Новый рассвет пронзил сознание Людмилы Михайловны острой болью в груди . Тревожный сон отпускал ее нехотя, но неотвратимо. Она тоже цеплялась за него, как за возможность оттянуть принятие неизбежно надвигающейся на нее судьбы - расплаты за собственные ошибки.
Ей не хотелось шевелиться. Но пробудившееся сознание уже щедро подбрасывало на размышление события прошедших дней, месяцев и лет. Как хотелось бы вернуть все назад, исправить, поступить иначе… Как хотелось бы, чтобы все оказалось лишь сном. Ядовитым, но сном.
Уставшие, воспаленные от слез глаза, снова наполнились влагой. Грудь распирало, хотелось кричать, выть, стонать от боли.. Людмила Михайловна не чувствовала ее в своем разбитом теле. Боль испытывала ее душа, делая звуки тела едва различимыми.
Дверь в палату с неприятным скрипом открылась. Послышались чьи-то шаги и приглушенные голоса.
“Неужели … ?”
Часто-часто, в надежде забилось сердце. Кажется, это голос Кристины, ее невестки. Неужели она пришла?
Открывать глаза было страшно. Во-первых, голос мог принадлежать кому-то другому. А во-вторых, если это была Она… Этот вариант был одновременно и желанным, и самым тяжелым из возможных.
Между тем, голоса приблизились к кровати. Один принадлежал врачу Людмилы Михайловны, а второй Кристине. В этом уже не было никаких сомнений.
- Вот, посмотрите сами. Так она и лежит уже несколько дней. Когда приходит в сознание, мы её пытаемся накормить, поговорить с ней. Но она только плачет, ото всего отказывается и молчит. Если так и дальше пойдет…, - доктор сделал выразительную паузу, не решаясь озвучить последствия. - Вы бы посидели с ней, успокоили, разговорили. Может быть она и покушала бы с Вами.
Людмила Михайловна с замиранием сердца ждала ответа Кристины. Казалось, в этом ожидании, хоть оно и длилось доли секунд, разорвется сердце.
- Да… То есть, знаете, доктор.. Простите, как Вас зовут?
- Игорь Валентинович.
- Игорь Валентинович, я сейчас очень спешу, поэтому сегодня не получится.. Но, наверное, завтра… Или после..
Очередная пауза между репликами врача и невестки чуть не выдала Людмилу Михайловну. Она еле сдержала очередной прилив слез..
Игорь Валентинович был человеком мягким и тактичным. Но, когда люди проявляли безразличие к своим больным родственникам, он испытывал приступ злобы, начинал говорить прямо и жестко. Кристина разозлила его.
- Неужели Вы бросите свою свекровь в таком состоянии? Что, по-Вашему сейчас важнее ее здоровья? Вы понимаете, что ей, как никогда, нужны близкие??? А что потом? Вы бросите ее в хоспис до конца дней???
Голос доктора становился все громче. Лежа на койке с закрытыми глазами, Людмила Михайловна чувствовала неловкость невестки. Она почувствовала даже, что та покраснела. Однако Кристина нашла в себе силы ответить спокойно и невозмутимо:
- Что потом, я пока не знаю. Мы с мужем еще не приняли решение. А сейчас мне пора идти. До свидания, Игорь Валентинович.
Шаги, взволнованно и громко стуча по полу, проследовали до двери и там исчезли. Кристина ушла.
Доктор, оторопев от возмущения и обиды за свою пациентку, так и замер у ее кровати. А она, уже не в силах сдерживать себя, разрыдалась.
- Ну что Вы, что Вы, дорогая моя… Ну-ну… Не надо так…
Игорь Валентинович попытался утешить Людмилу Михайловну, нерешительно гладя ее по голове. Потом он присел на краешек кровати, приподнял и обнял ее. Его сердце сжималось от сострадания и негодования одновременно.
- Потерпите, потерпите… Все будет хорошо. Я Вас на ноги поставлю, заживете еще! Обещаю! Придет Ваша невестка. И сын придет. Куда они денутся! Ну-ну, что Вы…
Впервые за несколько лет почувствовав чье-то участие и заботу, Людмила Михайловна наконец расслабилась. Буйным потоком, как воды реки перед разрушенной плотиной, вырвались на свободу все чувства прожитых, словно в аду, лет. Как маленькая девочка, она прижималась к груди спасителя, защитника и друга.
Когда, наконец, самая мощная волна эмоций схлынула, Людмила Михайловна, почувствовав смущение, заставила себя успокоиться. Устало оттолкнув слабое тело от доктора, она впервые за несколько дней заговорила:
- Простите, пожалуйста… Вы меня не знаете совсем. Не заслуживаю я Вашего сострадания и добрых слов.
Игорь Валентинович тоже чувствовал смущение. Обычно он не обнимает вот так своих пациентов. Но эта женщина вызывала в нем желание дать защиту и утешение. Взяв ее за руку, насколько мог, мягко и участливо, он произнес:
- Вам не за что извиняться. Вы можете мне полностью доверять. Я хочу помочь. Расскажите, что у Вас случилось? Почему так долго к Вам никто не приходил? Где Ваш сын? Есть ли у Вас еще родственники?
Людмила Михайловна доверчиво подняла взгляд на доктора. Он был немолод, весь седой и в морщинах. Наверное, ему было уже лет 70. Сквозь круглые очки, забавно лежащие на носу, смотрели будто детские, удивительно добрые голубые глаза. Докторский халат нелепо топорщился на худых плечах Игоря Валентиновича.
Сердце пациентки благодарно билось в груди. Внезапно ей захотелось рассказать ему всю историю, случившуюся с ней. Возможно, он, такой мудрый и добрый, найдет для нее совет. В любом случае, держать в себе этот чемодан боли Людмила Михайловна больше не могла.
Глядя на свои руки, утонувшие в его теплых руках, она начала свой рассказ. Он слушал внимательно, не перебивая. Каждое слово, слетая с ее губ, растворялось в нем, превращая чужую жизнь в его личную.
_____
Тот день начинался особенно хорошо. Ее любимые студенты сдали последний экзамен и уходили на каникулы. Прощаясь со своей дорогой Людмилой Михайловной на лето, они утопили ее во внимании и подарках. Ее сердце пело, душа ликовала. Она жила своей работой, обожала всех этих детей, как своих.
Радость за них была такой искренней и огромной, что превышала даже счастье их заботы о ней. Они тоже любили ее, как собственную мать. Именно она переживала за них, поддерживала весь год, давала советы, занималась, помогала во всем. Часто даже в семье студенты не получали столько любви. Людмилу Михайловну считали педагогом от Бога.
Сегодня только Кристина не пришла. Ее почему-то не было уже целую неделю. Людмила Михайловна искренне беспокоилась за нее, хотя в глубине души презирала ее поведение и вредные привычки.
Это была очень красивая девушка. Брюнетка с зелеными, как малахит, глазами, длинноногая, складная фигурой, веселая и заводная. Ее красота не была ледяной, как часто бывает при такой внешности. Наоборот, Кристина при взгляде на себя вызывала чувства легкости, невинности и притяжения.
Конечно же, вокруг нее всегда было много поклонников. То и дело Людмила Михайловна замечала девушку зажатой в каком-нибудь углу. Нелепо хихикая, она позволяла возмутительные вольности очередному раскрасневшемуся юнцу. Потом, за воротами института, все так же глупо хихикая, она возбужденно рассказывала об этом своим подружкам.
О жизни Кристины вне учебного заведения Людмила Михайловна не знала, но догадывалась. Запах, проносящийся иногда по длинным коридором вслед за девушкой, красноречиво уведомлял всех о ее вредных привычках и наводил на мысли о бессонных ночах. Это никак не соответствовало ее невинному образу, но как-то уживалось в ней.
Надо отдать должное Кристине. Несмотря на свою беспорядочную и легкомысленную жизнь, училась она хорошо. Так же ответственно она подходила к любым обязанностям, возложенным на нее в группе. На девушку всегда можно было положиться. Будь то дежурство, организация культурных мероприятий или ответственное поручение - она выполняла все точно и в срок.
Одевалась юная красавица стильно, со вкусом, избегая откровенных нарядов. В сочетании с по-детски наивным лицом и открытым взглядом, это и делало ее образ таким непорочным и притягательным.
Людмила Михайловна только удивлялась странному соединению двух личностей в одной девушке. Одна - развязная, легкомысленная, доступная. Другая - разумная, ответственная и добрая. Понятно здесь было только одно. Такую девушку, будь она даже самой последней в мире, Людмила Михайловна ни за что не хотела бы видеть рядом со своим сыном.
Тогда бедная женщина и не догадывалась, что именно эта девушка вот уже несколько месяцев каждый вечер спешит к ее Сереже на свидание.
Сын учился на последнем курсе этого же института. Людмила Михайловна растила его одна. Отца не стало, когда Сереже был всего один годик. Всю свою любовь и силы вдова направила на малыша, который был очень похож на своего ушедшего родителя.
Те же серовато-зеленые глаза, аккуратные брови, красивые, фигурные губы, светло-русые, аккуратно спадающие на высокий лоб, ухоженные волосы, спортивное телосложение и высокий рост. Именно в такого красавца когда-то без памяти влюбилась сама Людмила Михайловна.
Сережа рос любопытным и весьма остроумным мальчиком. Он очень любил свою маму и русский язык, который она преподавала. Но особенной его страстью была литература. Новенькие, блестящие с причудливыми механизмами машинки годами лежали в корзине для игрушек, собирая пыль. Мальчик дни напролет проводил за чтением и письмом.
Обычные мальчишеские игры тоже не были ему чужды. Во дворе он гонял с друзьями в футбол, лазил по заброшенным зданиям и гаражам, за что непременно получал нагоняй от взволнованной матери.
В целом, это был прилежный, трудолюбивый и влюбленный в свою мать парнишка. Она казалась ему идеалом не то что женщин, но всех на свете людей. Сравнивая свою маму с чужими, он видел, как она значительно выигрывала и по красоте, и по уму, и по достатку, и по доброте. Он гордился ею и одновременно старался оправдать любые ее ожидания и мечты.
А потому, когда в тот самый день, заласканная своими студентами Людмила Михайловна увидела на пороге сына и … Кристину с чемоданом, вся ее идеальная жизнь рухнула.
- Мам, я вот жену привел, - робко произнес Сережа. Кристина пряталась у него за спиной, испуганно поглядывая оттуда на Людмилу Михайловну.
- Кого? Кого ты привел? - медленно оседая по стене, ошарашенно переспросила женщина.
Испуганный Сережа мигом подлетел к матери, усадил ее на стул.
- Мам, ты не волнуйся. Это Кристина, ты ведь знаешь ее. Прости, что так неожиданно. Мы уже давно вместе, я просто все никак не мог выбрать момент, чтобы рассказать тебе. А тут мы узнали, что у нас ребенок будет. Нельзя ей в общежитии оставаться, понимаешь, мама?
Людмила Михайловна вдруг ощутила острую нехватку воздуха. Едва слышно, задыхаясь, держа руку на груди, она еле слышно спросила:
- Что у вас будет?
- Не что, а кто. Ребенок, мам. Кристина беременна.
Земля уходила из-под ног. Реальность, так беспощадно обрушившаяся на бедную мать, никак не могла уместиться в ее сознании. Еще долго Сережа пытался привести ее в чувство, уговаривал, обнимал, оправдывался.
Спустя час ему удалось переместить мать в гостинную. Там он заботливо усадил ее на диван, принес воды, сел рядом и взял за руки.
- Мама, ты пойми. Я ее люблю и у нас ребенок будет. Этого уже никак не изменишь. Завтра мы заявление в ЗАГС подадим.
Людмила Михайловна покосилась на Кристину, все еще находившуюся в прихожей. Сидя на чемодане, она смиренно ожидала окончания разразившейся сцены.
- Сережа, а вдруг это не твой ребенок? Ты знаешь, как она ведет себя в институте? Что она делает по ночам и с кем?
- Мамочка, это в прошлом все. Сейчас Кристина только со мной. И ребенок мой.
- Откуда у тебя такая уверенность, сынок? Может быть ей прописка нужна московская, квартира. Вот она и охмурила тебя, дурака! А ты веришь ей.
- Ты что, мама! Что ты говоришь! Она не такая.
По поводу того, что Кристина “не такая”, у Людмилы Михайловны были большие сомнения. Нередко перед подругами девушка хвасталась, что обязательно выйдет замуж за москвича и больше никогда не вернется в свой поселок. Там остался только ее беспробудно пьющий отец. Дочь он не ждал, и ее судьба его не интересовала.
Становясь случайной свидетельницей таких заявлений и непристойных сцен по углам института, Людмила Михайловна не сомневалась в дурных намерениях студентки. Ей было жаль ее, сиротку, при живом отце. Однако это никак не оправдывало корыстных мотивов и целей замужества.
В тот вечер спать легли поздно. Людмила Михайловна Кристину не прогнала. Но поклялась, что непременно выведет ее на чистую воду. Примерно с той самой минуты все трое потеряли покой.
Людмила Михайловна из добродушной, любящей и прощающей женщины превратилась в суровую тигрицу-мать. Во что бы то ни стало, ей нужно было защитить сына от коварной аферистки. Днем и ночью она пыталась подловить Кристину за какой-нибудь ошибкой, а потом выдать ее сыну, как доказательство нелюбви и обмана.
Кристина большую часть времени проводила в комнате Сережи, боясь столкнуться с его матерью. Редкие вылазки на кухню и в ванную она старалась совершить в отсутствие Людмилы Михайловны. Разговаривать с ней и убеждать в чем-то не было смысла.
Девушка жила только робкой надеждой, что однажды мама Сережи разглядит ее любовь и чистые намерения. Она пошла бы за ним хоть на край света. Хоть во дворец, хоть в шалаш в лесу. Лишь бы он был рядом. Но как объяснить это матери? Тем более, что прошлое Кристины не было таким непорочным, как хотелось бы. Хуже всего, что Людмила Михайловна была тому свидетельницей.
Сережа тоже жил, как на кратере вулкана, разрываясь между будущей женой и матерью. Обеих он любил беззаветно, за обеих готов был жизнь отдать. Но в сложившейся ситуации на самом деле он не мог сделать ничего. Он это понимал. А потому безропотно ждал, когда мама успокоится. Терять ни ту, ни другую, он не был согласен.
Перед самой свадьбой Сережа уехал на три дня. Один из приятелей позвал его на подработку. Это было как нельзя кстати, деньги были нужны. С тяжелым сердцем он покидал дом, надеясь однако на благоразумие матери и покладистый характер Кристины.
Ссора прогремела уже на следующий день. Людмила Михайловна решила поговорить с Кристиной начистоту. Возможно, договориться, а при необходимости потребовать, чтобы она во всем призналась Сереже и не портила ему жизнь.
Дверь в комнату она открыла легко и уверенно. Убежденная в собственной правоте, Людмила Михайловна предчувствовала победу.
Кристина в это время поливала цветы. Лейка выскользнула из ее рук, когда на пороге, стукнув дверью об стену, появилась мама Сережи.
- Цветы поливаешь? Ну-ну. Лейку-то подними. Смотри, вода льется.
Девушка послушно подняла лейку и отправилась было за тряпкой - вытереть лужу с пола. Но Людмила Михайловна не пустила ее.
- Подожди. Поговорить надо, - властно хватая Кристину за руку, сказала она. - Садись.
Кристина села на кровать, предчувствуя непростой разговор. Она ждала его. Знала, что Людмила Михайловна непременно воспользуется отсутствием Сережи. Поэтому девушка не испытывала ни страха, ни робости. Во что бы то ни стало, она будет вести себя достойно и не позволит обижать.
- Кристина, я наблюдала за тобой весь учебный год, - начала разговор Людмила Михайловна. - Сейчас мы не будем говорить о твоем поведении. Ты сама знаешь, что оно не было достойным. Скажи мне, зачем тебе Сережа? Я знаю, что ты хочешь обосноваться в Москве. Но для этого не обязательно обманом выходить замуж.
Кристина резко подняла опущенную голову. В ее глазах кипело негодование.
- Да. Это так. Я хотела бы обосноваться в Москве. Но что в этом плохого? И почему Вы решили, что я обманываю Вашего сына? Неужели Вам не приходило в голову, что я могу полюбить его?
- Милая девочка, я бы поверила тебе, если бы не видела, как ты вела себя в институте. И подружкам ты часто говорила, что твоя цель - выйти замуж за москвича и решить свой жилищный вопрос. Разве не так?
- Так, - подтвердила Кристина, снова опуская голову. - У меня действительно было такое намерение. Жизнь научила меня бороться за свои права. Там, откуда родом, я никому не нужна. Поэтому я уехала оттуда.
- Значит я все-таки права, - победно провозгласила Людмила Михайловна.
- Не совсем, - возразила Кристина. - Вы же не дослушали меня. Я не считаю, что мечтать выйти замуж за москвича - это плохо. Потому что я мечтала сделать это по любви. У меня не было цели обмануть и подставить. И Сережу я очень люблю.
Людмила Михайловна вздохнула. Значит это будет не так просто - добиться от Кристины правды.
- Отлично. А ребенок чей? Я ведь видела сколько у тебя было парней.
- Прекратите немедленно! Вы заходите слишком далеко! - уязвленная девушка вскочила с кровати. Гнев и стыд переполняли ее. Она густо покраснела и уже готова была разрыдаться.
Людмила Михайловна не прекращала. Ее тоже переполнял гнев. Теперь она не сомневалась. Ребенок не от Сережи.
- Так вот мы и открыли твой обман. Чей это ребенок? А может ты и сама не знаешь?
- Да как Вы… Думайте, что хотите! Я ничего доказывать не буду! - Кристина, из последних сил сдерживая слезы, схватила свой телефон и выбежала в прихожую.
В спешке надевая обувь, она кричала, уже не сдерживая себя:
- Вы хотели, чтобы я ушла, да? Хорошо! Я уйду! Празднуйте свою победу!
Через мгновение входная дверь хлопнула. Но Людмила Михайловна почему-то не чувствовала ни победы, ни облегчения.
Она оглядела комнату Сережи. Ее здесь не было с тех пор, как в доме появилась Кристина. Взгляд поражали чистота и уют пространства. Девушка талантливо расставила здесь цветы, предметы быта и украшения. Под цветочными горшками красовались кружева, вышитые ее рукой. Пахло свежестью. Будто это не комната, а утренний сад.
Даже занавески на окнах были задрапированы необычным способом, что придавало особый шарм. Казалось, это жилище аристократов, а не двух бедных студентов.
С тяжелым сердцем Людмила Михайловна вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.Вместо радости разоблачения она чувствовала подавленность. Сережа наверняка постарается вернуть Кристину.
Так и получилось. Бросив свою работу, он примчался первым же рейсом в Москву. С вокзала он направился прямиком в общежитие за Кристиной. Там он долго уговаривал ее вернуться, обещал поговорить с матерью и больше никогда не оставлять одну.
Дома, не здороваясь с мамой, он заперся в своей комнате вместе с Кристиной. До утра оттуда никто не выходил.
А наутро, едва забрезжил рассвет, Сережа пришел к матери. Она не спала. Ждала его, знала, что придет.
Но это уже был не тот Сережа. Людмила Михайловна никогда не видела его таких колючих глаз. Он никогда не обдавал ее таким холодом. Его взгляд, жесты, тон - все говорило о том, что отныне мать лишилась доверия своего сына.
Впервые он не обнял ее. И даже не присел рядом. Подойдя к ней не ближе, чем на три шага, он холодно объявил:
- Мама, больше не вздумай оскорблять Кристину. Смирись с тем, что через несколько дней она станет моей женой. Она ждет от меня ребенка. Все твои попытки уличить ее - бесполезны. Я верю ей. И советую тебе сделать то же самое. Иначе мы больше не сможем жить в одном доме. А мне бы этого не хотелось.
Сказав это, он развернулся и вышел. Людмила Михайловна опустилась на постель. Бессонная ночь лишила ее сил. Ей казалось странным, что сын не видит ее правоты. Почему он заступается за чужую девчонку, игнорируя любовь матери? Почему он так слепо верит ей?
Тяжелый сон помешал размышлениям. Уставшая от бесконечных переживаний за сына и мыслей о Кристине, женщина уснула.
А потом была свадьба. Еще один день, который Людмила Михайловна не сможет забыть никогда.
Практически потеряв надежду изменить хоть что-либо, она собиралась в ЗАГС. Сережа, все еще взволнованный недавним происшествием, редко с ней разговаривал. Непривычный для их отношений холод висел в воздухе, делая Сережу далеким и чужим. У матери больше не было доступа к сердцу сына.
Его дежурные поцелуи, пожелания доброго утра и спокойной ночи больно кололи в груди. Как будто это были гвозди, а не забота сына.
Кристина же каждое утро готовила для свекрови завтрак. Людмила Михайловна демонстративно выкидывала его в помойку и варила себе кашу. Но на следующий день ароматное блюдо снова появлялось на столе. Привычной дорогой оно летело в ведро.
Людмила Михайловна не могла это есть. Ни за что в жизни она не притронулась бы к еде обманщицы. В то, что Кристина носит ребенка Сережи, не было веры. Слишком красноречива была последняя ссора. Тогда мать окончательно убедилась в своей правоте.
Размышляя обо всем этом, Людмила Михайловна и не заметила, как они добрались до ЗАГСа. Еще совсем немного и Сережина жизнь официально изменится. Потом он будет воспитывать чужого ребенка. А когда привяжется к нему, узнает, что он не отец. Тогда его сердце будет разбито.
Эта мысль сводила Людмилу Михайловну с ума. Все еще ощущая в себе тигрицу-мать, она выжидала момент для нападения. Но Сережа не отходил от Кристины, заботливо охраняя ее ото всех. Если мать была тигрицей, то и он ощущал себя главой и защитником семейства.
Друзья молодоженов весело щебетали. Это были в основном все те же студенты с института. Они подходили к Людмиле Михайловне, поздравляли ее, дарили цветы. Но потом с удивлением отходили, не видя ни радости, ни расположения своего преподавателя.
А она была словно в каком-то сне. Мысль о неприятной истории, в которую попал ее сын, не давала ей покоя. Она не могла и не желала с ней мириться. Но что сейчас можно сделать?
В это время Кристина отошла от Сережи. Она направилась к зеркалу, чтобы поправить непослушные волосы. Через мгновение девушка увидела в отражении рядом с собой взволнованную Людмилу Михайловну.
- Кристина, я надеюсь, ты осознаешь, что за обман, который ты совершаешь, рано или поздно придется нести ответственность?
Кристина со вздохом повернулась к свекрови. Помня о просьбе Сережи быть повежливее с его матерью, она мягко ответила:
- Дорогая Людмила Михайловна, я знакома с причинно-следственными связями. Однако на моей совести по отношению к Сереже нет ни одного обмана. Как бы мне хотелось, чтобы Вы поняли это. Пожалуйста, давайте не будем ругаться.
Кристина попыталась взять свекровь за руку. Но та оттолкнула ее с нескрываемой злобой.
- Ругаться с тобой я тоже не хочу. А потому прекрати вешать лапшу на уши моему сыну!
- Я и не собиралась. Да, я вела себя неприлично. Но, благодаря Сереже, я изменилась. Разве это не было заметно в последние месяцы?
На мгновение Людмила Михайловна растерялась. И правда, к концу года она заметила, что Кристина больше не позволяет никому подходить к ней. Она всегда хорошо выглядела и больше не хихикала о глупостях с подружками. Только это вовсе не доказывало ее невиновность.
- Было, - призналась Людмила Михайловна. - А как это доказывает, что твой ребенок от Сережи?
Кристина покраснела. Пытаясь ответить спокойно, изо всех сил сдерживая кипящую внутри обиду, она ответила с достоинством:
- Я не буду Вам ничего доказывать. И никому не позволю сомневаться в моей чистоте!
Девушка уверенно пошла вперед, навстречу спешащему к ней Сереже. Слезы уже катились из ее глаз. Сдержать их было невозможно.
- И все-таки это не Сережин ребенок! С кем ты его нагуляла? Да лучше пусть он вообще не родится! - не владея собой, в гневе, крикнула вдогонку Кристине Людмила Михайловна.
В здании ЗАГСа изумленным звоном повисла тишина. Все: свои и чужие - уставились на разгневанную женщину. Сейчас она походила на безумицу. Волосы ее растрепались, глаза горели хищным огнем.
Ее пылающее лицо исказилось до неузнаваемости. Сережа не видел в нем своей матери. Обнимая за плечи рыдающую Кристину, он с болью смотрел на эту незнакомку. Ту, которую так беззаветно любил всю жизнь. Сегодня она предала его, выкрикнув проклятие в адрес собственного внука..
Оставив Кристину на подругу, он быстро подошел к той, что была его матерью. Сдержать гнев было непросто. Хотелось ударить ее, накричать, показать ей всю свою ненависть… Но Сережа был выше и мудрее этого.
- Такого не желают даже врагу. Пожалуйста, уходи, - спокойно, но твердо сказал он Людмиле Михайловне. - Сегодня нас не жди.
Он развернулся и ушел, не оглядываясь, к расстроенной невесте.
Вскоре марш Мендельсона унес Сережу и Кристину в новую жизнь. Они вступили в нее с тяжестью в сердцах. Одно из них стонало от коварного предательства. Другое от несправедливых обвинений. Не самые лучшие обстоятельства для вступления в семейную жизнь. Но, возможно, именно они впоследствии сделали этот союз крепким и успешным.
А безумицу-мать подхватил один из ее студентов. Удивленный и огорченный ее поведением, он отвез преподавательницу домой. Там он оставил ее одну, все еще явно не пришедшую в себя.
Людмила Михайловна, оказавшись одна в квартире, прошла босыми ногами на кухню. Там она села за стол, обхватила голову руками и зашлась истерическим смехом. Только сейчас она поняла, чтО сорвалось с ее языка. Как бы она ни была против Кристины, желать ей такого она не хотела.
Как же так вышло? Как она могла такое сказать? Сейчас женщина сама себя не узнавала. Ее любовь к детям, студентам, ее мудрый взгляд на жизнь, разум - куда все это делось? Как получилось, что любовь к сыну настолько ослепила ее?
Конечно, Сережа теперь не скоро ее простит. Возможно, только тогда, когда правда будет открыта.. Но сколько нужно ждать? Когда это произойдет?
Женщина еще не знала, что отныне прощение сына будет целиком и полностью зависеть от его жены - Кристины. Так же как не знала, что ее проклятия будут услышаны судьбой. Именно это на годы разлучит мать и сына.
Людмила Михайловна застонала. Слезы сменили смех. Но что толку плакать. Надо хотя бы извиниться.. Возможно, Сережа придет завтра. И может быть даже насовсем. Ведь он так любит свою мать. Он не будет ее бросать.
Но Сережа не пришел ни завтра, ни послезавтра. Вместо него приехал его друг. Он попросил собрать вещи молодоженов и отдать их ему. Людмиле Михайловне ничего не оставалось делать, как выполнить просьбу. Ни телефона, ни адреса ей не дали.
- Сережа сказал, что заедет к Вам, когда сможет. Простите, я пойду, - друг поднял два чемодана и быстро вышел из квартиры.
Людмила Михайловна слушала его удаляющиеся шаги. Может быть передать вместе с ним что-то? Или написать письмо?
Но, пока она думала, молодой человек исчез. Женщине оставалось только ждать и с каждым днем все больше осознавать степень своей вины.
Те дни ожидания были хуже пыточных мук. Совесть говорила с ней непрестанно. И во сне, и наяву. Людмила Михайловна почти перестала есть и спать. Хорошо, что в институте она взяла отпуск и до конца лета была свободна. Это позволило ей проводить свои дни у окна, крепко сжимая в руках телефон.
Несмотря на то, что телефон был настроен на самую большую громкость, Людмила Михайловна то и дело включала его и смотрела - не пропустила ли она звонок.
Но не было ни пропущенных, ни входящих. Уже две недели телефон молчал. Весть о происшествии в ЗАГСе быстро разошлась по институту. Студенты, так горячо любившие свою Людмилу Михайловну, не могли поверить в ее коварство. Чувствуя глубоко разочарование, многие просили сменить преподавателя. Никто не хотел иметь с ней дела.
Наконец, спустя месяц, сидя на своем наблюдательном посту, Людмила Михайловна увидела задумчиво приближающегося к подъезду Сережу. Он хорошо выглядел, даже немного поправился. Запнувшись у самого входа, он, поднял глаза на окна. Печальный взгляд сына застал мать врасплох.
Он нырнул в темноту подъезда, а она вскочила, побежала открывать ему дверь. От волнения она не сразу справилась с замком, а когда наконец увидела перед собой Сережу, ликующее сердце чуть не выпрыгнуло из ее груди.
- Сережа! Сереженька! - рыдая, она кинулась ему на грудь. - Ты прости меня, Сереженька! Дура я, не знаю, что нашло на меня! Сережа!
Он тоже почувствовал радость от встречи с матерью. Но тот деготь, что она добавила в их отношения, горьким ядом метался в его сознании, мешая ему вновь ощутить все краски сыновней любви.
Мягко, но твердо Сережа оттолкнул мать от себя.
- Я кое-что пришел забрать, - сухо сказал он.
- Как забрать? - удивилась Людмила Михайловна, отирая слезы. - Сережа, переезжайте сюда. Где вы сейчас живете? Это ведь твой дом, сынок. Ну прости ты меня..
Сережа с недоверием посмотрел на мать. Он видел, понимал, как она страдала. От его взгляда не ускользнуло и то, как она похудела, как забросила квартиру и собственное тело. Ему было жаль ее. Но простить без прощения Кристины он не мог. Ведь это ее она так жестоко оскорбила.
- Мама.., - Сережа вдруг остановился, не договорив. Странно сейчас звучало это слово. Он давно не обращался к ней так.
Сглотнув подступивший к горлу комок, Сережа продолжил:
- Мама, я не могу простить тебя, пока Кристина не простит. Ты слишком сильно обидела ее. Незаслуженно. У нее не было никого до меня. Это мой ребенок, понимаешь? Твой внук. А ты прокляла его…
Людмила Михайловна, опустив глаза, тихо произнесла:
- Ну тогда ты позови ее, сынок. Я попрошу у нее прощения.
- Хорошо. Я поговорю с Кристиной. Но обещать ничего не могу.
Сосредоточенно и быстро Сережа ходил по квартире. То тут, то там он собирал что-то с полок и укладывал в свой рюкзак. Людмила Михайловна наблюдала за ним внимательно. В груди кололо острое желание кинуться сыну в объятия, забросить куда подальше этот дурацкий рюкзак, забыть обо всем, что было и жить дальше, словно и не было ничего.
Но ни слова, ни поступки просто взять и забыть нельзя. Особенно если ими ранят те, кого мы больше всего любим. Или тех, кого мы любим больше жизни.
Взгляд Сережи упал на милое детское фото в рамке. Воспоминания теплой волной хлынули в сердце. Он, мальчишка лет десяти, и его мама, красивая и счастливая женщина.
В тот день они много гуляли, говорили по душам, ели мороженое и смеялись. Сережа чувствовал тогда, что счастье всего мира сосредоточено у его ног. Не было ничего дороже тех волшебных моментов единения с матерью..
Вздохнув, Сережа потянулся было за фотографией, чтобы забрать с собой. Но вспомнил Кристину и одернул руку назад. Сборы были закончены.
Он посмотрел на мать, которая, затаив дыхание, ловила каждое его движение, пыталась разгадать каждую мысль в его голове. Задержать его еще хоть ненадолго - таково было ее желание в этот момент.
Сережа бы с удовольствием посидел с матерью, выпил бы чаю, отведал бы ее стряпни, по которой он так соскучился… Но мысли об оскорбленной Кристине не позволяли ему сделать этого.
- Ну, до свидания, мама, - медленно сказал Сережа, глядя матери в глаза.
- Уже? Так быстро уходишь? Сережа…, - в отчаянии она бросилась за ним к выходу.
Его сердце сжалось, беспомощно порываясь к матери. Но, сдержав себя, Сережа быстро вышел за дверь. Его тут же поглотили лестничные пролеты. Затем внизу громко и обреченно хлопнуло. Тишина и мрак окутали дом и сердце Людмилы Михайловны.
На следующий день он позвонил. Мать почти сразу взяла трубку. Сережа сообщил, что Кристина согласна повидаться со свекровью и чтобы она ждала их в ближайшую субботу в обед.
Вне себя от счастья, Людмила Михайловна отмыла всю квартиру, тщательно прибрала в комнате сына, отмылась и нарядилась сама, продумала каждое блюдо, которым будет угощать детей, написала список продуктов и помчалась в магазин, хотя суббота намечалась только через два дня.
Она все еще сомневалась в Кристине. Но, осознав, что теряет сына, готова была примириться и с ее существованием. Ведь теперь только от этой девушки зависели ее отношения с Сережей. Знать бы ей тогда, заранее, чем обернется для нее это недоверие. Зависеть от милости невестки - вовсе не то, чего она добивалась.
Однако всего два дня и, возможно, сын вернется домой. Надо ли говорить, насколько важна и желанна для Людмилы Михайловны была эта встреча.
И она обязательно состоялась бы. Если бы Кристина не угодила в больницу с угрозой жизни не только ребенка, но и своей.
Сын позвонил в пятницу вечером. Голос его дрожал.
- Ты не жди нас завтра, - сказал он, специально избегая слова “мама”. - Кристина в больнице. Из-за тебя. Все из-за тебя!
Последнюю фразу он крикнул с досадой на мать. Он не сомневался, что именно она стала причиной того, что произошло с женой и еще не родившимся ребенком.
Людмила Михайловна долго держала в руках трубку. Сережа уже давно окончил разговор, но она, оцепенев от услышанного, все еще чего-то ждала на другом конце провода.
Она даже не сразу почувствовала отчаяние и боль, сдавившую горло. Дыхание перехватило. Страшные слова эхом звучали в голове. Это был конец.
Только потом, из редких визитов Сережиного друга Вити, заходившего к Людмиле Михайловне по его просьбе, она узнала, что практически всю беременность Кристина пролежала в больнице. В конце концов, пережив тяжелые роды, она родила дочь. И еще целые сутки врачи боролись за жизнь новорожденной.
Дни Людмилы Михайловны тянулись бесконечной чередой мук совести. Через Витю она передавала Сереже и Кристине письма, в которых умоляла простить ее и позволить повидаться с ними. Однако ответа на эти письма она не получала.
Виктор приносил ей деньги от сына и кое-какие продукты. Несмотря на глубокую обиду, он пытался заботиться о матери, чувствуя сыновний долг. Из института Людмила Михайловна уволилась и зарабатывала только частными уроками. Этого заработка едва хватало на оплату коммунальных платежей и простой еды. И Сережа знал об этом от друга.
Как-то раз, спустя два года, Виктор наконец принес ответ на письмо, адресованное Кристине. В нем Людмила Михайловна снова просила прощения и разрешения хотя бы издали повидать внучку. В качестве ответа друг Сережи сообщил ей адрес и время, когда Кристина гуляет с дочерью.
- Приходите на площадку возле этого дома. Они каждый день там гуляют в это время. Только Вас просили не подходить близко и не разговаривать..
Витя радовался за Людмилу Михайловну. На самом деле он приложил много сил, чтобы Кристина разрешила ей хотя бы такое свидание.
В назначенное время следующего дня Людмила Михайловна караулила указанную в послании площадку. Время пришло, но Кристины с ребенком нигде не было видно. Женщина нервничала.
Они появились лишь через полчаса. Время это показалось Людмиле Михайловне вечностью. Но потом, целый час, с замиранием сердца она следила за прогулкой Кристины.
Забавная девочка, которую она вела за руку, без сомнения была дочерью Сережи. В этом Людмила Михайловна убедилась сразу, как только увидела знакомое детское личико. Перед нею как будто была не внучка, а сам Сережа. Настолько поразительно было их сходство. От матери девочка получила, пожалуй, только цвет волос.
Так прошел еще год. Людмила Михайловна украдкой наблюдала за Кристиной и внучкой. Иногда на прогулке появлялся и Сережа. Он весело играл с дочуркой, посматривая в сторону матери. Не надеясь на большее, она была счастлива и довольна тем малым, что ей разрешили.
Кто знает, сколько еще так могло продолжаться, если бы не случайная оплошность Людмилы Михайловны.
Как-то раз, девочка, догоняя ускользнувший от нее мячик, выбежала на дорогу, на обочине которой бабушка чуть ли не каждый день наблюдала за ней.
Засмотревшись на улыбающуюся бабулю, девочка не услышала звука приближающегося к ней велосипеда. К сожалению, мальчишка, ехавший на нем со всей возможной скоростью, заметил ее слишком поздно. Через мгновение оба лежали на асфальте.
Перепуганная Кристина уже была рядом. Пережившая когда-то сумасшедший страх за жизнь дочери, она остро воспринимала любое происшествие.
К счастью, все обошлось. Девочка получила лишь небольшой ушиб руки и испуг. Кристина многозначительно посмотрела на Людмилу Михайловну. Слова проклятия свекрови снова обрели силу в ее сознании.
С тех пор Людмила Михайловна больше не видела ни внучку, ни Кристину, ни сына.
Через несколько месяцев она узнала от Виктора, что Сережа уехал в Петербург и собирается перевезти туда свою семью. Это означало, что дети собирались полностью разорвать связь с горе-матерью.
Людмила Михайловна передала с Виктором последнее письмо. Она не надеялась на ответ, но не могла не написать его. Отчаявшись вернуть сына, она ни о чем не просила. Писала только о том, как жалеет о своем поступке, как сильно любит и от всей души желает им счастья.
На следующий день Людмила Михайловна попала в больницу. Сейчас она была беспомощна и нуждалась в уходе. Для нее, в отсутствии желающих заботиться о ней, это означало только одно - хоспис и медленное угасание в нем.
____
Игорь Валентинович молчал, медленно осмысливая рассказ Людмилы Михайловны. Она тоже молчала, чувствуя усталость и опустошение. В ее жизни больше не было никакой надежды. Сын бежал от нее в другой город.
Она вдруг ощутила полное безразличие к своей дальнейшей судьбе. Хоспис - хорошо. Значит заслужила.
Доктор вдруг заговорил:
- Вот что, голубушка. С детьми Вашими я поговорю. А Вы пока подумайте, что скажете им, когда они войдут сюда.
Людмила Михайловна с недоверием посмотрела на Игоря Валентиновича. Его добрые глаза внушали ей надежду. Похлопав ее по плечу, он встал и уже на выходе из палаты добавил:
- Вы только покушайте. Для такой встречи много сил понадобится.
Улыбнувшись, доктор вышел, оставив пациентку в приподнятом настроении.
Через два дня в палату вошли Сережа и Кристина. Игорь Валентинович сдержал свое обещание. Что он сказал ребятам, как они решились на свидание и примирение с матерью - это неизвестно. Возможно потому, что в этом нет особой важности. Гораздо важнее то, что произошло после.
Долго обнимались и просили друг у друга прощения счастливые мать и сын. В первый раз свекровь с облегчением и искренне обняла свою невестку. Трогательный разговор в палате велся до тех пор, пока обеспокоенный затянувшимся визитом Игорь Валентинович не прогнал посетителей.
- Дорогие мои, завтра еще придете. Нельзя ей столько волноваться!
В этот день Людмила Михайловна наконец засыпала с легким сердцем и чистой совестью. Она была прощена.
Еще через неделю Сережа забрал свою маму домой. Кристина и внучка встречали ее радостно, с цветами и накрытым разными вкусностями столом.
Сережа так и не перевез семью в Петербург. Посовещавшись с женой, они решили, что для Людмилы Михайловны так будет лучше.
