Давным-давно, когда я была ещё совсем ребёнком, родители записали меня на приём к стоматологу. Если и сегодня, будучи уже взрослым человеком, со своими детьми, по моему телу пробегает лёгкая дрожь от одной лишь мысли, что один из 32-х зубов даст сбой и мне придётся садиться в злополучное кресло, то, что говорить о тех днях. Тогда это казалось вдвойне, втройне ужасней.
Детская психика — это по-особенному хрупкая вещь, и давайте договоримся, мы не будем лишний раз её расшатывать. Расшатывать, как делали тогда мои родственники перед самым походом к врачу. Но об этом чуть позже.
Так уж случилось, я была не единственным ребёнком в семье. Были ещё брат Матвей и сестра Вика, оба старшие.
Являясь самой мелкой, или, как мне говорили, заключительной, ко мне было и соответствующее отношение. Словно получив моральную травму от осознания того, что на свет появилось что-то, о чём родители будут заботиться больше, чем о них, брат с сестрой долгое время приходили в себя. Воспитываемые фразой: «Ну, ты же старше», они мало-помалу приходили в себя и становились полноценными и ответственными членами общества. И, стараясь переплюнуть друг друга, действительно добились немалых высот.
Так вот, мама с папой сказали, что к стоматологу я записана на четверг, отведёт сестра. Вика, конечно же, согласилась, но, чтобы не скучать решила захватить с собой брата. Сказать по правде, я, было, сначала обрадовалась, поход с братом и сестрой стал казаться мне обычной прогулкой. Но кто ж знал, что, начиная с начала недели и до самого визита, мне предстоит вытерпеть целую серию запугиваний и разного рода страшилок на любой вкус и цвет.
Был понедельник. Вернувшись из школы, мы сделали уроки, выгуляли нашего пса, поужинали и, по традиции, сели смотреть вечерний фильм. Каким-то странным образом сегодня, откуда ни возьмись, у нас появился диск с фильмом «Дантист».
Чтобы вы знали, это ужастик, в котором рассказывается об одном враче стоматологе, на первый взгляд, абсолютно нормальном и психически здоровом человеке. Однако когда он узнаёт, что жена ему изменяет, он слетает с катушек и, расправившись с предательницей и её любовником, направо налево начинает калечить своих пациентов. В общем, фильм просто идеален для ребёнка, которому через 3 дня к стоматологу. Засыпая в тот день, я помню, как у меня нервно подёргивалась ступня.
Вторник прошёл под знаменем страшилок собственного производства. Началось всё с того, что Матвей с Викой у себя в комнате выстроили какую-то халабуду из подушек, одеяла, штор и гардин. Такой шатёр, что можно подумать у нас монголы в крови. Они сказали, что для того, чтобы мне войти туда, я должна отдать свой зуб, что, в принципе, можно сделать и в четверг, чтобы не рвать дважды. Идея показалась мне глупой, я не согласилась.
Переговорив о чём-то между собой, они всё же решили впустить меня. То ли по-братски, то ли за неимением других посетителей, то ли смеха ради. Ведь уже внутри меня ждала череда «зубодробительных» историй, мифов, легенд и… Просидев там около двадцати минут, я выбежала с криками такой частоты, что разбудила всех соседей. Проснулся даже дядя Толя напротив нас, инвалид, глухой с детства. Засыпая в этот день, у меня не подёргивалось ничего. Всё потому, что я спала с родителями, и нормально подёргиваться мне мешал лишь недостаток пространства.
В среду после того, как я заранее попросилась к родителям в кровать, меня ждал серьёзный разговор. Мама начала с того, что стоматолог — это не страшно. Это его работа, он занимается своим делом. Пусть и больно, неприятно, страшно, нужно всего лишь потерпеть. Только тогда мои зубы будут целыми и невредимыми. Только у меня немного отлегло, как, отрываясь от газеты, в разговор вступил папа — формалист и логик до мозга костей.
Он стал оперировать фактами, приводить в примеры статистику и рассказывать о случаях из жизни. А эти его примеры из истории… Так за каких-то пять-десять минут я узнала, что когда-то японские врачи удаляли зубы руками, перед этим хорошенько их расшатывая. Также я узнала о кровопускании, надрезах дёсен, о прижигании раскалённым железом.
Не знаю как ваши родители, но мои явно не мастера успокаивать. После их слов мне почему-то захотелось забаррикадировать все окна и двери в своей комнате, чтобы завтра в мою комнату не могло пролезть и дитё муравья. В этот день я заснула лишь под утро.
На следующий день, в четверг, меня разбудил брат, который, проходя мимо моей комнаты, обнаружил, что я ещё сплю. Но он ошибался. Я вела себя как животное при виде опасности, а именно, притворялась мёртвой. Но выходка, увы, не прошла, меня раскусили по быстрому шевелению глаз под веками. Кое-как встав, начала собираться, готовясь встретить день с должным достоинством и честью.
Уже в школе я сидела, смотря на часы каждую минуту, отсчитывая время до похода к врачу, сидела, сжав руки до такой степени, что за всего лишь четыре урока я сломала пару карандашей и одну ручку.
Не помню точно, что я тогда чувствовала. Наверное, уровень адреналина в моём маленьком тельце тогда зашкаливал. Помню учащённое сердцебиение и потерю концентрации, раздражительность, несвойственную мне и очень-очень сильную. В этот день я здорово наорала на соседа по парте, выкинула свои нелюбимые рыбные котлеты на глазах у всей школы, а стихотворение рассказывала настолько яро, что революционеры на баррикадах и то бы позавидовали.
Не успела я опомниться от своих выходок, как мы уже в дороге. Идём в клинику. Идём без настроения. Все молчат, головы опущены, руки в карманах, даже солнце спряталось от наших кислых лиц.
Дорога, казалось, длилась целую вечность. Но мы дошли. Подходя к кабинету, брат постучал.
— Да, можно. Входите, — послышался изнутри чей-то звонкий голос.
У меня забирают курточку и впихивают в кабинет.
За столом сидела женщина средних лет, с торчащей на голове забавной, но не очень аккуратной гулькой. Одета она была в медицинский халат небесно-голубого цвета. На лицо была натянута маска. Женщина мне показалась приятной.
— Привет. Так, это у нас Музыченко Аня. Проходи, садись. Сейчас посмотрим что случилось.
Я доплелась до кресла. Села. В глазах испуг, кулаки сжаты, зубы тоже.
Увидев меня в таком состоянии, она спросила:
— Анечка, солнце, что с тобой?
— Ничего, — прошипела я сквозь зубы.
— Ты такая бледная, как будто привидение увидела, — она ласково улыбнулась.
— Нет.
— Так, давай успокоимся, — успокаивающим тоном произнесла врач. — Посмотри в окно, видишь какой у нас парк красивый за окном? Мы сейчас тебе вылечим зубки, и ты пойдёшь с сестричкой и братиком прогуляешься. Там и фонтанчик есть.
— Правда? — мой мозг словно перемкнуло.
— Да, правда. Я сама там вчера прогуливалась, уходить не хотелось.
— А я скоро отсюда уйду? Ведь уйду? Я недавно смотрела фильм «Дантист», там…
— Что за фильм?
— Вы не знаете? «Дантист», ужастик.
— А ужасы, нет, — покачала головой врач. — Я такое стараюсь не смотреть. И тебе не советую. Нервы лишний раз подтачивать… Постой-ка, кажется, я начинаю понимать, что случилось. Анечка, всё будет хорошо. Мы с тобой должны вылечить зубик. Это стандартная процедура, которую проходят все детки и взрослые. Да, это не так приятно, как кушать конфеты и пирожные, но это необходимо. Ты же хочешь быть красивой девочкой?
— Хочу.
— Вот видишь. Со здоровыми и крепкими зубками ты будешь самой красивой девочкой в мире. Ну что, делаем?
Она меня убедила. Как сейчас помню, я испытала небывалое облегчение. Мне как будто открыли глаза. Меня не запугивали, не рассказывали басни и небылицы про всякие неприятные случаи, может и случавшиеся, но случавшиеся один раз на миллион. Меня не принуждали, мало того, мне дали право выбора: быть здоровой или не быть. Эта незнакомая мне врач повела себя достойно и толково, причём повела себя не только как специалист, но и как добросердечный, небезразличный человек.
И вот даже теперь, когда попадаю в какие-то неприятные и, можно сказать, патовые ситуации, я частенько её вспоминаю. Эта её поддержка, такая ненавязчивая, но такая нужная. Странно, конечно, что мне довелось получить её от чужой женщины, а не от родных людей. Но, что же, в жизни так бывает.
Зато, после этого случая, я стала более разборчивой и критичной к словам окружающих. Слов может быть много, однако тех, что сказаны к месту, по делу, исходящих от чистого сердца, и не калечащих душу — таких слов единицы.
