Я должна была спасти доброе имя Славика. Но что я могла сделать? Смартфон Виктории уже лежал в его шкафчике. Если бы я кому-нибудь рассказала о том, что видела, мне пришлось бы столкнуться с «кланом Барби». Четыре самоуверенные девчонки против старой уборщицы — смогу ли я убедить директора, что говорю правду?
— Эй, малый! Ну-ка вернись сюда немедленно! — крикнула я вслед второкласснику, поднимавшемуся по лестнице в грязных ботинках. — У тебя что, нет сменной обуви?
— Есть, но я не хочу её надевать! — нахально крикнул он в ответ, прыгая через три ступеньки. Через мгновение он исчез из виду. На полу, который я только что вымыла, остались грязные следы…
Заканчивался шестой урок, к этому времени я уже прилично устала. Правая рука болела от постоянного махания шваброй и тряпкой, а поясница ломила от того, что я постоянно наклонялась, поднимая пластиковые бутылки и фантики от конфет.
И этот шум... Тот, кто никогда не был в школе на перемене, не представляет, насколько шумными могут быть дети. Между уроками в коридорах стоял такой гвалт, что, наверно, заглушил бы шум поезда, полного разъярённых бабуинов.
— Обязательно бросать его туда? — я повернулась к девушке с макияжем, которая швырнула в угол раздевалки бутерброд, завёрнутый в серебристую фольгу. Я как раз относила ведро и швабру в кладовку, которая размещалась в раздевалке для старшеклассников. Но моё присутствие ничуть не смутило девицу. — Вот ведь рядом стоит корзина!
— А, может, я не хочу к ней идти! — она вызывающе прищурила глаза. — Уборка — это ваша работа. Вот и убирайте!
Она ушла, даже не взглянув на меня, а я пошла подбирать мусор, который она выбросила. Потому что это моя работа.
И так было каждый день. Ученики нашей средней школы — это в основном дети вечно занятых родителей, которые не имеют времени ни на воспитание своих отпрысков, ни даже на привитие им элементарных основ культуры, и ограничивают свои родительские обязанности лишь выдачей детям денег на их прихоти.
Учителя тоже боятся что-либо навязывать этим недисциплинированным юношам и высокомерным девушкам и ограничиваются преподаванием знаний по предметам, делая вид, что не замечают дерзкого поведения учеников.
— До свидания, — сказала мне Лидия Ивановна, учительница истории. Я кивнула в ответ.
Как обычно, едва она переступила порог раздевалки, выражение страдания на её лице сменилось облегчением. Я её не винила. У миниатюрной, кроткой женщины не было никаких шансов против современных наглых акселератов. И они издевались над ней нещадно, и, к сожалению, не только за её спиной…
— Верни! — из раздумий меня вырвал девичий крик. — Ты, тряпичная кукла, верни мне мой пенал!
— Ну-ка, постой! — я инстинктивно преградила дорогу мальчишке с раскрасневшимися щеками, который бежал по коридору.
Он притормозил, проехав несколько метров на стёртых подошвах своих теннисных туфель.
— Ну, ты меня достал! — худенькая девушка с волосами, слишком белыми для натурального цвета, вцепилась в куртку парня. — Девчонки, я поймала эту сволочь!
Через мгновение из-за угла коридора появились три клона блондинки. Все они были одеты в вызывающе обтягивающие блузки, некоторые — в узорчатые леггинсы, а глаза у каждой были подведены тёмным цветом.
Я их знала. Мысленно я прозвала их «кланом Барби» из-за их одинаковых светлых волос, откровенной, но дорогой одежды и этой вечной презрительной улыбки на блестящих губах. Я также знала и этого мальчика. Его звали Славик, и он выделялся среди парней, одетых в дизайнерские спортивные толстовки и джинсы, которые стоили больше, чем я зарабатываю за две недели. Он носил одежду явно из секонд-хенда, которую, вероятно, нечасто покупал ему отец, в одиночку воспитывающий сына.
Я видела этого человека, когда он приходил на родительские собрания. Он работал где-то чернорабочим, но придавал скрупулёзное значение тому, чтобы всегда выглядеть опрятно и демонстрировать безупречную вежливость. Было очевидно, что образование его единственного ребёнка было для него важно, даже несмотря на то, что у него не было денег, чтобы Славик носил толстовку за десять тысяч и обувь из последней коллекции Adidas.
В нашей школе было несколько детей, похожих на Славика, из бедных семей, я знала их всех по именам. Это были ученики, которые никогда не выбрасывали бутерброды в мусор…
Тем временем подбежавшие девчонки набросились на парня:
— Ты вор! — выкрикивали они. — Ты украл деньги у Виктории!
— Точно! У меня в пенале было пять тысяч! Верни их, подонок!
— Я ничего не знаю ни о каких деньгах, — защищался мальчик. — Это вы отобрали фотографию моей мамы и спрятали её в пенал! Я просто хотел её вернуть! Я ничего не крал!
Разгорелся ожесточенный спор, и Лидия Ивановна, которая, как и я, стала свидетельницей конфликта, решила отправить всех пятерых к директору. Я тоже поспешила следом, меня волновала судьба Славика.
В кабинете директора обсуждение конфликта продолжилось. Девочки упорно утверждали, что Славик украл пятитысячную купюру из пенала Виктории, а мальчик защищался, говоря, что даже не знал, что находится в пенале, пока его не открыли в его присутствии. Он постоянно повторял, что Виктория нарочно забрала у него фотографию его матери, и он просто хочет вернуть её. Однако с каждой минутой ситуация для него выглядела всё хуже и хуже...
— Я хочу сообщить об этой краже в полицию, — сказала Виктория. — Если он немедленно не вернёт мне деньги, я позвоню полицейским.
— Но я ничего не крал! — воскликнул перепуганный Славик, умоляюще глядя на меня, словно ожидая помощи.
— Алла Николаевна, — обратилась я к директрисе, стоя у двери её кабинета. — Когда мальчик столкнулся со мной, пенал в его руке был закрыт, и он, скорее всего, не мог достать купюру раньше, потому что за ним гнались девочки. По-моему, он на самом деле ничего не крал.
Как только я произнесла эти слова, четыре пары накрашенных глаз злобно уставились на меня. «Клан Барби» смотрел на меня с ненавистью.
— Вы просто уборщица, — наконец с превосходством сказала подруга Виктории, и вся компания пренебрежительно заулыбалась. — Нечего вам вмешиваться!
Хотя я привыкла к наглости учеников, но в этот момент почувствовала, что меня давно никто так не унижал...
Директрисе каким-то образом удалось утихомирить спорящих, и полицию вызывать не стали, хотя Виктория уже угрожающе размахивала своим новеньким смартфоном. Ученики вышли из школы, и я с облегчением закрыла за ними дверь.
В моих ушах всё ещё звучали слова той самодовольной девчонки, что я «просто уборщица», но я знала, что если я хочу работать здесь и дальше, я не могу позволить им безнаказанно унижать меня. Да, я работала уборщицей в школе, потому что продуктовый магазин, который мы с мужем содержали двадцать два года, обанкротился, когда по соседству открылся гипермаркет. Муж долгое время отказывался признать этот факт и в течение следующих месяцев продолжал закупать новые товары и платить за аренду помещения, пока однажды мы не проснулись с долгами, достигающими нескольких сотен тысяч, и наш небольшой магазинчик в конечном итоге пришлось закрыть.
Чтобы как-то справиться с финансовыми трудностями и выплатить долги, мой муж устроился парковщиком, а я пошла работать уборщицей в местную среднюю школу. Я не могла позволить себе бросить работу только потому, что ученики здесь были грубыми, а какая-то маленькая негодяйка относилась ко мне свысока...
На следующее утро я выливала чистящее средство в ведро в своей кладовке, когда внезапно услышала голоса девчонок из «клана Барби». Они как раз входили в раздевалку, сплетничая о бедной историчке Лидии Ивановне.
— Вы видели её сиськи? — злобно захихикала одна из них. — У кого-нибудь есть увеличительное стекло?
— Лучше микроскоп!
Последовал взрыв смеха. Меня они не видели, потому что дверь в кладовку была закрыта и внутри было темно. Я посмотрела в щель между дверью и косяком, ожидая, когда эти мерзкие ангелоподобные монстры уйдут. Мне не хотелось больше слушать их дерзости и оскорбления. Они были в раздевалке совсем одни, потому что как раз шёл урок, но у них, очевидно, было какое-то «окно».
— Смотри, это шкафчик нашего нищеброда, — указала Виктория. — Этот придурок меня бесит! То, что его мамаша умерла, не означает, что он заслуживает особого обращения, верно?
— Точно! — подхватили её «фрейлины». — Размечтался!
— Я вон не видела свою маму почти год, потому что она работает за границей, но я не ношу её фотографию!
— А моя приходит с работы, когда я сплю, и я с ней разговаривала последний раз где-то месяц назад, но я тоже себя не жалею!
Внезапно я поняла, что за маской высокомерия этих девушек скрывается одиночество и отсутствие родительской любви. Ни у кого из них не было тёплого дома, где их ждёт понимание и забота. Всё, что их ожидает, — это упакованные обеды из морозилки и пустая комната с ультрасовременным плазменным телевизором, призванным заменить отсутствующих близких…
Но это, конечно, никоим образом не оправдывало их подлости.
— Смотрите, я открыла его шкафчик с помощью шпильки! — через щель я увидела Викторию, возящуюся у одного из металлических шкафчиков. — Ой, глядите! У этого бедолаги здесь настоящие сокровища!
Я не могла видеть, что они нашли в шкафчике бедного Славика, но я слышала, что именно вынашивалось в их мерзких светловолосых головках.
— Знаете что? Мы преподадим ему урок! — решила Виктория, и её окружение одобрительно взвизгнуло. — Я оставлю здесь свой смартфон, а после последнего урока заявлю о его краже. На этот раз эта тупая уборщица не будет мне мешать, и мы разберёмся с этим уродом в свитере за пять рублей.
— Ну, сегодня на нём действительно был свитер в стиле ретро! — хихикнула её подруга. — Когда я его увидела, сразу подумала: а что, путешествия во времени возможны? Такие носили лет десять назад!
Шутка явно показалась им забавной, потому что пронзительный смех не утихал несколько минут. Затем, снова заперев шкафчик Славика, они ушли, а я поняла, что должна что-то сделать, чтобы спасти доброе имя ни в чём не повинного мальчишки.
Но что я могла сделать? Смартфон Виктории уже лежал в его шкафчике. Если бы я кому-нибудь рассказала о том, что видела, мне пришлось бы противостоять «клану Барби» и оспаривать их версию событий. Они наверняка будут утверждать, что во время уроков не спускались в раздевалку. Четыре ученицы против старой уборщицы — смогу ли я убедить директрису, что моя история правдива? В конце концов, я была всего лишь уборщицей…
Ха! И это было моим самым большим преимуществом! В кладовке уборщиков лежит связка ключей от шкафчиков учеников — на случай, если кто-то потеряет ключ, поэтому теоретически я могу открыть любую кабинку.
Я нашла ключ от шкафчика Славика, и во время следующего урока быстро вытащила оттуда смартфон Виктории. На мгновение мне захотелось просто выбросить его в мусорный контейнер за школой, но с другой стороны, я не хотела, чтобы её несчастной уставшей от работы матери пришлось покупать ей ещё один. Поэтому я сделала нечто гораздо более подходящее.
После седьмого урока в раздевалке внезапно поднялся шум. Я узнала голос нашего завуча и классной руководительницы «клана Барби» и Славика, Лидии Ивановны. Над всем этим висел истерический хор Виктории и её подруг.
— Я видела, как он рылся в моём рюкзаке! — кричала Виктория.
— Это правда! Он давно хотел её ограбить! — вторила её подруга. — Он был один в классе после третьего урока, и вот тогда он мог это сделать!
— У него самого нет телефона, поэтому он позарился на чужой!
— Это неправда! Они лгут! — я услышала нотку паники в голосе Славика.
Бедняга, у него, должно быть, было предчувствие, что эти мерзкие твари неспроста его обвиняют. Неприязнь «клана Барби» к нему просто витала в воздухе. Возможно, они считали, что тот, кто беднее их, не заслуживает уважения, а может быть, девицы просто хотели выместить свою злость на том, кто не мог сам себя защитить. В любом случае, все ученики их класса знали о взаимной антипатии богатых блондинок и сына бедного рабочего — и теперь с любопытством следовали за завучем и учительницей, желая узнать, чем же закончится вся эта история.
— Славик, открой, пожалуйста, свой шкафчик, — тихо приказала Лидия Ивановна, с тревогой глядя на торжествующее лицо Виктории. Она также чувствовала, что здесь что-то не так. «Клан Барби» не мог сдержать свои торжествующие улыбки.
Дрожащими руками мальчишка открыл шкаф.
— Здесь нет телефона, — громко заявила Лидия Ивановна.
Выражения лиц Виктории и её «фрейлин» в тот момент стоило увидеть! Но это было ещё не всё, что я для них приготовила.
— Извините, что вмешиваюсь, но , возможно, телефон просто выпал… — обратилась я к завучу.
На этот раз меня совершенно не смутила та ненависть, с которой на меня воззрились Виктория и её подруги. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
— Я думаю, самый простой способ — позвонить девушке по её номеру. Может быть, где-нибудь зазвонит телефон, — продолжила я.
Подруги «звезды» что-то презрительно фыркнули, но под пристальным взглядом завуча одна из них достала мобильный телефон и демонстративно набрала номер подруги. Собравшиеся вокруг неё одноклассники замолчали, словно по команде, затаив дыхание.
«Ла-ла-ла…» — раздались звуки популярной песни, и я даже вспомнила, что это была песня певицы Шакиры.
— Что это такое? Откуда это?.. — Виктория старательно делала растерянное лицо.
— Из твоего шкафчика, я думаю, — сказал кто-то, и я узнала Юльку, полную девушку в очках, которую «клан Барби» также чмырил из-за нищеты.
— Открой свой шкафчик, Виктория, — голос Лидии Ивановны мог бы заморозить Сахару. — Это не твой телефон?
— Д-даа... мой, — заикаясь, пробормотала блондинка, тупо уставившись на свой смартфон, игравший весёлую мелодию и лежавший на её спортивной сумке. — Но это невозможно... Я точно не оставляла его здесь...
— Нет? — с подозрением посмотрела на неё завуч. — Так где же ты его оставила? Есть ли у тебя какое-то объяснение всей этой неприятной ситуации?
— Я, должно быть, ошиблась… — пробормотала она через силу. — Извините за это недоразумение...
— Извинись перед Славиком, — потребовала Лидия Ивановна. — Сейчас, перед всеми!
Должно быть, это был трудный момент для Виктории, потому что она долго приходила в себя. По крайней мере, я так подумала, когда она не появлялась в школе в течение следующих нескольких дней.
«Клан Барби», лишившись лидера, быстро превратился в довольно жалкое трио крашеных блондинок, одноклассники которых не забыли, с кем они раньше общались. Выражение кротости появилось на их загорелых от солярия мордашках даже быстрее, чем тёмные корни на крашеных головах.
И они больше не дерзили мне. В конце концов, никто не знает, что ещё может сделать «обычная уборщица», верно?
Читайте ещё истории из жизни: