— Если ты расскажешь Ане что-нибудь... Никто тебе не поверит, Павел, — сказала она. — Я вдова, потерявшая мужа. А ты? Ты можешь выглядеть как парень, который пытался воспользоваться мной. А моя дочь... Я не думаю, что она рискнёт отношениями с матерью ради штанов.
Если бы кто-то спросил меня год назад, счастлив ли я, я бы не задумываясь ответил, что счастлив. У меня была замечательная жена, стабильная работа графическим дизайнером и покой — так я думал в то время. Мы жили вместе с Аней в доме её матери, Варвары Аркадьевны. Сначала мы собирались пожить у родителей Ани временно, пока не накопим на первый взнос и не купим собственную квартиру в ипотеку. Вышло иначе. После смерти мужа у тёщи начались проблемы со здоровьем, она категорически не хотела оставаться сама... И так получилось, что мы остались с ней. Ане так было спокойнее.
Варвара Аркадьевна была довольно красивой моложавой женщиной 50 лет. А ещё она была мила, гостеприимна и отлично относилась ко мне, она даже готовила специально для меня. Она сразу резко пресекла мои попытки называть её по имени отчеству или того хуже — «мамой».
— Называй меня просто Варварой, — сказала она. — У меня есть имя, так что естественно будет называть меня по имени.
И поскольку она иногда говорила мне, что я — «лучшее, что случилось с Аней», я воспринимал это как её способ выразить благодарность за то, что я люблю её дочь. Но со временем что-то начало меня раздражать. Сначала были только взгляды. Такие... слишком долгие. Можно было почти почувствовать, что кто-то заглядывает тебе в душу — или в штаны. А потом её якобы невинные комментарии:
– О, Павел, ты так хорошо выглядишь в этой рубашке… У тебя действительно прекрасная грудь, такая мужественная…
Это была шутка, комплимент — но что-то в этом было не так. Однажды, когда она пекла пирог на кухне, я попытался ухватить кусочек, она, якобы в шутку рассердившись, схватила мою руку и не отпускала несколько секунд. Она улыбнулась тогда… как-то двусмысленно.
Но я не сказал об этом Ане. Я не хотел, чтобы она подумала, что я слишком мнительный. Или, что ещё хуже, что у меня какие-то больные фантазии о её матери. Со временем таких ситуаций стало больше. Объятие при встрече или прощании, которое длилось на три секунды дольше, чем нужно. Разговоры о том, что женщина в свои пятьдесят тоже может быть привлекательной. И как бы невзначай брошенные взгляды, которые говорили слишком много.
Однажды вечером, когда мы сидели все вместе у телевизора, Варвара налила нам по бокалу вина и сказала:
— Всё-таки хорошо иметь дома мужчину, который... сильный, стабильный... Ответственный.
При этих словах она с кокетливой улыбкой смотрела на меня. Аня даже не заметила. Я только нервно улыбнулся. В то время я все ещё говорил сам себе: «Павел, перестань, может, ты слишком мнителен? Она твоя тёща. Что ни говори — пожилая женщина, вдова, одинокая. Ей просто нужна близость, но не та, о которой ты думаешь... Она просто рада, что у неё есть семья — дочь, зять. А все эти подозрения — это только в твоей голове». Только... я знал, что это было не так.
***
Был поздний вечер. Аня пошла в ванную, а я пошёл на кухню попить чаю. Варвара уже сидела там, закутавшись в мягкий халат. В руках она держала бокал красного вина.
— О, ты ещё не спишь, — сказала она с улыбкой. — Садись, я налью тебе. Всего один стаканчик на ночь не повредит, правда?
Я не хотел вина, но не мог отказаться. Это выглядело бы невежливо. Потому взял стакан и сел напротив неё. Мы некоторое время сидели молча. Я чувствовал себя странно. Как будто что-то висело в воздухе.
— Паша... — тихо сказала она, её голос был мягким и вкрадчивым. — Знаешь, иногда у меня складывается впечатление, что Аня тебя не ценит...
Я удивлённо поднял брови:
— С чего вы взяли?
— Ну... Ты хороший муж. Ты работаешь, помогаешь, ты всегда рядом. А она... Иногда она относится к тебе так, будто ты сам по себе. Знаешь, если бы я была моложе...
Она замолчала. Но я уже знал, что она хотела сказать. Я почувствовал, как у меня заколотилось сердце.
— Простите? — спросил я, делая вид, что не понимаю.
— Ничего, я говорю глупости... Это просто вино.
Она нежно улыбнулась. Слишком нежно. Я встал, как ошпаренный.
— Спасибо за вино, пойду спать, Аня ждёт. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи... Паша, — тихо сказала она, и я почти почувствовал, как слово «Паша» скользнуло по моей шее, словно что-то липкое и влажное.
Я закрыл за собой дверь спальни и лёг рядом с женой, которая читала книгу. Моё сердце колотилось. Мне снова показалось? Я был уверен, что нет.
***
На следующий день я всё думал о вчерашней сцене, я больше не мог этого выносить. Мне нужно было поговорить с Аней или хоть с кем-то поделиться. Убедиться, что я — не озабоченный придурок и не схожу с ума. Вечером я нашёл жену на кухне, чистящей яблоки для пирога и слушающей какой-то подкаст о семейных отношениях.
— Аня… Можно тебя на минутку?
— Конечно, сейчас я выключу звук... — она остановила запись и посмотрела на меня с улыбкой. — Что случилось?
— Это касается твоей мамы, — медленно сказал я. — Тебе не кажется, что… она в последнее время ведёт себя немного странно?
— Странно? — жена рассмеялась. — Да нет! Мама всегда была экспрессивной, для неё это нормально. И что она сделала?
Я колебался. Нелегко говорить такое о матери.
— Я не знаю... Она говорит вещи, которые... немного слишком личные. Она как бы... флиртует.
Аня посмотрела на меня с недоверием, а потом… рассмеялась.
— Ты серьёзно?
— Просто... она мне говорит что-то вроде: «Если бы я была моложе...», и смотрит на меня так, что... Я не знаю, Анька, но это ненормально.
— Павел, прекрати. Ты просто нравишься маме. Она всегда говорила, что мне повезло с тобой. Это плохо?
— Не знаю. Просто мне не по себе. Как будто... что-то не так.
Жена покачала головой и вернулась к яблокам.
— Ты преувеличиваешь.
Я остался один со своими дурацкими подозрениями. Я чувствовал себя глупо. Как будто это у меня была проблема — странные неподходящие мысли о своей тёще. Но нет... Я был уверен, что здесь явно что-то было не так!
***
Это был вечер пятницы. Аня ушла к подруге на «женское кино». Я остался дома — уставший, не в настроении. Я попытался что-то посмотреть по телевизору, но не смог сосредоточиться. Пошёл на кухню за водой, и тут я услышал... это. Варвара разговаривала по телефону. Она сидела в своей комнате, дверь была слегка приоткрыта. Она говорила тихим голосом, но слова были слышны отчётливо.
— Ох, Лена, даже не знаю, чем это всё кончится... Он на меня так смотрит... А я просто жду, когда он прикоснётся ко мне... Хочу почувствовать его рядом с собой... — её голос был полон какого-то странного напряжения.
Я замер. Моё сердце забилось как бешеное. Я на цыпочках отошёл от двери и вернулся в гостиную, как будто услышанные слова прожгли во мне дыру. Прошло, может быть, минут двадцать. Я сидел в полутёмной комнате, освещённой только экраном телевизора, когда услышал шаги. В комнату вошла Варвара. На ней был мягкий свитер и спортивные штаны, в глазах было что-то... тревожное.
— Павел... — тихо сказала она. — Мы можем поговорить?
Она села на диван прямо рядом со мной. Слишком близко. Я чувствовал запах её духов — цветочный, тяжёлый, знойный.
—Что случилось? — выдавил я, стараясь, чтобы мой голос звучал обычно, хотя сам был, как натянутая тетива.
— Я влюблена в тебя, — сказала она без предисловий. — Я понимаю, как это звучит. Но я больше не могу это скрывать...
Я хотел что-то сказать, но она вдруг наклонилась и попыталась меня поцеловать. Я инстинктивно оттолкнул её.
— Что вы делаете, Варвара Аркадьевна?! — я встал, как будто меня обожгло.
— Павел, подожди, я… — начала она, но я уже не слушал её.
Я вышел в прихожую, схватил куртку с вешалки и ушёл, бросив через плечо:
— Пойду погуляю!
На улице было холодно, но я не чувствовал холода. Голова кружилась, сердце колотилось. Меня трясло от гнева, отвращения, неверия. И один вопрос: что, чёрт возьми, мне теперь делать?!
***
Я вернулся поздно, когда в квартире уже было тихо. Я ворочался всю ночь. Думал, что мне нужно поговорить с ней. Объяснить. Понять, была ли это какая-то пьяная выходка или что-то большее. Утром я увидел её на кухне. Она сидела за столом и пила кофе, как будто ничего не произошло.
— Мы можем поговорить? — спросил я.
Она внимательно посмотрела на меня с лёгкой, усталой улыбкой. Помолчала мгновение, затем кивнула. Я сел на стул.
— Вчера… — начал я, но она меня перебила:
— Я не жалею, что сказала это.
Я потерял дар речи.
— Варвара Аркадьевна, вы моя тёща. Мать моей жены. Как это?..
— После смерти мужа я как будто сама умерла, — спокойно сказала она. — Мне было так одиноко... А рядом был ты. Ты заботился обо мне, опекал меня, был таким... близким. И вдруг… я снова почувствовала себя женщиной.
— Но у меня есть жена, — сказал я. — Ваша дочь.
— Я всё поняла. И я ничего не жду... больше, — добавила она, отводя взгляд.
Я хотел встать, но она закончила с холодом в голосе:
— Если ты расскажешь Ане что-нибудь... Никто тебе не поверит, Павел. Я вдова, одинокая женщина, потерявшая мужа. А ты? Ты можешь выглядеть как парень, который пытался воспользоваться мной. А моя дочь... Не думаю, что она рискнёт отношениями с матерью ради штанов.
Я почувствовал, что слабею. На мгновение у меня перехватило дух.
— Вы мне угрожаете? — тихо спросил я.
— Я просто говорю, как это будет выглядеть: твоё слово против моего.
Я встал, не сказав больше ни слова. Она вышла из кухни через мгновение после меня, оставив после себя только запах духов и гнетущее напряжение. Я чувствовал себя в ловушке. Я был совершенно один.
В понедельник я пришёл с работы и нашёл Аню в гостиной, завернувшуюся в одеяло, с чашкой какао. Я молча наблюдал за ней минуту. Она была такой спокойной, такой доверчивой. И я собирался разрушить весь её мир. Я сел рядом с ней и тихо сказал:
— Анька, я должен тебе кое-что сказать. Знаю, что это звучит абсурдно, но... пожалуйста, не перебивай меня.
Она посмотрела на меня с беспокойством.
— Паша... что-то случилось?
— Да, — сказал я, и мне тут же стало жарко. — Это касается твоей мамы. На выходных... она пыталась меня поцеловать.
— Что? — сказала она, разражаясь нервным смехом. — Павел, о чём ты?
— Я услышал, как она сказала по телефону, что не может обойтись «без прикосновений». А потом она вошла в гостиную и сказала, что влюблена в меня. Она попыталась поцеловать меня. Я оттолкнул её и ушёл. Я не знаю, что делать. Но мне трудно находиться с ней в одной квартире. Давай съедем, Аня!
Лицо моей жены постепенно ожесточилось. От улыбки ничего не осталось. Глаза её расширились и затуманились.
— Ты... шутишь? Это какая-то дурацкая шутка?
— Анька, клянусь тебе, я не...
— Да как ты смеешь?! — взорвалась она, вскакивая со своего места. — Это моя мать! Ты хочешь сказать мне, что она на тебя набросилась? Ты вообще в своём уме?!
— Аня, пожалуйста… Я тебе не вру.
— Нет? А как все это выглядит? Может, ты что-то инициировал? Может, ты её спровоцировал, а теперь хочешь обелить себя?!
— Ты с ума сошла? — с болью сказал я. — Как ты можешь?!
— Потому что я не могу в это поверить! — закричала она. — Я не верю тебе, Павел. Я не верю!
Она постояла немного, а затем её голос дрогнул:
— Знаешь что... Может, тебе уйти? Так будет лучше.
Я онемел. Пытался что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Я вышел в коридор, потянулся за курткой.
— Куда ты пойдёшь? — тихо спросила она.
— К Ромке. У него всегда есть свободная кушетка, — проворчал я и захлопнул за собой дверь.
Я шёл по улице, чувствуя, как рушится моя семейная жизнь. И вместе с тем знал, что я поступил правильно. Но почему так больно?
***
Прошла неделя с тех пор, как я съехал. Я жил на диване у Ромки, с которым дружил ещё со школы. Ходил на работу, тупо сидел перед телевизором, не спал по ночам. Засыпал только утром, когда моя голова окончательно отказывалась соображать. Аня не звонила, не писала. А я — хоть и обещал себе, что дам ей время одуматься — всё равно проверял свой телефон каждый час.
Зато моя тёща... отправляла мне сообщения. Сначала: «Извини, я не хотела, чтобы так получилось». Потом: «Ты сам всё испортил». Наконец: «Аня тебе никогда не поверит. Смирись с этим».
Я не ответил ни на одно из них.
С Ромкой я не обсуждал свою ситуацию. Он думал, что мы просто поссорились с Анькой, поэтому предоставил мне комнату, доступ к холодильнику и тишину и покой. Я был благодарен ему за это. Мне не нужно было сочувствие . Мне просто нужно... Я не знал, что мне было нужно. Может быть, чтобы кто-то, наконец, сказал мне, что я поступил правильно. Что я выбрал честность, а не удобство...
Наш брак разрушился. Не потому, что моя тёща уделяла мне слишком много внимания, а потому что моя жена не верила мне. Однако жизнь повернулась неожиданным боком к нам обоим.
***
Прошло три года.
Я сменил не только адрес, но и жизнь. Переехал в другой город, снял квартиру поближе к студии, куда меня взяли на постоянку. Я больше не общался ни с Аней, ни — тем более — с Варварой Аркадьевной. Иногда по ночам, когда бессонница возвращалась, я вспоминал тот разговор с бывшей женой — её недоверие, словно удар в грудь. Иногда я думал, что было бы, если бы я поступил иначе. А иногда — хотел просто всё забыть, стереть этот фрагмент биографии, как чернильное пятно со стола.
Летом я приехал на международную дизайнерскую конференцию в столице. Всё как обычно — регистрация, кофе, брошюры, обсуждения проектов и новые знакомства. И вдруг... я её увидел.
Аня.
Та же осанка, хотя волосы стали короче, темнее. Она разговаривала с кем-то у стойки, и, когда повернулась, замерла. Наши взгляды встретились. Несколько секунд мы смотрели друг на друга — казалось, даже окружающий шум исчез — а потом она, немного колеблясь, подошла.
— Привет, Павел, — сказала она тихо. Голос всё тот же. Сдержанный, но с лёгким дрожанием.
— Привет, Аня.
Мы стояли молча, пока не стало неловко.
— Может, сходим на кофе после панельной? — предложила она. — Здесь на углу есть симпатичное кафе. Я бы... не против поговорить.
Я кивнул.
Кафе оказалось уютным и почти пустым. Мы выбрали стол у окна. Было странно сидеть напротив неё. Словно встреча с давним сном, который давно закончился, но до сих пор живёт где-то внутри.
— Ты изменился, — сказала она первой. — Серьёзнее стал, что ли. Спокойнее.
Я улыбнулся:
— А ты постриглась. Тебе идёт.
Мы снова замолчали. Она помешивала ложечкой кофе, опустив глаза.
— Я должна сказать тебе одну вещь. Вещь, за которую мне стыдно.
Я взглянул на неё с удивлением.
— Я больше не живу с мамой. И... не общаюсь с ней вообще. Уже почти полтора года.
Я молча кивнул. Это было неожиданно, но я чувствовал, что это ещё не всё, и ждал продолжения.
— Я долго не хотела признавать... — она глубоко вздохнула, — но ты тогда говорил правду. Полностью. Я поняла это поздно.
Я ничего не ответил. Только слушал.
— Спустя год после развода... у меня появился человек. Нормальный парень, спокойный, немного на тебя похож, если честно... Мы сняли квартиру. Двушку. И всё было хорошо. До тех пор, пока... — она отвела взгляд, — пока мама не осталась у нас на выходные.
Я напрягся. Сердце пропустило удар.
— Они... мама с Игорем в смысле... начали так живо общаться. Вино, разговоры... А потом я увидела, как он вышел из её комнаты утром. Ну... из комнаты, где мы её спать положили.
Я сжал ладони в кулаки на столе.
— Мне не нужны были объяснения. Я просто ушла. Собрала вещи и уехала. С тех пор — ни одного звонка. Ни от него, ни от неё.
— Прости, — только и сказал я. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.
— Это ты прости — за то, что я не поверила тебе, — она посмотрела прямо мне в глаза. — Это было... глупо. Нет. Жестоко. Я предала тебя. И теперь живу с этим.
Мы долго молчали. Я смотрел на её руки, сжимающие чашку. На то, как немного дрожит её мизинец.
— Я тоже всё время прокручивал тот наш разговор, — наконец сказал я. — Думал, может, надо было смолчать. Проглотить. Остаться. Сделать вид, что ничего не происходит.
— Тогда ты бы потерял себя, — тихо сказала она. — А я бы всё равно поверила ей. Она всегда знала, как вертеть людьми. Особенно мной.
Молчание снова накрыло нас, как облако. Но это уже было другое молчание — мы словно снова сблизились. За окном постепенно темнело, включались фонари.
— Ты теперь с кем-нибудь? — вдруг спросила она.
— Нет, — честно ответил я. — А ты?
— Было пару попыток. Но... всё не то. После тебя всё кажется... как бы это сказать... не таким настоящим.
Я посмотрел на неё. В её глазах больше не было былой непримиримости, только усталость и что-то ещё. Что-то мягкое, едва заметное.
— Я не знаю, что ты подумаешь обо мне, — тихо сказала она, — но я иногда представляла, как ты появишься снова. Где-то. Случайно. Вот так, как сегодня. И... может быть, дашь мне шанс просто поговорить. Рассказать, что я жалею. Без ожиданий. Просто...
Я улыбнулся. Медленно. С теплотой.
— Я здесь, Аня. Мы уже говорим.
Она чуть-чуть улыбнулась. Чуть дрогнули уголки губ.
— Может, у нас будет вторая глава, — прошептала она, — не такая красивая, но честная.
— Честность — это уже половина счастья, — сказал я.
И впервые за три года я почувствовал, как с моей души спадает какой-то груз. Мы просто сидели и пили кофе. Молча. Но рядом.
Читайте ещё истории из жизни: