Вылазка полковника Максимова в тайгу.
Как сквозняком потянуло в гроте, холодный воздух поступал из щели у пола, через нее люди проникли внутрь, и уходил в трещину наверху против всех правил, известных человеку. Огонек на подносе Матери тоже заколебался, тени людей запрыгали по неровным каменным стенам. Люди оглянулись на слабенькое пламя, думали погаснет, но все обошлось, оно выправилось и опять горело ровно.
Максимов первым оглянулся на угол, где мелькнула Варя, вернее ее тень. Но там уже никого или ничего не было, только темнота.
- А Варя где? - Растерялся Ручкастый, обращаясь сразу ко всем, а потом добавил для Бори. - Ты говорил, она решит, как дальше быть.
- Черный монах про Мать говорил, - вставил и Максимов.
- Слабая она, не может надолго показываться, а тут еще нас четверо, да сквозняком потянуло. - Боря собрал все причины, какие смог.
- Стойте! - Скомандовал Максимов, - Путать не надо. Монах мне сказал, что Мать решит судьбу Ильи и Бориса. Так?
- С монахом ты один говорил, тебе лучше знать, - ответил Ручкастый, более рассудительный, чем другие. - Но этот вопрос и решен...
- Обратно хочу, отслужил здесь свое, - подтвердил свое желание Илья. Борю не зря сюда привели. Да он и остаться хочет. Так, Борь?
- Так, - кивнул головой Шестаков. - За этим и шел сюда… В тот мир мне дороги нет...
- А Мать при чем? - Не унимался Максимов, полковник любил во всем досконально разобраться. Кстати Закон он воспринимал не как тупую догму.
- Мать вот, - Ручкастый показал своей культей на изваяние, - слушает, Огонек горит… А если бы что не по ней было, давно бы знак какой дала...
- Сквозняком потянуло, - заметил полковник, - вот и знак есть, только...
- Да знак простой, - Ручкастый все больше раззадоривался, - убираться нам отсюда надо, вышло наше время у Матери...
- Ну хорошо, - наконец согласился Максимов, - с этим согласен. С человечками что делать, пластины будем вставлять? - Полковник обернулся к Боре, - Мать тут не причем, понял уже… Может успела Варя тебе чего шепнуть?
- Человечки народец особенный, много про них на северах слухов разных, - издалека начал Шестаков. - Лучше их не трогать...
- Так мы и не трогаем, - Перебил Максимов. - Коля, ты чего молчишь?
- Согласен с Борей, как-то раз им помог. Но тогда они сами попросили, заело в их механике что-то. А тут… нет их...
- Меня только привели, - напомнил Боря.
- Значит все, не надо их тревожить. - Продолжил Коля.
Уходим? - Максимов не хотел принимать решение единолично, никогда не видел он этих человечков и дела с ними не имел. - Может оставим пластины здесь? Нечего их наверх тащить. Сто лет пройдет, нас не будет, а любители нервы пощекотать себе, да и другим найдутся.
- А здесь их не отыщут? - Спросил Илья.
- Пусть сами, человечки эти, за своим добром присматривают, - предложил Максимов, - так лучше будет. Согласны?
- Согласны, - ответил Ручкастый за всех. - Люха кивнул, а Боря добавил, - Присмотрю, а потом и вместо меня сменщик придет. Не должен здесь лихой человек появиться. Опять же хозяева всегда рядом будут.
- Тогда вот что, - Максимов решительно достал футляр с пластинами, извлек их и вставил их в прорези в произвольном порядке, только вставил до половины. Ничего не произошло.
- Уф! - Выдохнул Ручкастый, - А я уж думал все, конец нам.
- И я, - Илья вытер враз вспотевший лоб.
Только Боря стоял спокойно, наблюдая за происходящим одним правым глазом, левый так и закатился за веко видимо навсегда.
- С рукой твоей что делать будем? - Спросил Колю Максимов. - Тут Мать тебе должна помочь.
- Под подносом отверстие есть, - Ручкастый присел перед Матерью на корточки, - вон оно. В тот раз, чтоб нам выбраться, в него вставлял. Тогда стена по трещине расступилась, я успел выбраться, а Люха нет...
- Да я сам остался, - пояснил Илья, здесь захотел побыть.
- Только того хода больше нет, - продолжил Коля, - чуть не изжарило меня тогда, а ход за мной обвалился. Да ты, Сергеич, помнишь, каким меня достали...
- Помню, хорошо, что живым остался… Цилиндр не надо было забирать, так думаю. Не понравилось Матери, ее это вещь, как пластины пещерных человечков. Может и цилиндр, и пластины должны на своих местах лежать.
- Может и так, - неохотно согласился Ручкастый. Цилиндр он уже считал своим. -Только с такой рукой мне тоже обратного хода нет.
- Маруся тебя ждет, - заметил Максимов, - сказала любого примет.
- Даже убогого?
- Без руки, - уточнил полковник. - Будешь пробовать?
- Что? - Не сразу понял Коля.
- Вставляй цилиндр на его место.
- Ладно, попробую.- Ручкастый все же нехотя согласился.
А Максимов его не понял, - что, лучше быть записным уродцем, чем обычным человеком?
У Матери Коля провозился долго, что он делал под подносом, не увидели. Только Огонек, стоящий на подносе, вдруг погас, и грот на несколько секунд погрузился в темноту, пока Илья не включил фонарик. Коля выпрямился и рассматривал свою правую руку, разминая палцы и кисть. Цилиндра в руке не было, и на первый взгляд рука приобрела свой обычный вид, только исхудала и кожа побледнела, и вены, синие жгуты, стали хорошо заметны.
- Цилиндр там? - Спросил Максимов и присел на корточки, Люха посветил ему фонариком. - Нормально прошло?
- Избавился, - Ручкастый похоже все еще не верил, что заново обрел правую руку. - До конца вставил, теперь просто так не достать.
Действительно, теперь на изваянии виднелся лишь ободок, еле заметный шов, и подцепить цилиндр, чтобы вытащить, все равно не получилось бы.
- Ничего не произошло, - заметил Коля.
- Огонек погас, - поправил Боря.
- Ветер сильнее, - добавил Илья, подставив руку к щели в скале, через которую проникали в грот, - и холоднее становится.
- То жарит, то морозит, - Ручкастый все же был доволен, что рука его приобрела вполне нормальный вид.
- Давай первым, - скомандовал Максимов, - я за тобой, потом Боря и Илья.
- Можно я последним? - Попросил Шестаков.
- Как хочешь, - согласился полковник, никакой разницы в том, кто за кем ползет, не было.
Оставшись в гроте один, Боря выполнил очень важное для него действие, нашел на ощупь на подносе Огонек и захватил с собой. - Заберу? - Спросил он у Матери. Изваяние ответило согласием, пустые глазницы осветились оранжевым светом и погасли. Хотя такой ответ можно было истолковать по разному, даже как отрицательный. А еще Шестаков потащил за собой того самого Яшку Первушина, давно истлевшего, первооткрывателя Золотой бабы, так он называл Мать. И у Яшки была найдена одна из трех пластин. Только где он ее взял, теперь выяснить уже было нельзя.
- Ты зачем жмура прихватил? - Спросил Борю Ручкастый.
- Мой первый клиент, не с пустыми же руками на смену выходить, - ответил Шестаков. Что же это было его право.
Яшку Первушина опустили вниз в ящике, как положено. Остальные добрались по лестнице. Илья отдал Боре ключ от двери склепа. Этот ключ был переходящим. В свою очередь Люха получил его от деда Митрофана. Боря сам перегрузил Яшку в тачку, но перед тем, как увезти жмура, подошел к Максимову, взял его за руку и вложил в ладонь Огонек. - Он теперь твой, мне не нужен.
Огонек лег в руку Максимова удобно, нашел нового хозяина. О каплях Вариной крови в Огоньке полковник конечно не знал, да и не надо было. Варя ни разу не потревожила Максимова. Она была теперь рядом с Борей, своим возлюбленным, и ждала его, пусть и одноглазого. Там подобные изъяны никакой роли не играли.
А Максимов Огонек воспринимал скорее как безделушку. За службу подобных вещиц у генерала накопилось немало, и нечего было им приписывать какие-то особые свойства. Реальность брала свое и порой могла преподносить весьма необычные сюрпризы.
Продолжение ЗДЕСЬ
