Эрик Йенс из Национального разведывательного университета (США) заканчивает рассуждать о феномене Штирлица в советской и российской культуре. Начало его статьи "Шпионская беллетристика времён холодной войны..." можно прочитать по ссылке, а продолжение, 2 часть, вот по этой ссылке. Здесь уже третья, заключительная. Большое исследование Эрика Йенса впервые было опубликовано в 2017 году в американском журнале "Studies in Intellegence", специализирующемся на исторической и шпионской тематике. Журнал, разумеется, связан с ЦРУ и с другими секретными службами Америки. Некоторые материалы издания выложены в открытый доступ.
В конце статьи Эрик Йенс подбирается ближе к сегодняшнему дню, усматривая влияние "феномена Штирлица" на современные российские реалии. Читается на одном дыхании, но автор в своих суждениях явно срезает углы и удобно, на свой манер, толкует факты. Особенно такие факты, о которых он знает немного. Например, о фильме "Щит и меч", - по всей видимости, Эрик Йенс его не смотрел (считайте это моей догадкой). Таким образом, на основании данной статьи, охватывающей широкий исторический пласт, мы можем судить об уровне американских кабинетных шпионов.
Шпионская беллетристика времён холодной войны в русской популярной культуре: от подозрения к принятию через «Семнадцать мгновений весны» - 3 часть
автор: Эрик Йенс (Erik Jens) - Национальный разведывательный университет, США / специально для журнала «Studies in Intelligence (Исследования в разведке)», Vol 61, No. 2 (Extracts, June 2017). - - /перевод Александра Седова/
Длительное культурное воздействие: кто такой “американский Штирлиц”?
Сериал «Семнадцать мгновений» оставил российским гражданам культурное наследие в виде впечатляющего и позитивного образа шпионской работы. Это растущее общественное признание профессии разведчика стало, как будет показано ниже, сначала источником вдохновения, а затем мощным политическим активом для восходящего Владимира Путина. Чтобы в полной мере оценить влияние сериала на русскую культуру, мы должны сначала изучить кандидатов в англоязычном мире на аналогичную роль в нашей популярной культуре.
Хотя Штирлица часто называют “русским Джеймсом Бондом”, он далеко не такая карикатурная и шаблонная фигура, каким предстаёт агент 007 или большинство западных, и особенно американских, вымышленных шпионов. Несмотря на то, что любовь Бонда к земным благам и использованию высоких технологий отражает западные идеи (можно даже сказать, западный образ жизни), он также происходит из общества, которое, как бы сильно ни пострадало во Второй мировой войне, по большей части не может даже начать осознавать сколь длинную тень Великая Отечественная война отбрасывала в холодную войну на 80 процентов советских граждан, переживших немецкое нападение. Ни один вымышленный русский разведчик, одобренный Кремлём или воспринятый советскими гражданами, не мог бы так карикатурно смотреть на жизнь и смерть, как Джеймс Бонд и его бесчисленные западные подражатели. Сила Штирлица заключается скорее в его интеллекте, умении хранить тайну и, особенно, в его бесконечном терпении, которое на экране иногда испытывает терпение западного зрителя. Больше похожий на Джорджа Смайли, чем на Джеймса Бонда, Штирлиц всегда на шаг впереди гестапо благодаря своей “хитрости и риторики, а не креслу-катапульте”.
Жена автора вспоминает, как в 1980-х годах, в её московском детстве, на школьных уроках ей рассказывали о пагубном промедлении Америки с открытием второго фронта во время Великой Отечественной войны. Как многие бывшие советские граждане, она до сих пор нетерпима настроена к западным фильмам, изображающим войну лихим приключением, в котором – как нечто само собой разумеющееся – победили западные союзники.
Сравнения Штирлица с Бондом или даже с более интеллектуальными и хорошо написанными западными произведениями, такими как романы о Джордже Смайли, не соответствуют действительности и в другом смысле. Бонд – икона поп-культуры, стоящая в одном ряду с Суперменом, Тинтином и Микки Маусом. И как бы замысловато и реалистично ни изобразил его Джон ле Карре или как бы убедительно Гэри Олдман и покойный Алек Гиннесс ни сыграли его на экране, Смайли остается существом из тёмного мира разведки, известным в основном поклонникам жанра и мало что говорящим широкой культуре.
Наконец, тихая верность Штирлица своей жене на протяжении десятка лет работы под прикрытием сильно контрастирует со знаменитой готовностью Джеймса Бонда соблазнить, казалось бы, любую остановившуюся рядом женщину. В сериале Штирлиц проводит время, даже танцует и выпивает с красивыми женщинами без всякого намёка на намерение их соблазнить. Достаточно привлекательный, чтобы заслужить непреходящее обожание миллионов россиянок, Штирлиц, тем не менее, олицетворяет собой фигуру совершенного отца, столь же недоступного в романтическом плане, как мистер Спок или Аттикус Финч.
Как известно, Аттикус Финч – герой романа Харпера Ли «Убить пересмешника», в фильме 1962 года его сыграл Грегори Пек. По степени своего воздействия этот литературный и экранный персонаж, пожалуй, наиболее близок к влиянию Штирлица в России. Финч – юрист из глубинки американского Юга, как и Штирлиц, он – морально сложный и достойный восхищения герой. Он заявляет о свой мировоззренческой позиции одной лишь силой характера (в его случае это осознание того, что расизм есть зло). Как и Штирлиц, Аттикус всё делает для того, чтобы облагородить свою профессию, которую частенько презирают. Наконец, как и Штирлиц, он ничем не напоминает Джеймса Бонда. На взгляд большинства американцев Аттикус может существовать на экране лишь в облике одного любимого актёра, чьё лицо и образ слились воедино.
В 2015 году было опубликовано продолжение «Пересмешника» под названием «Пойди поставь сторожа», в котором, увы, фигурирует Аттикус-расист. И хотя сиквел не меняет суть культурного контекста, образ персонажа, несомненно, оказался запятнан в глазах тех читателей, которые приняли книгу 2015 года за “канон”.
Каким бы легкомысленным это ни казалось на первый взгляд, мистер Спок такой же кандидат в западные аналоги Штирлица, как и Аттикус Финч. Трансляция первых сезонов «Star Trek (Стар Трека)» (1966-1969), вероятно, сделала больше, чем какой-либо другой телесериал, для превращения научной фантастики в жанр, привлекающий внимание интеллигентной аудитории. По-видимому, в Кремле были свои любители «трек»-фантастики. После первых нескольких серий газета «Правда» якобы пожаловалась на отсутствие в них русских персонажей – и это в откровенно "либеральном" и прогрессивном сериале, что в самый последний момент привело к назначению лейтенанта Чехова в команду "Энтерпрайза".
Впервые об этом заявил продюсер Джин Родденберри в книге «Как создавался "Стар трек"» 1968 года, однако ни подтверждений, ни опровержений этому не последовало. А уже в книге 1996 года, выпущенной продюсерами сериала, приводится письмо, которое Родденберри написал в «Правду», по-видимому, в ответ на её жалобы, где информировал редакцию о добавлении Чехова в актёрский состав. — Herb Solow and Robert Justman, Inside Star Trek: The Real Story (Pocket Books, 1996).
Представьте себе советскую разведку или отдел пропаганды, специалисты которых пытаются понять американскую культуру, ничего не зная ни о романе «Убить пересмешника», ни о «Стар треке». В том и состоит урок для американской разведки и специалистов по конфиденциальным сообщениям, что необходимо идти в ногу с российской массовой культурой.
С точки зрения особенностей кинопроизводства, сериал «Семнадцать мгновений» не оказал заметного влияния на других кинематографистов как в бывшем Советском Союзе, так и за его пределами. Несмотря на то, что шедевр режиссера Татьяны Лиозновой вызывает большое восхищение в российской культуре, её коллеги никогда не подражали и не заимствовали из него, в отличие, например, от Стэнли Кубрика или великого русского режиссера Андрея Тарковского, наследие которых продолжает оказывать влияние на язык кино.
Однако, по крайней мере, в одном голливудском шпионском триллере «Миссия невыполнима. Протокол Фантом» Брэда Бёрда (2011) вспомнили о самой известной сцене советского мини-сериала.
Штирлицу разрешают увидеть из дальнего конца кафе свою жену, тайно переправленную в Берлин из России с единственной целью – встретиться после десятилетней разлуки: они смотрят друг на друга более шести минут экранного времени, не имея права ни приблизиться, ни даже заговорить друг с другом. В финальной сцене «Протокола Фантом» Итану Ханту, работающему под прикрытием, как и Штирлицу, дают возможность обменяться долгим, молчаливым, пронзительным взглядом со своей женой на расстоянии, прежде чем он продолжит свою миссию.
Любовь россиян к Максу Отто фон Штирлицу не помешала появлению целого жанра шуток (анекдотов), высмеивающих часто зловещие и самоочевидные закадровые комментарии в сериале:
"Штирлицу пришла в голову одна мысль. Она ему понравилась, и у него родилась другая. С подоконника конспиративной квартиры упал цветочный горшок и разбил Штирлицу голову. Это послужило сигналом о том, что его жена только что родила сына. Штирлиц проронил скупую мужественную слезу. Он не был дома семь лет".
В этих шутках Штирлиц представлен с любовью – в нём как бы соединены американские телевизионные герои Джо Фрайди и Максвелл Смарт: компетентный, но гордый собой “натурал” в своей вымышленной вселенной, однако за её пределами – незадачливый марионетка.
Феномену анекдотов советской эпохи посвящено целое научное направление, и Штирлиц и шеф гестапо Мюллер, его главные герои в мини-сериале, занимают важное место в этой литературе.
Наконец, есть некоторая ирония в том, что начиная с 1973 года, того самого года, когда после десятилетий народного презрения советскую разведку снова зауважали у себя на родине – благодаря «Семнадцати мгновениям весны», американское разведывательное сообщество начала сотрясать череда публичных ударов. Уотергейт, разоблачения Сеймура Херша о слежках за местными группами, а также отчёты комитетов Черча и Пайка. На восстановление репутации в глазах общественности требовались десятилетия. Действительно, большая часть американских исследований по “этике разведки” до 1990-х годов исходила из предположения, что разведывательная работа аморальна, а те, кто ею занимается, по определению морально скомпрометированы. Интересно, в какой степени на эту глубоко ошибочную позицию повлияли современные представления о шпионах в американской культуре как о насильниках и/или злодеях? На ум приходит не только заведомо плохое поведение Джеймса Бонда, но и множество триллеров 1970-х годов, в которых ЦРУ по умолчанию выставлено в качестве главного злодея. Даже параноидальный офицер контрразведки M*A*S*H полковник Флэгг. Все они проигрывают рядом с таким добродетельным и виртуозным в шпионаже человеком как Штирлиц.
Политическое влияние: обида россиян и возвышение Владимира “Штирлица” Путина
«Семнадцать мгновений весны» закрепили в советской массовой культуре устойчивое убеждение, что Америка и Германия тайно договорились о мире за спиной Сталина — таков центральный вымышленный сюжетный ход сериала. Кремль понимал некоторую щекотливость момента, а именно то, что в сериале была показана эта пагубная американская схема — в сочетании с карикатурным Алленом Даллесом, похожим на Макиавелли, — и решил отложить премьеру сериала в 1973 году до окончания визита Брежнева в Соединенные Штаты (визит был запланирован на лето). Но Кремлю не стоило беспокоиться. За исключением статьи Хедрика Смита в «Нью-Йорк таймс» в январе 1974 года, почти ни одно американское СМИ не сообщало об этом сериале, и по эту сторону Атлантики не было сделано никаких официальных замечаний по поводу изображения злодея Даллеса, замышлявшего предать союзника в годы войны.
Владимиру Путину был 21 год, когда он впервые посмотрел «Семнадцать мгновений весны», и он часто говорил, что именно этот сериал повлиял на его решение пойти работать в КГБ: «Больше всего меня поразило, – цитируем его слова, – как усилиями одного человека можно добиться того, чего не могут добиться целые армии». Путин также дал высокую оценку другому сериалу эпохи андроповского КГБ «Щит и меч» (1968), который, однако, похоже, не произвел особого впечатления на советскую и затем российскую культуру – вероятно, из-за своей строгой партийной ортодоксальности и весьма невысокого качества.
С самого начала политической карьеры Путин культивировал в СМИ свой имидж “настоящего Штирлица”. Действительно, первое появление Путина на телевидении произошло в документальном фильме 1992 года в период его работы в мэрии Санкт-Петербурга, то есть через год после своей отставки из КГБ. Сюжет был посвящён городскому правительству. Путин лично убедил режиссера инсценировать знаменитую сцену из финала сериала — долгую поездку Штирлица обратно в Берлин после его последнего задания. Под звуки знаменитой музыкальной темы и с самим Путиным в роли Штирлица. Эта “дань уважения” самому любимому вымышленному разведчику России не только представила Владимира Путина нации как бывшего офицера КГБ, но и помогла ему начать политическую карьеру в стране.
На протяжении 1990-х годов Путин продолжал извлекать политическую выгоду из потока журналистских сравнений его со Штирлицем. Публичный образ ветерана КГБ как спокойного, внушающего уверенность профессионала сыграл на тревогах населения по поводу политической и социальной нестабильности в России и на “стремлении общества к настоящему Штирлицу, который мог бы спокойно и эффективно справиться с любым кризисом”. Действительно, к началу первого президентства Путина “феномен Штирлица” уже стал клише в комментариях российских СМИ. Газета "Власть" отмечала политическую ценность подобных сравнений для Путина.
«Единственное, что хоть немного оживляет в целом довольно бледный образ Путина, – это его шпионское прошлое. Работа в Германии, преданность родине, пролитие слезинки по советским праздникам. Максим Максимович Исаев [настоящее русское имя Штирлица], тот самый».
В 2003 году, предположительно в знак признания своего долга перед актёром, популярность и талант которого помогли Путин начать карьеру, президент вручил медаль (орден "За заслуги перед Отечеством" третьей степени) 75-летнему Вячеславу Тихонову, сыгравшему Макса Отто фон Штирлица. Этот образ оставался иконой поп-культуры с 1970-х годов.
Важный урок, который Владимир Путин — как, впрочем, и любой политический лидер, изучающий роль дезинформации в укреплении власти, — мог бы извлечь из этого сериала сорокалетней давности, – это искусное сочетание фактов и пропаганды, которое почти не даёт возможности отличить историческую правду от художественного вымысла. В результате даже сегодня многие россияне черпают своё представление об американо-советских отношениях времён войны в основном из старых воспоминаний о просмотре «Семнадцати мгновений весны», приветствуя благородные усилия Штирлица помешать Америке и Германии строить козни против родины.
В нашу эпоху быстро возникающих, политически мотивированных и зачастую весьма успешных “фейковых новостей”, которым сильно способствуют высокотехнологичные подделки, стоит помнить, что тщательно продуманная низкотехнологичная дезинформация может быть, по меньшей мере, столь же эффективной даже спустя несколько десятилетий. Редко какая пропагандистская или дезинформационная кампания КГБ имела такой длительный успех, как поддержка романа Юлиана Семёнова о разведчике "nashi" (то есть одном из наших) периода Великой Отечественной войны.
Заключение
Как западная, так и советская/ российская шпионская литература исторически развивались с учётом запроса читателей и, по крайней мере, отчасти в соответствии с целями своих правительств. Тем не менее, «Семнадцать мгновений весны» представляет собой апофеоз высококачественного, долговечного произведения популярного искусства, которое, вместе с тем, имело собственные истоки и постоянно поддерживалось и проверялось правительством, воспевая тайный героизм его агентов. Аналитика ЦРУ, написавшего донесение, которое цитируется в начале этого эссе, можно простить за то, что он включил сюжет «Семнадцати мгновений весны» в исторические материалы по нацистам в архиве агентства, учитывая, что в книге (и в сериале) очень тонкая грань между исторической достоверностью и художественным вымыслом. Независимо от того, вызвана ли непреходящая любовь россиян к Максу Отто фон Штирлицу участием КГБ в постановке фильма или нет, «Семнадцать мгновений весны» по-прежнему достойны просмотра – и как развлекательное кино и как окно в русскую массовую культуру. До сих пор остаётся актуальным влияние данного сериала на вербовку и популяризацию разведывательного сообщества этой страны – как четыре десятилетия назад, так и в последние годы.
-------------------
другие мои статьи и переводы: Что шпионы ЦРУ думают о разведчике Штирлице - 1 часть, 2 часть / "На задней парте" - угарные мультики, очевидные и невероятные / "Вау!" - американский зритель о нашем фильме "Десять негритят" / Испанский марксист о "национальной бомбе", заложенной под СССР / "Yes, превосходно!" - американский зритель о "17 мгновениях весны" / Штирлиц под колпаком у западного зрителя / Опасный Штирлиц: западный журналист о "17 мгновениях весны" / О Штирлице бедном замолвите слово / Игорь Масленников, режиссёр "Шерлока Холмса", так и остался неразгаданным / Будет ли киномузыка снова великой? / Кристиан из Квебека: "Как понять советскую кинофантастику?" / Что значит "родное кино"? / и т.д. -- -- вознаградить за публикацию: моя карта Сбербанк - 4817 7602 8381 4634 - Или здесь https://yoomoney.ru/to/410011142676475