Игнорировать Артура было не так сложно, как казалось Яне: достаточно было пару раз не ответить на его сообщения и пройти мимо, не остановившись поговорить. Он, конечно, спросил, в чём дело, но когда Яна сказала, что всё в порядке, и она не понимает, о чём он говорит, Артур замолчал и отстал от неё.
А через несколько дней пришло длинное сообщение от него. Яна как раз проснулась: показалось, что дочь плачет в соседней комнате, но в квартире было тихо. И тогда она увидела слабое свечение своего телефона. Взяла его в руки и открыла сообщение.
«Яна, прости за беспокойство. Я просто понял, что должен объяснить своё поведение. Может, тогда ты не будешь меня так презирать. Моё поведение могло показаться тебе странным… Но дело в том, что просто не умею по-другому. Всё началось ещё в школе, тогда одноклассники постоянно издевались надо мной. Обзывали, прятали вещи, могли толкнуть в грязь. Говорили, что я «странный», «не от мира сего». Я научился быть невидимкой, старался избегать любого внимания к себе. А потом я понял, что единственный способ понравиться людям – это стать их отражением. Узнать, что они любят, и полюбить это тоже. Это моя проклятая судьба – всегда быть эхом, никогда голосом. И быть одному. Прости, что был так навязчив. Я просто поверил, что, наконец, встретил настоящего друга. Больше я тебя не побеспокою, обещаю».
Яна читала это, и по щекам текли слёзы. Каждая строчка била в самое больное. Она сама знала, что такое быть белой вороной, хоть и не в такой жестокой форме. Его слова рисовали картину такого знакомого, леденящего одиночества – в школе Яну тоже не любили. Нет, её не били и не унижали, просто не замечали. А мама вечно говорила: тебе нужно с кем-нибудь подружиться! Будто это так просто… Яна понимала чувства, которые испытывал Артур. И все её опасения, все предостережения Лены померкли перед этим детским, выстраданным горем. Она чувствовала себя монстром, который пинает щенка.
Не дожидаясь утра, Яна ответила почти сразу: «Артур, я не презираю тебя. Мне очень жаль, что у тебя сложилось такое впечатление. Давай поговорим об этом завтра в школе».
На следующий день Артур выглядел совершенно разбитым. Тёмные круги под глазами, поникшие плечи. Он даже казался меньше ростом, хотя был гораздо выше Яны. Они разговаривали в пустом классе после уроков, и Яна решила быть с ним честной.
-Послушай, я очень ценю нашу дружбу. Но пожалуйста, не нужно мне подражать. Это пугает, честно говоря. Никто не хочет дружить с самим собой, мы ищем людей, с которыми мы в чём-то похожи, но всё же то, чем мы отличаемся, гораздо важнее и интереснее. Не надо копировать меня. Просто будь собой, хорошо? Мне и правда интересно узнать, какой ты…
Артур посмотрел на неё своими большими, по-детски ясными глазами и медленно кивнул.
-Хорошо, – тихо сказал он. – Я постараюсь. Просто… Настоящий я, возможно, не так интересен.
-Не говори ерунды. Только настоящий ты и интересный.
Первые дни были весьма обнадёживающими: Артур пришёл в своей старой рубашке, в которой ходил раньше, заговорил о фильме, который Яна не смотрела. В учительской он специально завёл разговор о джазе, упомянул группу, которую Яна не любила. Казалось, он искренне пытался быть собой. Яна вздохнула с облегчением. Может, Лена всё же ошибалась? Может, он просто нуждался в терпеливом руководстве?
Но вскоре Яна начала замечать другое.
Если он не мог копировать её вкусы, он начал копировать её эмоции.
Если Яна жаловалась на головную боль, через час Артур тихо упоминал, что тоже чувствует мигрень.
Если она расстраивалась из-за грубого комментария директора, на следующий день Артур приходил с похожей историей о том, как его «несправедливо обидели» (хотя детали всегда были размыты).
Если она радовалась удачно проведённому уроку, он тут же делился своим «маленьким педагогическим успехом», который странным образом напоминал её собственный.
Он как будто переключился с копирования её внешних атрибутов на копирование её внутреннего состояния. Это было тоньше, менее заметно для посторонних, но для Яны – ещё более удушающе. Он стал не её зеркальным отражением, а её тенью, которая повторяла каждое движение её души. И в его глазах читалась та же мольба: «Смотри, я чувствую то же, что и ты. Мы – одно целое. Не оставляй меня». Ей было жаль его, но Яна не могла заставить себя общаться с ним, как прежде. Его присутствие удушало, заставляло всё время следить за тем, что она говорит, чтобы не стать очередным поводом для подражания.
-Всё в порядке? – спрашивал Артур расстроенным голосом.
-Да, – выдавливала из себя улыбку Яна. – Просто устала.
Всё случилось в её день рождения. Она никогда не любила этот день и очень хотела притвориться, будто ничего не происходит, но дочь с утра принесла яркий рисунок со старательно выведенными буквами «С днём рождения, мама!», а потом и Сергей чмокнул её в щеку и сказал:
-С днём рождения. Прости, подарок немного задерживается в пути. Хочешь, скажу, что это?
-Не надо…
Настроение испортилось. Не то, что она ждала что-то особое от Сергея – он не был романтиком, и даже когда они только начали встречаться, он подарил ей на день рождения блендер. Сейчас и на такое рассчитывать не приходилось.
-Не стоит, пусть будет сюрприз, – сказала она без особого энтузиазма.
-Ну ладно. Отвезу Сашу в детский сад, а ты сегодня отдыхай.
-Спасибо. Купи торт, пожалуйста, я вчера не успела. Нужно что-то унести в школу…
Сергей недовольно нахмурился, но возражать не стал: всё же, день рождения. А Яна снова почувствовала себя маленькой и ничтожной – даже такая просьба воспринималась Сергеем, как невероятная сложность. Зачем они тогда вообще живут вместе?
Когда Сергей и Саша уехали, Яна взяла телефон, чтобы ответить на поздравления – это дело она тоже страшно не любила, но чем скорее, тем лучше. Увидев пропущенный звонок от мамы, Яна поморщилась – и как она может звонить после всего, что произошло? Настроение окончательно испортилось, и Яна отбросила в раздражении телефон, решив, что сначала заслуживает утреннюю чашку кофе, которую Сергей, между прочим, мог бы и приготовить.
И тут раздался резкий, настойчивый звонок в дверь. Сердце ёкнуло. Может, Сергей... вернулся? Решил устроить сюрприз? Она накинула халат и подбежала к двери.
За дверью стоял курьер с огромным, шикарным букетом. Не розы, нет. Это была изысканная композиция из лилий, упакованная в грубоватую крафтовую бумагу. Именно эти цветы она всегда любила. Они напоминали ей о бабушкиной даче, о детстве, о свободе.
-Янина Петровна? Это вам, – улыбнулся курьер. – С праздником!
С трепетом взяв букет, Яна нашла маленькую открытку. «С днём рождения. Пусть твой день будет наполнен светом, как ты наполняешь им мир вокруг. Артур».
Никто другой не мог написать так пафосно и так искренне. Она замерла с букетом в руках, прижимая его к себе. Крошечный лучик тепла в этом неприятном дне, который ещё предстояло пережить.
Сергей вернулся через полчаса с обещанным тортом в руках. Его взгляд упал на букет, который Яна поставила в вазу.
-Что это? – с раздражением спросил он.
-Цветы...
-Я вижу, что цветы, – он шагнул к ней, выхватывая из её рук открытку. Его глаза пробежали по строчкам. – Артур? Что ещё за Артур?
-Это коллега. Просто поздравил.
-Просто поздравил? – Сергей фыркнул, с силой швырнув открытку на пол. – Такие букеты «просто» не дарят! Ты что, думала, я не замечаю ничего? Переписываешься целыми днями с кем-то... Коллега, значит!
Он схватил букет и с силой швырнул его на пол. Хруст ломающихся стеблей прозвучал, как выстрел. Вода растеклась по полу, смешавшись с белыми лепестками.
-Мы просто друзья! Я не давала ему повода думать иначе! – попыталась она возразить, но голос дрожал и предательски срывался.
-Ты сама – сплошной повод! – прошипел он. – Вечно недовольная, вечно ждущая какого-то чуда! А чудес не бывает, Яна! Бывает быт, работа и долг! А всё это... – он пнул ногой букет, – это сказки для дур!
Он развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Яна осталась стоять одна посреди кухни, глядя на растекающуюся лужу и поломанные цветы. Лепестки лилий казались ослепительно-белыми на тёмном линолеуме. И в этот момент её телефон завибрировал. Новое сообщение.
«Яна, с днём рождения. Надеюсь, букет дошёл. Боюсь показаться навязчивым, но я испёк для тебя торт. Могу я принести его сегодня на работу? Если он тебе не понравится, можешь скормить нашим грымзочкам».
Она смотрела на разбросанные цветы, на дверь, за которой скрылся её муж, на телефон с пропущенным вызовом от матери. И в этой полной разрушении тишине навязчивое, душащее внимание Артура вдруг показалось не жутким, а единственным спасением. Единственным человеком, который в этот день хотел сделать ей хорошо.
Дрожащими пальцами она набрала ответ: «Спасибо. Да, конечно, приноси».
