Из цикла "Американская Мечта и Великая Депрессия в кино"
К концептуально-тематическому циклу статей о кино имеются целых три введения (и каждое по своему интересно):
Режиссёр: Роберт Олдрич. Сценарий: Джек Лондон (рассказ), Кристофер Нопф. В ролях: Ли Марвин, Кит Кэррадайн, Эрнест Боргнайн и др.
"Счастливые люди успеха не добиваются: они настолько в ладу с самими собой, что их просто ничто другое не интересует". Агата Кристи
Император Севера – титул столь же непонятный, как король мира или царь горы. Части света, континенты и прочие географические понятия абсолютно нейтральны в политическом и административном отношениях, и попытка сочетать их по меньшей мере странна. И всё-таки выражение это не бессмысленно, слышится в нём какая-то нестандартная, оригинальная мысль, пренебрегающая общепринятым узко очерченным содержанием понятий и протаптывающая новые тропинки в огромном поле непознанного. Пожалуй, так: если Север – это место обитания и не может быть ни империей, ни государством, то титул Императора Севера присваивается исключительно неформальным образом и только тому, кто этого действительно заслуживает. Если формальная, государственная иерархия всегда предполагает элемент случайности и ещё больше уязвима для интриг, что не позволяет занятие мест в ней считать отбором лучших, то в неформальной системе почести достаются подлинно лучшему, добившемуся объективного признания своих преимуществ.
Создатели фильма «Император Севера» не раскрывают тайны этого титула, но из разговора героев в конце можно заключить, что он является наивысшим для сообщества бродяг, кочевавших по всей Америке в тяжёлые времена Великой Депрессии, и достаётся тому, кто преодолел все многочисленные испытания, с достоинством вышел из всех передряг и оказался впереди всех. Это действительно невероятно трудно и по плечу не предводителю – или даже королю – бродяг, чьё королевство локализуется в сравнительно небольшой местности и ограничивается немногочисленным контингентом – но лишь подлинному императору, королю королей, на порядок превосходящему самых смелых, ловких и умных. Император Севера – это человек, живущий не в квартире и не в доме, а в целой стране, исходивший-исколесивший все североамериканские штаты, соединивший их не официальными бумагами и формальными законами, а зоркими глазами и чувствительным сердцем. Ведь в некотором смысле американские бродяги – это наследники аборигенов, храбрых и мудрых индейцев, любивших свою землю и знавших её не так, как знают фермеры и бизнесмены – частные собственники, зацикленные на прибыли, – а как дети знают свою мать. Но, конечно, бродяги – не туземцы, а всё-таки американцы, дети цивилизации, и титул Императора Севера для них – это своеобразный идеал и специфический образ Американской Мечты.
В этом отношении зрителю интересно наблюдать за схваткой двух главных персонажей, двух американских мечтателей – колоритных бродяг, которых мы узнаём не по именам, а кличкам: «Номер Первый» и «Сигарета». Надо признать, что клички эти лучше имён: как и у индейцев, это не просто сочетание звуков, а некое указание на сущность человека. Номер Первый – действительно первый во всём, мужчина, умудрённый пятидесятилетним опытом, но не потерявший физической силы, быстроты и ловкости, постигший все премудрости бродяжьей жизни и снискавший уважение коллег по ремеслу. Он ещё не Император Севера, но первый кандидат на это звание. Сигарета так же ярок, бодрящ и скоротечен, как его никотиновый тёзка. Он с помпой представляется, обладает раздутым самомнением, которое пытается навязать всем, кто видит и слышит его, сильно переоценивает свои возможности и уверен в своём праве быть первым. В сущности, у него нет настоящей цели и нет любви – ни к земле, ни к людям, и в конце концов он оказывается столь же пуст, незначителен и забыт, как выкуренная сигарета. Такому человеку состязаться с Номером Первым – всё равно что школьнику драться с отборной шпаной, и на протяжении фильма спасает его только необычайное самомнение и неуёмная энергия – ну и, пожалуй, ещё стойкая уверенность, что Номер Первый ничуть не лучше его.
Объёмность этому соревнованию двух бродяг придают, однако, не разница их характеров, и не испытания, которые один из них проходит, а другой – нет. Главное здесь – разница потенциалов их жизненных установок, убеждённость первого в том, что главное – в любой ситуации оставаться человеком, держать достигнутый уровень, не терять лица и поддержки людей, и вера второго в то, что все люди одинаковы, все достойны одного и того же и никто не имеет права претендовать на большее, чем есть у другого. Нет, Сигарета, конечно, знает, что можно получить выигрыш, некий профит, благодаря которому легко выделиться среди себе подобных, приобрести преимущество перед ними. Но это – дело случая, личной активности и удачи, а не каких-то там особых качеств характера, воли и уж тем более идеалов. Вообще, для Сигареты не существует человеческого достоинства и личной ценности, эти понятия для него – пустой звук, фикция. Он полагается исключительно на свои молодость, силу и ловкость и уверен, что этого вполне достаточно для победы. Номер Первый достаточно мудр, чтобы видеть печальные недостатки своего спутника, но также благороден и даёт ему необходимый последний шанс. В сущности, Номер Первый предлагает Сигарете ученичество и не в ответе, что у того не хватило ума начать учиться. Сигарета проиграл, ещё и не начав борьбы, а Номер Первый выиграл, вовсе не стремясь к этому.
Героев объединяет не только соревнование, но и общий враг – Шэк, кондуктор товарного поезда № 19, безжалостный садист, готовый убить любого бродягу, забравшегося в его поезд. Для Шэка это больше, чем служебный долг, и больше, чем развлечение. Это настоящая война – его, Шэка, личная война с грязными оборванцами, которые, по его мнению, всё портят и мешают нормальной жизни. Для него эти нищие бродяги олицетворяют, пожалуй, саму Великую Депрессию, и он полагал бы (если бы был способен к подобным обобщениям), что их уничтожение очистит общество и обеспечит всеобщее процветание. Отношение к бедолагам как к личностям совершенно чуждо сознанию Шэка, и в этой связи он сближается с Сигаретой, который также воспринимает людей исключительно как конкурентов. Но здесь, как и в отношениях двух главных героев, дело не только в личном противостоянии. Шэк представляет государство, или, шире, любую формализованную социальную структуру, которая стремится подавить все проникающие в неё чужерожные (неформальные) элементы – либо подчинив их и включив в структуру, либо уничтожив. Вообще, это интересная метафора – представление государства, структурированного общества, существующего упорядоченно, по установленным правилам, в виде поезда, следующего по расписанию и постоянно осаждаемого многочисленными нищебродами, желающими прокатиться на халяву. Не действуют ли институты, защищающие государство, подобно упрямо-прямолинейному кондуктору Шэку, и не терпят ли они в конце концов, подобно последнему, поражение?
Впрочем, Шэк, хотя и вкладывает в борьбу всё зло своей души, всё же следует служебному долгу, и ему не до мечтаний, не исключая и Американской Мечты. Не то с героями-бродягами: оба они, и Номер Первый, и Сигарета, поклоняются Американской Мечте и стремятся к ней, каждый по-своему. В случае Сигареты всё просто и обыденно: не вкладывая в своё стремление подлинно человеческие силы, он, как многие и многие до и после него, неизбежно проигрывает. Американская Мечта, как женщина, требует от своих поклонников любви и всех способностей души и отвергает тех, кто не готов к таким вложениям. С Номером Первым гораздо интереснее: не ставя перед собой глобальных целей, а просто следуя своей цельной натуре, последовательно решая частные задачи и не переходя никому дорогу, он естественно и незаметно достигает всего, о чём может мечтать поклонник Американской Мечты, и становится уже не поклонником, но мужем – осуществляет свою личную мечту, приобретает счастье. Возможно, он сам не догадывается об этом, а просто живёт так, как для него нормально и понятно. Но он действительно делает то, что хочет, реализует все цели и ни от кого не зависит – а значит, достиг предела желаемого. И в этом, главном, отношении Номер Первый, будучи всего лишь бездомным бродягой без гроша за душой, ничуть не уступает воротилам с Уолл-стрит или мировым знаменитостям, забравшимся на вершину успеха. Именно это делает картину Роберта Олдрича 1973 года не только человечной, но и поучительной.
Это третий фильм из тематического списка. Вас могут заинтересовать другие:
Если была заявлена тематическая история, она должна иметь завершение:
И пара слов напоследок:
Ценимый мною читатель! Если ты хоть что-то почерпнул из моего не слишком простого и, может быть, даже странного текста, если проделанная мной работа хоть в чём-то оказалась тебе полезной, то я на всякий случай напоминаю, что продемонстрировать это лучше всего лайком. Если же, наоборот, мои взгляды и мысли вызвали у тебя резкое отторжение, раздражение и, может быть, даже ненависть, то дизлайк также приветствуется. Поверь, читатель, я сильно тоскую по обратной связи с тобой…