Сонюшкин голос имеет свойство: колотить по вискам, по затылку… по макушке – без молотка…
Владимир Григорьевич заложил руки за спину, прошёлся по комнате.
Во много раз предпочтительнее – давать любые объяснения директору училища, чем выполнять несусветные требования Софьи Никитичны…
Колесников остановился перед женою:
-Должен быть отчислен из училища?.. Помилуй, Софьюшка, – да за что же?
- А ты не можешь сделать так, чтобы нашлось… чтоб было – за что? Ты не можешь поставить ему вместо тройки – единицу?
- Какие тройки!.. Калмыков учится на пятёрки!
-Ты преподаёшь такой сложный предмет – горно-заводскую механику!.. Тебе ли не знать, о чём можно спросить студента, чтобы он не ответил на заданный вопрос?
Владимир Григорьевич нахмурился:
-Вздор, Софья Никитична. Я оцениваю знания студента. И мои оценки никоим образом не связаны с тем, нравится ли ему моя дочь.
Софья Никитична имела обыкновение переходить на вежливо-сдержанное «вы», когда употребляла в отношении мужа отнюдь не вежливые… и не сдержанные определения:
- Вы, Владимир Григорьевич, упёрты – ровно баран. И в вашей тупой бараньей упёртости вам всё равно, что будет с единственной дочерью!
Обидная, конечно, характеристика для профессора Колесникова… Но – не впервые слышать ему столь нелестную оценку от супруги… И Владимир Григорьевич ответил достойно:
-А вам, Софья Никитична, не стоит торопить события… и… – покорнейше прошу прощения, – бежать впереди паровоза. Скажу вам совершенно точно: после первого курса наши студены не женятся. У Александра Калмыкова впереди – целых три курса, а за это время много воды утечёт. Что же касается нашей дочери, – вам не лишне вспомнить, как в седьмом классе Настя была увлечена гимназическим учителем истории Аристархом Демидовичем. И – что ж?.. В восьмом классе она сама смеялась над своею любовью.
Столь резонные Володины доводы неожиданно успокоили Софью Никитичну.
И очень хорошо, что Володя напомнил про учителя истории.
Да, Настя потом смеялась, – и над манерами Аристарха Демидовича, и над сюртуком, и над его именем…
Можно… и – нужно сделать так, чтоб она смеялась и над этим… умником из шахтёрского посёлка. Ничего, что профессор Колесников считает его самым талантливым студентом. То, над чем можно посмеяться, найдётся, – ещё и побольше, чем было смешного и забавного у учителя истории Аристарха Демидовича…
Случай представился скоро.
Прямо само в руки легло: профессору Колесникову надо было подготовить к публикации научную статью по горной механике, и в выходной он пригласил домой студента Калмыкова. Мальчишка смышлёный: пусть почитает набросок статьи, проверит расчёты.
Работали долго – до самого обеда.
К Глашиному удивлению, накрывать на стол Софья Никитична взялась сама. На столе оказались все столовые приборы, которые были в доме. Озадаченная Глаша спросила, зачем понадобилось столько разных ложек… а особенно – вилок, ножей и различных лопаток, ежели обед нынче самый простой и будничный: борщ с фасолью, ячневая каша на топлёном молоке и пирог с яблоками.
-Не твоё дело! – бросила Глаше хозяйка. – Больно любопытна ты, Глафира.
С самою радушной улыбкою преградила путь студенту, когда он собрался уходить:
- Нет-нет, Саша!.. Можно мне вот так… по-простому, называть вас? Я ни за что не отпущу вас! Вы непременно должны пообедать с нами! Проходите же к столу!
Александр чуть застенчиво, но учтиво поклонился Софье Никитичне.
Что и говорить: время обеденное… и запах борща – такой простой и знакомый.
Дома обед готовить недосуг: надо ещё поработать над будущей статьёй профессора. И студент согласился на любезное предложение Софьи Никитичны…
Софья Никитична прятала довольную улыбку: Настя терпеть не может, когда кто-то проливает на скатерть борщ из ложки… или подставляет под полную ложку кусок хлеба, или не знает, какой вилкою полагается есть заливное из рыбы. Сегодня на столе нет заливного из рыбы… Но пусть студент как следует поломает голову над изобилием вилок и ножей на столе. Вот уж будет повод – посмеяться! Тем более, – борщ из ложки у него обязательно прольётся на белоснежную скатерть.
А Саша взял обычную ложку.
Кусочек хлеба под неё не подставлял.
И борщ из ложки не проливался, – хотя Софья Никитична и дыхание затаила в ожидании.
Ел Александр просто, с обычным мальчишеским аппетитом.
А в глазах у Софьи Никитичны всё же мелькнуло торжество… Она покачала головою:
-Вы, Саша, не наклоняйтесь так низко над тарелкою… Сядьте ровно.
Настя даже не улыбнулась. Негромко обратилась к матери:
- Оставьте, маменька. Дайте Александру Михайловичу спокойно пообедать.
А посмеяться нашлось над чем!
Есть кашу студент принялся тою же ложкою, какою ел борщ…
Только Настя не заметила.
Что ж…
Есть ещё одно средство, которое уж точно развеселит упрямую девчонку.
Когда Глаша подала чай и яблочный пирог, Софья Никитична попросила:
- Расскажите же, Саша, о ваших родителях! Мне они представляются очень образованными людьми…
-Батюшка много учился, – просто согласился Александр Михайлович. – Он купец. А маманюшка домашним хозяйством ведает.
При этом поселковом слове – маманюшка… – Настины губы всё же тронула улыбка…
А Софья Никитична снисходительно кивнула:
- Вот как!.. Вы, значит, купеческого звания… Что ж: у батюшки вашего, должно быть, лавка в посёлке?
Вода камень точит: в Настиных глазах мелькнуло разочарование…
- Отец занимается поставками угля, – объяснил Александр. – Доставляет уголь на солеваренные и металлургические заводы, ещё – в Мариупольский порт, а оттуда наш уголь идёт в Севастополь, на Черноморский флот.
Настя сама налила Александру чаю, подвинула блюдо с яблочным пирогом.
Когда Александр ушёл, Софья Никитична презрительно скривила губы:
- Слышал ли ты, Володя?.. Вот уж… и во сне не привидится, чтоб наша дочь стала купчихою!
- Купцы нынче делают много полезного для Отечества, – заметил Владимир Григорьевич.
- Пусть себе делают. Мне другое любопытно: вам, профессор Колесников, не зазорно ли, что ваша единственная дочь увлечена купцом… и готовит себя в купчихи?
- Насколько мне известно, студент Калмыков собирается стать горным инженером.
-Ну… это – вилами по воде писано, – насмешливо возразила Софья Никитична. – Недаром же сказано: яблоко от яблони не далеко падает. Ему, студенту вашему, скоро надоест учёба… захочется вольной купеческой жизни. Всё бы – ладно… Только бы не захотелось ему увезти с собою нашу дочь. А на это очень похоже: неужто ты не видел, как он смотрел на Настю? Воля твоя, Владимир… а я знаю, что Насте надобно проводить больше времени с достойными молодыми людьми, способными со временем сделать её счастливою в семейной жизни.
-Могу лишь повторить тебе, Софьюшка: не стоит торопиться, – посоветовал супруге профессор Колесников.
… Всё же случилось то, что маменька и во сне не видела…
Александр учился уже на четвёртом курсе.
Запах талого снега смешивался с горьковатой нежностью тополиных почек, вдоль улиц гремели ручьи. Об этой поре всегда бывает ожидание… Ожидание, что сбудется что-то желанное… откроется какая-то сокровенная тайна.
Гуляли с Настей в Потёмкинском саду.
Настя поднесла к лицу вербовые веточки с серебристо-белыми пушинками… Из-под полуопущенных ресниц улыбнулась Саше:
- Завтра родители уезжают в деревню: маменькина двоюродная сестра – именинница. И Глаша отпросилась к своим. Понимаешь?
-Нет, – признался Александр.
-Какими же бестолковыми бывают лучшие студенты, – вздохнула Настя. – Ты придёшь ко мне. До самого вечера мы будем одни.
Царская Россия была сословным государством. Общество делилось на следующие сословия: дворяне, духовенство, купцы, мещане, крестьяне. Браки между представителями разных сословий случались крайне редко. К примеру, дворяне даже не заглядывали в купеческую слободу – считали это ниже своего достоинства.
Между тем, к концу девятнадцатого-началу двадцатого веков купечество сильно преобразилось. Теперь это были не просто торгаши – купи-продай. Среди купцов значительно увеличилось число высокообразованных людей. Купцы становились производителями, организовывали мануфактуры, фабрики, заводы, владели шахтами и рудниками. Особенно такие изменения были заметны на ЮГЕ РОССИИ – в Луганске, в Екатеринославе, в Харькове.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»