Сергей пожал плечами.
Вероника просто была самой красивой. Не только в их 9-м Б – во всей школе, во всём посёлке… в целом мире не было девчонки красивее Вероники.
Если честно… Порой Серёга Савельев чувствовал себя виноватым, – когда случайно встречался взглядом с Машей Сотниковой. Конечно, замечал Серёжка, что нравится Маше. Маша – славная девчонка, хоть и учится средне, и совсем не заметна среди одноклассниц: невысокая, светлые хвостики в колечках схвачены простенькими заколками, вокруг задорного носика разбегаются чуть приметные весёлые веснушки.
Как-то ещё в шестом классе на уроке украинского писали сочинение – про будущую профессию. Олэна Остапивна тогда прочитала вслух два сочинения: Вероникино и Машино. Вероника написала о том, что обязательно станет знаменитой актрисой. Олэна Остапивна читала Вероникино сочинение очень выразительно, при этом восхищённо жестикулировала.
- Чудово, Прымчук, – кивнула вчытэлька Веронике. – Чудово! Твий твир – найкращий. Справжний полит думкы! Высока, гидна мрия! (Чудесно, Примчук. Чудесно! Твоё сочинение – лучшее. Настоящий полёт мысли! Высокая, достойная мечта!).
Вероника гордо оглянулась вокруг.
Никто же в классе не знает, что сочинение написала за Веронику Злата, старшая сестра...
Но в 6-м Б Вероникино сочинение слушали равнодушно: что удивительного. Ясно, что такие красивые девчонки, как Вероника, чаще всего становятся актрисами.
Серёга Савельев поёжился. Не оттого, что Вероника написала про свою мечту – стать актрисой. Актриса – это здорово: вдруг и правда девчонка из их 6-го Б будет сниматься в кино! Просто Олэна Остапивна с таким нажимом произносит Вероникину фамилию: ПрЫмчук, что Серёге становится жалко… Почему-то ему всегда казалось, что у Вероники очень лёгкая, какая-то летящая фамилия: Примчук. И Олэна Остапивна каждый день повторяет, что украиньська мова – найспивучыша, наймэлодийниша, наймылозвучниша мова(украинский язык – самый песенный, самый мелодичный, самый милозвучный язык)… И вдруг – такое грубое «р»: ПрЫмчук. И такое твёрдое «ч»: ПрымЧук… Будто обрывается лёгкая мелодия, стремительный полёт обрывается…
А Олэна Остапивна уже небрежно листала другую тетрадь. Откровенно насмешливо прочитала отрывки из Машиного сочинения. Бросила тетрадь на стол:
-Втим, чого шчэ чэкаты вид Сотниковои. Видомо: вси лэдаркы змушэни працюваты на шахти (Впрочем, чего ещё ждать от Сотниковой. Известно: все лентяйки вынуждены работать на шахте).
А написала Маша о том, что после школы будет работать стволовой поверхности – опускать в забой шахтёров, а после смены поднимать их на-гора… Стволовой поверхности работает Машина мама. На шахтном спуске-подъёме работали обе Машины бабушки и даже прабабушка Мария Александровна…
На Олэну Остапивну Маша Сотникова не обиделась. Только удивлённо взлетели светлые бровки, а в больших серых глазах словно сожаление промелькнуло: Олэна Остапивна просто не знает, какая это интересная и важная профессия…
Серёжка Савельев на перемене подошёл к Маше:
- Ты это, Маш. Никакая ты не лентяйка. И вообще, – лодыри на шахте не работают. А без спуска-подъёма шахты не бывает. Это же самая нужная профессия!
Маша благодарно взглянула на Серёжку.
А пацаны поддержали Серёгу:
-Не обращай внимания, Машка. Много она, Олэна Остапивна, понимает в шахтном деле!
Алёха Привалов серьёзно заметил:
- На спуске-подъёме работать – это тебе не то, что рассказывать, какая мылозвучна украиньська мова (какой милозвучный украинский язык).
А когда уже в восьмом учились, в школе была дискотека – «Осенний бал». На бумажных кленовых и дубовых листочках писали друг другу записки. Почтальонка, Ксюшка Миронова из 9-го А, вручила Серёге Савельеву сложенный оранжево-золотой лист.
Сергей пробежал глазами девчоночий почерк:
-Ты мне нравишься. Очень. Приходи завтра за дорогу, к качелям, – я буду ждать тебя.
Серёга повертел в руках похожий на большую звезду кленовый лист.
Подписи не было.
А сердце забилось: Вероника?..
Так хотелось, чтоб записка была от Вероники…
Нет.
Вероника подошла к Сергею. В насмешке сощурила красивые светло-карие глаза:
-Признания в любви получаешь, Савельев?
Сергей покраснел. Опустил записку в карман, пригласил Веронику:
- Потанцуем?
Вероника надменно бросила:
- Сообразил, наконец-то. До чего же ты тугодум, Савельев. Или это на тебя так записки влияют?..
После «Осеннего бала» Сергей впервые провожал Веронику домой…
На следующий день к качелям он не пошёл. С Данькой, сыном Серёгиного крёстного, ремонтировали мопед. Со двора видны качели за посёлком. Данька присмотрелся, кивнул:
- Машка Сотникова?.. Ждёт, что ли, кого-то?
Серёжка склонился над двигателем…
Хотелось подойти к Маше, поговорить о чём-то простом и понятном им обоим… А потом раскачать качели так, чтоб захватило дух.
Но… Вероника обещала, что вечером придёт в поселковый сквер.
В Машиных глазах никогда не было ни упрёка, ни обиды… Только грусть – невесомым, почти не заметным туманом.
А браслетик-«змейка» всё же пригодился. Злата так и не собралась купить сестре подарок. Выходит, Серёга Савельев недаром работал на погрузке угля. И очень обрадовался, когда оказалось, что Вероника по-прежнему мечтает о «змейке». Серёжкин браслет она снисходительно примерила, объяснила:
- Злата в Польшу собирается. Будет там работать.
Серёжка удивлённо присвистнул:
- В Польшу?.. А что, – ближе нет магазина?
Вероникина сестра окончила торговое училище и работала в городе, в универмаге.
Вероника покрутила пальцем у виска:
-Ты дурак, Савельев?.. Сравнил! То ли в Польше работать… то ли в нашем захолустье!
- А язык? – возразил Серёга. – Там же это… по-польски говорить надо. Златка что, – умеет?
-К твоему сведению, Савельев, украинский учить надо. Ты ещё не понял? Будешь знать украинский – сможешь работать в Польше. Ещё там на английском общаются. Злата сейчас на курсы ходит. А ты думал – как?.. Поехал – и работаешь?
-Да я вообще не думал, – двинул плечами Сергей. – И в Польшу не собирался. Я в горный техникум поступаю. Потом – в институт, на заочное.
Вероника подняла глаза к небу:
- Чушь какая-то. Ты решил жить в этой тьмутаракани?.. Ещё и в шахте работать?
Поэтому сейчас Сергей не знал, что ответить бате…
А сам он никогда не задумывался – будет ли Вероника ждать его… если в шахте случится авария.
Просто она была самой красивой из всех девчонок…
… Провожали Андрюшку в армию.
На проводах Вероника пренебрежительно шевельнула плечиками:
- Твой отец что, – не мог к военкому съездить?.. Не мог поговорить… ну, как положено, – чтобы Андрея в армию не забрали?
-Андрюха сам хочет служить. Он ещё в школе в военное собирался.
Вероника рассмеялась:
- Что старший, что младший! Один – в военное, другой – в горный. Знаешь, Сергей… Не хочется вас с братом недоумками называть, но… Очень похоже, что так и есть. Ну, станет ваш Андрей лейтенантом, – надо же, какое счастье… и высокое положение! Кому сейчас нужна армия? А шахта?
- А что сейчас надо?
-Ты не понимаешь?.. За границу вырваться надо! И там работать! И жить нормально!
-И занимать высокое положение… Где-нибудь на автомойке в Польше, – усмехнулся Сергей.
- При чём здесь автомойка! Там можно нормально устроиться! А если и автомойка! Там побольше зарабатывают, – чем здесь будешь ты зарабатывать, если даже станешь горным инженером!
- Стану. И не всегда у нас так будет. Всё наладится.
… А шахты закрывались, – одна за другой.
Закрывались необъяснимо.
Известие о закрытии шахт оглушало шахтёров.
Свешников, директор «Верхнелуганской», не верил приказу из Киева: таким неправдоподобным было это решение – закрыть одну из лучших шахт!
Но приговор был подписан.
Свешников только не знал, как сказать об этом мужикам, которые, месяцами не получая зарплаты, продолжали спускаться в забой. Матерились, беспрерывно курили перед шахтоуправлением. И – спускались на смену.
Один за другим рассчитывались шахтёры, – те, которые когда-то приехали в эти края за хорошими зарплатами.
Оставались здешние – с деда-прадеда.
Васыль Назаренко напоследок бросил мужикам со своей смены:
- Ну й дурни. Воно вам трэба? (Ну и дурачки. Оно вам надо?)
Димка Веретеников исподлобья взглянул на Васыля. А Мишка Коршунов не сдержался, взял Ваську за грудки, встряхнул:
- Сам придурок! В шахте техника! Вентиляция, водоотлив. Взять – и бросить это?..
Наиболее пострадавшим от навязанной Донбассу так называемой реструктуризации шахт стал луганский город Стаханов. Там в кратчайшие сроки были закрыты все шахты. Город шахтёрской славы, родина трудового шахтёрского подвига превратился в город-призрак. Знаменитое предприятие «Стахановуголь» оказалось единственным полностью ликвидированным угольным объединением. Первой закрылась шахта «Ирмино-Центральная», где и был установлен стахановский рекорд. А работала шахта «Ирмино-Центральная» ровно сто лет. При этом – разведанные и подготовленные запасы угля высочайшей марки составляли двадцать миллионов тонн…
Следующей закрылась шахта имени Ильича, которая тоже была основана в 1896-м году. Шахта обладала поистине гигантскими запасами угля. Незадолго до так называемой реструктуризации были построены новые шахтные стволы и копёр. На шахте работала собственная подстанция, административно-бытовой комбинат. Готовились к освоению огромные запасы коксующегося угля – просто бесценного для металлургических заводов.
Комиссия из Киева решила, что всё это не нужно.
Шахты были закрыты и затоплены. Засыпаны шахтные стволы.
Вся техника, всё оборудование оставалось в затопленных шахтах с засыпанными стволами.
Апокалипсис.
Объяснение?..
Было.
Сиюминутная прибыль.
Взять всё, что можно.
А дальше – трава не расти.
Ну, и…
Поставить в стойло здешних шахтёров. А то – слишком гордые… несговорчивые, – со своим Донбассом.
Пусть своё место знают.
А место их – за бутылем с самогоном.
Так-то лучше.
Так проще с ними, с шахтёрами.
А время наступило удобное: бери с Донбасса всё.
Богатей беспрепятственно.
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 5 Глава 6
Первая часть повести Вторая часть повести
Третья часть повести Четвёртая часть повести
Пятая часть повести Шестая часть повести
Навигация по каналу «Полевые цветы»