Родила Настёна сыночка свово невзрачненьким, так ей казалось. Да что ей, всей деревне так казалось али виделось. Вот, казалось бы, только родился на белый свет человечек, ни былиночки, ни травиночки никакой не ведает, ни разговаривать, ничего ишшо не может, а слухи тут и там ползут, и нет им, окаянным, никакой преграды, нет никакого заступа.
Несуразного, али глупого вовсе, Настёна в девках родила. Он, де, и ножонками не так дрыгат, как все младенцы, не так улыбается. Другие орут, а этот молчит, всё не такк делат.
Настя кормила сыночка свово грудью, да думала, ругала себя за доверчивость. Нет теперь обманчивой пелены на глазах, понимала уже ясными мыслями, что теперь ругай – не ругай, а надо как-то выживать.
«Дудонит мальчонка мой грудь, у других покусывают титьку, а мой вот нет. Видно, мамку жалеет. А как он будет жалеть, если он ничего не понимат? А может, понимает всё, али чует? Учёные вон сколько лекарств изобрели. А от рака – нет лекарств… Даже таки умны люди много чего не понимают, а тут – дитё. Спасибо, сынок, что грудь мою не кусашь, жалешь мамку свою, не тиранишь. А и пусть насмехаются, всю жизнь над кем-то, смеются, такая жизнь, людей трудно переделать. Возможно ль? Да, поди, нет».
Это если муж злой, бьёт бабу свою, жену, она бояться его начинает, меняется на глазах, не такая как в девках была становится. Вот и перемена в мозгах происходит, глянешь, а уж нет былой, весёлой заводилы, тоска в глазах. Это многовековая бабья тоска, Настя давно эту тоску в бабьих глазах заприметила, и отгоняла её, окаянную, как могла. Но вот, не смогла, ну и пусть, чего теперь!.. Значит, меняется человек. Бывает, горе меняет, бывает, радость. А многие и вовсе в мыслях не меняются, такими, пока не помрут, и остаются.
«Ну, пусть смеются, пусть, – Настя заплакала и, глядя на сыночка с какой-то, доселе небывалой уверенностью подумала, – дудонь, дудонь, сердешнай…»
***
Деревня их Макарово маленькая, все ходили на работу в большое село Полевое. Неподалёку оно было – соединили рабочую силу начальники. Пригнали на помощь в страду парней, девушек. Был вечер, все молодые, красивые. Костёр, гармонь, брага, вино, и Настю молодой парень Иван уговорил хлебнуть глоток.
Если бы не этот глоток, и не было бы ничего. Да и как не влюбиться!.. Какой гожий парень, глаз не оторвать! Знамо дело, девки все с ума враз сошли, влюбились, злились открыто на Настю. Дуня Косолапова прямо в глаза при всех, чтобы все слышали, говорила:
– Вот те на! Мы тут девки все таки румяны, а Ваня Наську выбрал. Где справедливость? У нас кровь с молоком понапрасну киснут, пошто на неё только и глядит?! У неё и ноги тощие, ни сзади, ни спереди виду нет. Ой! Как любви хочется! Аж спать не могу. Душевный зуд замаял.
Коля Евтихов из местных парней ответил Дуне:
– Не, Дунь, то не душевный зуд. Видно, время пришло любовь тебе познать.
Дуня громко ответствовала:
– Во, куда его потянуло. С тобой, что ли?
Коля покраснел, но ответил:
– Ну, хошь бы и со мною.
Евдокия, видя, что на них все смотрят, чтобы отмахнуться быстрее от такой беседы, нагрубила:
– Вот дурак!
Коля разошёлся, и откуда что взялось:
– А чё это дурак, ты спробуй, потом обзывайся.
Дуня отвечала уже миролюбивее:
– Всё, Коль, всё. Любовь, она не напоказ, понимаешь?
У Анастасии и вправду, словно разум помутился, не ведала, что происходит вокруг: вот, стало быть, какая она, любовь!
«Только почему же мне так на душе неспокойно?! Ой, мамочки! У нас уж до того дошло, что люди только после свадьбы делают. Не удержалась. А как удержишься? Проходу не даёт, а я ведь тоже люблю его, окаянного».
Всю неделю любились молодые в лесу, каждая берёзонька, осинка их укрывала от людских глаз, каждый пенёчек им скамеечка удобная. Кажется, нет удобнее пенёчка того! Маманя говорила, тятя на дрова срубил это дерево. Ведал ли ты, тятенька, что твоя дочка любиться будет на этом пенёчке? Да, поди, видишь, у Бога все живы.
Только вот беда, трудно, ох как трудно спрятаться от людских глаз! Счастье в глазах глиной не замажешь. Светятся глазоньки, от любви светятся, без света всё видать в любую темноту.
«Дуня Косолапова углядит нашу любовь. Ух, любопытная! Может подкрасться, ботнуться на землю и наблюдать. Я её шибко изучила, все глаза проглядела, вроде нет её нигде… Ой, а он снова целует! Ой, как хорошо! Ну вот кто придумал эту любовь, увлекат шибко, ох, увлекат…»
Как хватало сил потом в поле весь день работать, не ведомо. В обед только на полчаса вздремнёт Настя, а Дуня уж будит, специально не даёт спать, работать зовёт, и язвит:
– Чего, засыпашь? Любитесь с Иваном? Знаю, знаю. По довольной роже его и твоей вижу. И как от меня укрылись? Ничё, я выслежу. Я настырная.
Настя ответствовала:
– Чего это он довольный? Нормальный. Чего выслеживать нас? Мы чё, одни по кустам прячемся? Всех не выследишь, бинокля, подзорной трубы у тебя нет. Найдёшь и ты свою любовь. Я знашь, сколь ждала? Ух! Страх сколько!
Дуня злилась:
– А как не довольный!.. Юбку-то задрала перед ним. А он, кобель, девку молодую почуял. Эх и жаркий наверно?
Настя покраснела, но смело ответила:
– Ты, Дуня, не злись. Моей вины нет, сама должна понимать. Просто так бывает в жизни.
Подруга не смолчала:
– Посмотрите на неё, мудрая какая. Давай, подымайся, работать надо, а то, что вы ночью не спите, это не в счёт. И зевота ваша меня не проймёт. Будем ломить на равных, спуску не дам.
***
Красивый парень уехал, а брюхо расти стало у Настёны. Чего не расти, раз дело сделано. Вот уж поносили земляки Настю, кто во что горазд. Издевались, изгалялись досыта все, кому не лень. Наелись осуждениями.
Не раз думала Анастасия: «В одной деревне живём, а дело случилось – тут же осудили! Да как! Все косточки перемыли, и каждую косточку по нескольку раз. Теперь, значит, косточки мои чистые, аж блестят».
Невиданное дело в бабьей душе творилось: Насте думалось, что от пересудов она и вправду чище становится. Нашёлся только один человек. пожалел. Дед Павел, бывало, от напраслин этих качал седою головою и баял так:
– Откуда вы, бабы, чего берёте? Чего напраслину городить. Ну, случилось с девкой, ну, родит, чего плохого? А без дитя лучше, что ли?! Вот сколь одинокими старятся? Плачут по ночам в подушку, воют, индо собаки. Бабы, конешным делом, с другой планеты к нам присланы. Люблю я вас, окаянных! А вот был бы я бабой, ей-богу бы согрешил.
Дед глубоко вздохнул.
– Где мужиков вам, бабы наши родненькие, взять? Война повыкосила мужиков. Да какие все хороши на войну уходили, сильные, ух. А детей-то надо делать? Придут вороги, надо им ответ дать по наглым рожам. Не мне, старому, воевать, молодым надобно. Двадцать один год уж как война завершилась, нашей славной Победой. А сколь баб без детей, без мужиков живут? Кто шшитал? Эва! Это всё скорбь великая, и тут, чтобы спасти Россию, без греха не обойтись.
Дед Павел улыбнулся, чем сбил с толку женский пол:
– Да не один раз бы согрешил, увлекательно это дело. Дак вот, если бы бабой был, двоих бы родил али троих, а может и больше, а там пусть осуждают. Я бы себе на всю жизнь радость бы сделал. А как же, дитя – радость. Понятно, судьба как сложится, никому, окромя Бога, не ведомо, а всё же радость дитя-то. Не плакать в подушку надо, а детей рожать. В городе сложней прокормить, а тут – корова. Ну, в конце то концов, мы же все выросли, и им, кто ишшо не родился, тоже охота изведать жизнь, ведь интересные моменты бывают в жизни. Сказ мой таков, бабы, я бы нарожал детей. Боженька и то бает, мол, плодитесь и размножайтесь, а вы тут канитель устроили.
Накидывались на деда бабы все скопом, тут спуску не жди. Дуня Косолапова первой:
– От тебя, что ли, старый, рожать? Тут молодой жеребец надо. А он уехал, только Наське и повезло.
Дед Павел поддержал девку:
– Я уже не гожусь, а так бы с удовольствием, милая Дуняша. А ты, Дуня, съезди в город, погуляй там, родишь, и будет у нас новый житель деревни. Ежели девка будет, бабы кашу варить научат, щи, кажинную травинку ведать будет. А ежели мальчик, я его рыбачить обучу, а в наследство свой бредешок оставлю, без рыбки не останешься. Не золотая рыбка, знамо дело, котора желание спо,лнят как в сказке. А та рыбка, что брюхо досыта ушицой наполнят, наяву, едрёна Матрёна. Поняла, девка? Я те сурьёзные дела жизни толкую.
Дуня краснела на глазах при таких словесах дедовых. Но что дед, Дуня, другие бабы… Насте жизнь надо жить. Хотя Настёна Андреева была в душе благодарна деду за поддержку.
Жила Настя с мамой Аграфеной в махонькой избёнке, не успел тятя большую избу поставить. Известное дело, войны мужиков у женщин отнимают. Одиноко бывает в махоньких деревнях, если семьи большой нет.
Качает Настя дитя свово на руках. Нет, и в мыслях не было удавиться! Решила твёрдо: рожу! И вот он, обсуждаемый всей деревней, её дитё.
«Дрыгай, дрыгай ножонками, сынок родненький. Отец твой красивый о нас не вспоминает. Я ему не говорила, а люди сказали, донесли весть. А у него другая, говорят. И он боится, что она узнает. Не бойся, Ванечка, с моей стороны беды у тебя не будет.
Я средней паршивости в девках была, страшной никто не называл. А ты, сынок, в кого? Младенец ишшо, а уж для всех немил».
И тут мысли молодой матери словно озарились и взяли силу. Да разве для всех? Клавдия да Лукерья языком как помелом метут негожее про дитя, а боле ни от кого не слыхала. Даже Дуня молчит. И как-то сказала бабам, что тоже, как Настя хочет. И – заплакала.
Вот и пойми баб наших! Ни один философ не поймёт сроду. Думы, думы, думы, поди избавься от них! Надо как-то продышаться, воздух лечит. Дыши, Настёна, дыши. Это поначалу напират, а потом отпускат, и вот когда отпускат, надобно этот момент ловить и продолжать жить.
«Ничего, принимайте нового жителя! Хотите, не хотите ли, уважаемые земляки, а состаритесь, помирать приспеет пора, кому на погост отнесть гробики-то? Всем охота, когда помрёшь, на родном погосте рядышком с церквой лежать. Ругайтесь, ругайтесь, а такие, как мой мальчонка, продолжат нашу деревню, и за могилами доглядят. Эх! Земляки!..»
Вдруг Настя улыбнулась. Вот она, жизнь, только о грустном думала, а новость на деревню новая свалилась. Дуня Косолапова в город съездила! Теперь брюхатая. С моим сынком её дитё друзьями будут. Прав дед Павел…
Продолжение здесь
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Другие истории этого автора этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь
Книга Анатолия Казакова здесь