Люблю Донбасс, хоть не был там ни разу, но там жил мой друг Василий Родин. Родин! Родина! По-настоящему патриотичная фамилия у моего друга была, да постой, брат, почему же была, есть она в его детях, внуках.
Работали мы с Василием в огромном радиаторном цеху. Поначалу я работал на сдельщине сварщиком, но потом простудил почки, и, так как здоровье сильно дало сбой, стал трудиться дворником при нашем родном заводе отопительного оборудования. Поглядел начальник цеха Александр Дмитриевич Васяев на меня да снова в цех сварщиком позвал, сказал так:
– Ты на сдельщине не сможешь, а в ремонтной бригаде можно тебя пристроить, там легче.
В ремонтниках работало человек пятьдесят, а то и больше, и среди них был Василий, там и познакомились. Он тут же пригласил меня в заводскую общагу, их секция состояла из двух комнат, большую занимал Василий с женою Наташей. Были у них детишки детсадовского возраста мальчик и девочка. Наталья работала продавцом в магазине.
Мы привели детей из детского сада, и Василий, взяв в руки только что положенную женою палку колбасы на стол, жадно всю эту колбасу съел. Наташа, улыбаясь, сказала:
– Вася! Ну чего ты? Сейчас хоть макарон отварю, колбаски бы поджарили, вкуснее же было бы.
Василий был, словно былинный русский богатырь весом, наверное, за сто двадцать. Приехал в Братск с Донбасса. И вот теперь, съев колбасу, он виновато посмотрел на жену и стал рассказывать мне:
– Я там дома в Донбассе мастером спорта был по борьбе, награды имел, помню, как очередную победу одержу, наша сборная команда меня на руках от радости носит, а я же тяжёлый весом, а они всё равно несут, хоть и тяжело им, вижу же, аж руки у некоторых трясутся, говорю, устали же, опускайте, хватит, нет, всё равно несут долго. Тренировал детей, всё было хорошо. Иду однажды вечером, двое парней к девушке пристают, даже раздевать начали, а она, бедная, кричит, очень напугана, ну и дал им, а они оказались детки высоких начальников, старшеклассники, здоровые уже, словом, в голове только дурость. Говорю им спокойно, оставьте девушку, и идите с миром, нет попёрли на меня, ну, говорю же, дураки. Шум подняли большой их высоко поставленные родители. Словом, уехал в Братск, Наталью встретил, общагу быстро дали, тут уютно, как в квартире, хорошо наш завод дома строит.
Время было такое, наверху боролись с алкоголем, сколько людей погибло от отравлений из-за этого, а водка была по талонам. Послали в колхоз, а где бутылочку с собой взять? Пошёл в магазин, купил тройного одеколона, качественным он был тогда.
Сидим вечером после копки картошки. Василию Наташа сварила большущий кусок говядины, и когда Родин хлебнул одеколона, налитого в стакан, то из его глаз покатились слёзы, и казались они мне белыми, белыми, большими, большими. Василий же, победно крякнув, сказал:
– Ну, за неимением лучшего сгодится.
– Ничё себе! Это по нашим временам хорошая выпивка, одеколон быстро разбирают в магазинах, не успевают привозить, повезло, что успел взять.
Василий ест говядину, и говорит:
– А то бы на сухую пришлось говядину есть, давай, смелее откусывай, видишь же один кусок мяса... Ух, Наташа молодец, постаралась.
Все брали в колхоз по бутылочке, да не по одной. Кругом, окрест, неповторимо, божественная, восхищающая взгляд, чудная сибирская природа. Бескрайние поля с урожаем, огороды картошки, моркови, турнепса. И в первый день пребывания в колхозе почти все выпивали.
Выпив, идём с Василием по палаточному лагерю, все радостно общаются друг с другом, радиаторный цех был, как одна семья, и это не преувеличение, так оно и было. Семьсот с лишним человек только в одном нашем цеху работало, можно сказать, почти всех национальностей, жили дружно, и теперь, спустя много лет, совершенно отчётливо твержу, как в сказке жили.
...И вот уже пятеро наших мужиков навалились на Василия, пытаясь его побороть. Спустя короткое время сильно вспотевшие мужики тяжело дышат в сторонке. Вася же, как будто и не боролся ни с кем, лишь улыбается, и жадно курит одну сигарету за другой. А чего не курить, зарплата пятьсот рублей с лишним, колбаса в магазине два рубля двадцать копеек за кило, дальше, сколько что стоит и смысла нет писать, всё дёшево.
В деревне, по сибирским меркам неподалёку от Братска, у Натальи жили родственники, и отправила жена Василия в деревню, а друг и меня взял с собою, был тогда я ещё молод, неженатый, недавно вернувшийся из армии.
Деревня как деревня с лавочкой возле забора, бревенчатый дом в три окна, в дому железные кровати с толстыми перинами, большими подушками, классический вариант. Бабушка отварила картошки, нарезала солёного сала, угостила самогоночкой, но была она слабенькой. Когда поехали обратно, нагрузили Василию в дорогу большой рюкзак картошки на семена. Василий купил себе участок земли в дачном кооперативе «Клубничка», вот и потребовались семена.
Денег на участок занял Василию я, куда мне молодому было девать деньги, платили на заводе, думаю, на тот момент одни из самых больших зарплат в стране, а уже через месяц он мне всё вернул. В кооперативе у многих стояли новенькие на тот момент дома. Но участки, даже с одной сарайкой, были недешёвыми, Вася купил за пятьсот рублей. И вот мы уже садим привезённые из деревни семена картошки. Тогда сельское хозяйство нашей воистину необъятной страны отлично работало.
Примечательно, что у нас в Иркутской области вывели свой сорт картошки «Тулунская», вырастала она крупная, и была очень вкусной. Посадили с Василием картошку, а он уж спроворил шашлык, во время готовки всё брызгал на мясо сухое вино. Вкусно готовил Вася.
Чудно было наблюдать, как эдакий детина так щепетильно относился к рыбалке, брал только тонкую леску и аккуратно привязывал «мормышки».
– Вася! Леска тонкая, окунь чуть покрупнее клюнет и оборвёт.
Василий, всегда улыбаясь, отвечал:
– Понимаешь, Толик! Да, тонкая леска, согласен, и обрывается часто, но у меня с ней лучше клюёт, и я приспособился ловить так, тут главное не рвать, а медленно тянуть.
И вот сидим мы на заливе, и, действительно, у Васи лучше клюёт, но я всё же говорю ему:
– Смотри, сколько ты уже мормышек в пасти окуней оставил.
Родин степенно отвечал:
– Ты же, Толик, видел, я пять зимних удочек снарядил, две оборвало, три ещё в запасе, а окуньки-то вот они, Наташа нам нажарит.
Возле Васиной лунки шевелилось штук двадцать небольших окуней, и Василий любовался ими.
Раз пошли с другом на охоту и вскоре на дороге увидели двух глухарей, совсем рядом от нас. Вася выстрелил два раза, и, не попав ни в одного, улыбнувшись, сказал:
– Хорошо, что не попал, пусть живут, видишь какие красивые птицы. Нам на заводе платят хорошо, не голодные мы, пойдём, по пустым бутылкам постреляем.
В то время квартиры давали заводчанам довольно быстро, вот и Василий получил трёхкомнатную квартиру на десятом этаже. Сидим в новенькой квартире, Наташа жарит рыбу треску. К тому времени я уже женился на моей Ирине. Вдруг Василий говорит:
– Я, знаешь, какую сушку белья придумал?
Десятый этаж, Вася открывает люк, и вот мы на крыше, и бельё семьи Родиных, обдуваемое ветром, сохнет на верёвке.
– Я, Толик, подумал, на крыше быстрее сохнуть будет, и, вправду, только вывешу, и очень быстро бельё уж сухое.
***
Потом наступили девяностые годы, завод наш любимый и до боли родной стал чахнуть. Василий ушёл на другое место работы, словом, разбросала жизнь друзей.
Шли годы. У Василия появились внуки, но он заболел сахарным диабетом в тяжёлой форме. Наталья Васина всё так же работала за прилаком, продавала хлеб.
Как-то покупаю, а она мне говорит:
– Всё Толик, Вася умер. Вот такая наша жизнь.
Тяжело было все эти восемь лет смотреть Василию телевизор, бомбили его родной Донбасс, и он матерился.
Глядя на телевизионный экран, не мог Василий крика горького сдержать: «Бомбят Донбасс, стреляют в души наши! Вот их самих бы! Эх! Бомбят опять! Они же, нелюди, старушек убивают. В подвалах там детишек укрывают. И стёкла выбиты в домах пустых…»
Прошлым летом Вася ушёл. Мечтал, сердешный, до последнего вздоха мечтал, чтобы наступил конец войне.
Спи, друг, в Сибири на погосте. Пусть сбудется твоя мечта.
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Другие истории этого автора этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь