Несомненно, самым пагубным следствием революции были крупные материальные и физические потери, разорение экономики и человеческие жертвы. Страшнее всего было то, что общество постепенно привыкало к повседневному террору и пролитию крови. Человеческая жизнь, на фоне духовного кризиса, стала обесцениваться. Насильственные действия, как со стороны революционеров, так и со стороны правительства, все больше приучали людей к жестокости.
За первые десять лет наступившего века (1901-1911 гг.) в ходе революционного терроризма было убито и ранено около 17 тысяч человек (из них 9 тысяч непосредственно на период революции 1905—1907 гг.). В 1907 году каждый день в среднем погибало от терактов по 18 человек. По данным полиции, только с февраля 1905 г. по май 1906 г. было убито: генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников — 8, вице-губернаторов и советников губернских правлений — 5, полицеймейстеров, уездных начальников и исправников — 21, жандармских офицеров — 8, генералов (строевых) — 4, офицеров (строевых) — 7, приставов и их помощников — 79, околоточных надзирателей — 125, городовых — 346, урядников — 57, стражников — 257, жандармских нижних чинов — 55, агентов охраны — 18, гражданских чинов — 85, духовных лиц — 12, сельских властей — 52, землевладельцев — 51, фабрикантов и старших служащих на фабриках — 54, банкиров и крупных торговцев — 29. [400]
На это правительство ответило введением военно-полевых судов. Всего за 1906-1911 гг. было вынесено 5735 смертных приговоров, из которых приведено в исполнение 3741 [401]. К каторжным работам приговорено 66 тысяч человек [402]. Масштаб казней оказался беспрецедентным для русской истории. Так, за предыдущие 80 лет по политическим преступлениям было вынесено всего 625 смертных приговора, из которых приведено в исполнение 191 [401]. Репрессии резко осуждались обществом. На всю страну прогремело письмо Л.Н. Толстого «Не могу молчать», где он в частности говорил: «все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют ещё большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа» [цитата по 403].
Но справедливо ли так уж сильно ругать Столыпина, который лишь ответил на кровавый террор революционеров, не гнушавшихся и случайными жертвами, в том числе женщин и детей? Все становится понятным, если вспомнить при каких обстоятельствах он пришел к такому решению. За неделю до введения закона о военно-полевых судах на Столыпина было совершено очередное покушение. 12 августа 1906 года взрыв на Аптекарском острове унёс жизни нескольких десятков людей, которые случайно оказались в особняке Столыпина. Были ранены двое детей премьер-министра. В момент взрыва они вместе с няней находились на балконе и были выброшены взрывной волной на мостовую. У дочери Столыпина были раздроблены кости ног и несколько лет она не могла ходить, няня детей погибла на месте. [404]. Интересно, чтобы написал Толстой, если бы его детей чуть не убили террористы? Еще интересней, чтобы он написал о советских репрессиях, если бы дожил до 30-х годов?
Конечно, взаимная жестокость никого не красила, страна неизбежно погружалась в многолетнюю пучину террора и, кажется, сами ее участники не понимали, что творили. В заключении хочется описать показательную для того времени картину, произошедшую в многострадальной Тамбовской губернии… вот к чему пришло просвещенное русское общество…
Революция поразила всю страну, но наиболее интенсивные действия происходили в центрально-европейской части, не была исключением и Тамбовская губерния. Жили тогда в Тамбове два представителя городской интеллигенции, оба образованные, оба неравнодушные, но придерживающиеся совершенно разных политических взглядов. Один – Луженовский Гавриил Николаевич, местный потомственный дворянин, адвокат по образованию, патриот страны и организатор различных монархических кружков. Другая – Спиридонова Мария Александровна, дочь коллежского секретаря, тамбовская дворянка, конторщица губернского дворянского собрания, примкнувшая накануне революции к партии эсеров. В городе образовалось два враждующих идеологических лагеря: патриотический и оппозиционный (либерально-социалистический). Все бы шло мирно и оба этих лагеря бы и дальше соревновались в словесных оскорблениях, банкетах и различных акциях, если бы не наступившая революция. А началась она на Тамбовщине с бунта крестьян, которые, по-видимому, в этой местности страны отличались волевым характером и свободолюбием, что отчасти можно объяснить многовековым соседством с дикой степью, лихим казачеством и постоянной татарской угрозой. Одновременно с этим в марте в Тамбове прошла мирная демонстрация оппозиционеров, большую часть которых составляли местные студенты, мелкие служащие и разночинцы. Среди них оказалась и Спиридонова. Большинство участников подверглись аресту, грубому досмотру и оскорблениям, что разожгло еще большее недовольство. [249]
В апреле 1905 года Луженовский был назначен советником губернского правления и возглавил карательные казачьи отряды, присланные для подавления крестьянских беспорядков. Осенью казаки приступили к усмирению крестьян, которые не прекращали волнений и продолжали грабить и уничтожать поместья. Причины были, как и везде в центральных губерниях: малоземелье, высокая аренда земли и низкая оплата труда у помещиков, неурожай.
Подавление проводилось с большой жесткостью, с убийствами и насилием. Так, в октябре Луженовский телеграфировал губернатору: «Положение крайне серьезное. Уклонение от столкновения с войсками, полная невозможность застать на месте преступления. Пехота лишена возможности дать кровавый урок» [цитата по 405]. В ноябре он докладывает об усмирении в селе Березовки: «Залпом убит студент. Толпа, вооруженная топорами и вилами, и с криками – бей солдат – лезла на полуроту. Дал 6 залпов. Видимо, много убитых». Из другого села: «Убитых двое. Раненых неизвестно» [цитата по 249].
За действиями карателей внимательно следили эсеры, которые после казацких рейдов проходили по усмиренным деревням. В таких поездках участвовала и выпущенная к тому времени из тюрьмы Спиридонова. На сельских сходках крестьяне роптали и, между прочим, говорили, что если бы нашлась такая душа, которая избавила бы всю округу от этого зверя (Луженовского), то они заранее берутся замолить вину перед Богом за содеянный грех, приняв ответственность на себя. [249]
На совещании боевой организации эсеров было принято решение казнить Луженовского, за что добровольно взялась 21-летняя Спиридонова. 16 января 1906 года она выпустила в карателя пять пуль из револьвера, спрятанного в муфте. 10 февраля тот скончался. Спиридонову задержали на месте, при этом жестоко избив. В том, что Луженовский мучился еще месяц после ранения, крестьяне видели небесную кару. В тюрьме террористку пытали ближайшие сподвижники раненого казак Аврамов и Жданов. Конечно же, это событие всколыхнуло весь Тамбов, обсуждали подробности дела и причины преступления. Либеральная общественность стала открыто сочувствовать террористке. Корреспондент либеральной газеты «Русь», В.Е. Владимиров писал душераздирающие статьи о истязаемой в тюрьме «Марусе», как ее ласково стали называть, о «жирном» Луженовском, который гнил заживо, о бесчеловечном поведении Аврамова. На суде Спиридонову защищал известный адвокат Н.В. Тесленко, придерживающийся либеральных взглядов и состоявший в партии Кадетов, кстати говоря, однокурсник Луженовского. [249]
Насколько восторженной натурой, увлеченной «справедливой» идеей, была Спиридонова, можно судить из ее писем и речи на суде. Приведу отрывки: «Принадлежность к партии эсеров понимается мною не только как безусловное признание программы и тактики, а гораздо полнее. По-моему, это значит отдать всю свою жизнь, все помыслы и чувства на осуществление идей партии и ее идеалов, это значит каждой минутой своей жизни распоряжаться так, чтобы дело от этого выигрывало» (письмо о принадлежности к партии эсеров, март 1906 года). «Убивайте меня, - вы не сможете убить мою веру в то, что настанет пора народного счастья, народной свободы, когда народная жизнь вольется в формы, где правда и справедливость будут реализованы, когда идеи братства и свободы не будут – пустой звук, а воплотятся в действительность. О, за это, право, не жалко отдать свою жизнь!» (отрывок из последнего слова на суде) [цитата по 249].
12 марта 1906 года Спиридонову приговорили к смертной казне, но позже помиловали и заменили казнь на бессрочную каторгу. Между прочим, Жданова обвинили в истязаниях и отстранили от должности. Однако, эсеры этим не удовлетворились и решили теперь отомстить за товарища. Вечером 4 мая 1906 года Жданов был убит тремя выстрелами из браунинга. Убийца был пойман на месте. Позже его приговорили к 10 годам каторги. Также в Борисоглебске был убит Аврамов. [249]
Месть за месть, смерть за смерть. Вместе с восторженными идеалами, мечтами о счастье льется кровь. И так до бесконечности… Кажется все участники этой истории преувеличили свои возможности и права, перешагнули через человека, «разрешили кровь по совести», а не по закону, как говорил Достоевский в своем романе «Преступление и наказание». Завершим эту тамбовскую трагедию словами корреспондента газеты «Русское государство», написавшего 7 апреля 1906 года: «Что же дальше? Где конец этой ужасной сказке про «красного бычка», где выход из этой кошмарной области «красного смеха?» (…) Пусть же перестанет литься кровь, хотя бы из уважения к тем немногим дням, которые остаются до перехода родины нашей в новую эру политического существования!» (имеется ввиду созыв Государственной Думы, но звучит пророчески) [цитата по 249].
Отметим, что сама по себе революция – это не только показатель недовольства и не всегда попытка свержения существующей власти. Иногда – это резкая форма демонстрации своей позиции, принуждение власти к выполнению своих требований, чтобы власть могла снова эффективно взаимодействовать с обществом. То есть в конечном итоге это может привести не к слому всей системы, а к более эффективному управлению, не к разрушению, а сотворчеству. И, кажется, революция 1905 года, несмотря на всю свою трагичность и неоднозначность, как раз была такой малой жертвой, принесенной на алтарь истории ради спасения страны.
Поэтому нельзя ответить на вопрос – кто виноват в последующей катастрофе? Виноваты все и не виноват никто. Памятуя особенности исторического развития, описанные в главе 1.6, невозможно было предугадать последствий, человечество всегда идет вслепую, и каждый человек имеет свою правду, свою причину совершаемых поступков. А личную ответственность несут за личные грехи, а не за глобальные исторические события, причины которых может быть никогда не будут поняты.
Конец второй части.
С первой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
Со второй частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
Со третьей частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С четвертой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С пятой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С шестой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С седьмой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С восьмой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С девятой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С десятой частью главы 2.8. можно ознакомиться здесь:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.