленько. Я не все травы люблю, только те, которые вкусные. А пока водочки ахнем.
После того, как чай был запарен, а водка выпита, Вера заговорила:
– Про то, что плохо живёте с Валентиной, всем ведомо. Хотя и деньги у вас есть, и достаток. Только вот, думаю, любишь её ты, Василий, а иначе б давно ушёл бы. Ведь так?
Василий Игнатьевич, выпив водки и закусив маринованными маслятами, грустно ответил:
– Оборвалось, Вера. Если бы переменилась она ко мне… Если бы снова относилась ко мне так, как во времена, когда дети маленькие были, тогда б я остался и любил её, верное слово тебе говорю.
Вера улыбнулась:
– Непонятные вы, мужики, для нас, баб. Правда, непонятные. Обстирываем вас, готовим еду, спим с вами. Вот вроде бы всё о вас знаем, а оказывается – ничего. А Валька твоя – ду//ра.
Василий поглядел на Веру. Подумал: мается с оравой ребятишек, достаётся ей по полной программе и даже выше, а понимает мою душу… И если такой человек понимает, может, не погибну, может, останусь жить?!. Ради детей жив останусь…
А Вере сказал:
– Пока ты травы доставала на чай, я всё глядел на тебя и маму вспоминал. Какие мудрые старики у нас были, все травы наперечёт знали. Лечились ими, сколько жизней спасли эти травы. Доктора в городе далеко, а нам выживать надо. Но врачам городским я прогул бы поставил, и назвал бы его «деревенский прогул». Не подумай, Вера, не виню никого. Вспомнил, как детишек в город возил на «Запорожце». Всякое было, наболело. Люди не любят себя считать виноватыми, а я вот считаю, что виноват. В чём, спросишь меня? Ладно, не будем о грустном… И так отвлёк тебя от дел, Вера.
Вера встрепенулась:
– Ну что ты, Василий. Поговорить о жизни надо, просто надо.
***
Снова уехал Василий Игнатьевич на вахту и домой больше не вернулся.
Алёшка ушёл в армию.
От людей случайно узнала Валентина, что снимает в районном посёлке Василий комнату. Деньги он ей присылал такие, что её подруги, которым она рассказывала, сколько присылает Василий, в глаза открыто завидовали. Валентине это нравилось.
Но когда оставалась одна, то думала с горечью: у-у, ушёл, козёл вонючий!.. Да, не любила. А вот чего-то теперь не хватает. Вот что это такое? Сроду за человека не считала, а тут – тоска какая-то.
«Пойду, чая с мятой заварю, нервы успокою. Приползёт, куда денется, прощения попросит, а я ещё подумаю – прощать ли. Деньги даёт, но мне мужик в постели нужен. Не может он, видите ли!.. Ну, чего о нём толковать. Слабак и есть слабак».
Так продолжалось полгода. Даша выходила замуж, свадьбу гуляли в посёлке. Дочка специально подгадала, чтобы папа был на её свадьбе. Увидев на свадьбе Василия, раздобревшая не в меру Валентина не сразу и узнала Василия – так сильно он похудел.
Обмолвились немножко меж собою, и всё. Василий вовсе не пил на свадьбе, ел плохо, и Валентина это заметила.
Пришло время получать очередные деньги от Василия, а денег – нет.
Забеспокоилась.
Узнав от людей, что Василий лежит в больнице в городе, сначала решила, что сроду не поедет. «Ненавижу его!» Но что-то тянуло, и это что-то не сразу и не вдруг стало перевешивать, и она решилась.
Пока ехала, мысли в голове Валентины были такие: приеду, обрадуется, поди, да и дети будут на меня меньше коситься. Тоже, небось, обрадуются, когда узнают.
У Василия была операция по удалению язвы желудка. Проходила операция сложно. Беда мужиков в том, что терпят боль до последнего, пока совсем не упадут. С Василием так и произошло, приехал с вахты, еле продержался, мужики на вахте жалели его, давали отлежаться. Он же ел через силу суп, пил чай, и – снова в работу.
Теперь, думал Василий, отдых, может, и легче будет. Пошёл в магазин и упал, потеряв сознание, язва закровила.
Хорошо, землячка шла, тревогу подняла, увезли в больницу. Но пока Василий лежал на земле до приезда «Скорой помощи», ещё и сильно простыл.
Совсем высохшим лежал он на больничной кровати. Вошла Валентина, будто видение в глазах. «Помираю, что ли?.. Неужто жена чудится», – подумал Василий.
Валентина подошла к кровати. Что-то шевельнулось у неё в душе, чего не было так раньше. «А Василий-то весь высох, не узнать. Такой работник на вахту не поедет».
Василий поглядел на Валентину, тихо сказал:
– Пришла Валя!
И вот вроде бы самые обыкновенные слова «Пришла Валя», а у Валентины от того, как были произнесены эти слова мужем, аж сердце не так забилось. Не счесть, сколько ласковых слов говорил ей за годы семейной жизни муж, а эти слова даже и неласковые, обыкновенные.
Снова подумала: ну что это такое, не было так сроду, но Василия впервые за всю прожитую с ним жизнь стало ей жалко.
Когда вечерами сидела она дома одна, смотрела на добротную обстановку, думала: и зачем мне одной всё это?! Вася каждый гвоздик тут вбил.
«Ой, кажется, мужа Васей назвала. А часто ли я так его называла? Всё Васькой, Василием редко, только когда деньги приносил. Всю жизнь прожили вместе, не бил никогда, и любил, это я и чуяла нутром... Сколько всего сделал для меня Вася… Сколько весёлых моментов в жизни было, пока детей растили. Детей по многу в семьях было, так все бегут к нам, знают, что у нас есть деньги, занимали. У нас всего двое, это для деревни мало. Надо бы рожать, для себя хотелось пожить, и пожила, делала аб//орты, но жила, и наслаждалась своим достатком. Другие победнее живут, а счастливо живут, видно же.
Теперь дети выросли. И, смотришь, пятеро у бабы детей, а она – счастливая. Те, что постарше, уж работают, вот и легче таким семьям.
И мужиков своих бабы ругали, но не так, как я. Если подумать, то я – самый настоящий изверг получаюсь, а не Вася мой. Какой он изверг?! Хромому муравью лапку перевяжет, да в больницу отвезёт. Скольких больных детишек спас, вывозя по бездорожью в больницу, один врач даже сказал, что на таких, как мой Вася, земля русская держится. Он-то сам сроду бы не сказал, а вот люди – сказали…»
Как будто свет в глазах померк у жены Василия в эти секунды. Подкатило к груди что-то страшное, невиданное доселе. Мать, отца похоронила, а такого – не было. «А если Вася умрёт? Вон он какой тяжелый!..»
Валентина громко, не стесняясь никого, расплакалась, нет, разрыдалась. Словно дамбу прорвало в душе её, и вытекала в этот прорыв вода гнилая. И дай Бог, чтобы перекрылась дамба, да наполнилась чистой водой Валиной души...
Окончание здесь Начало рассказа здесь
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Другие истории этого автора этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь
Книга Анатолия Казакова здесь