← Текст №1
← Текст №2
← Текст №3
← Текст №4
← Текст №5
← Текст №6
← Текст №7
← Текст №8
← Текст №9
← Текст №10
← Текст №11
← Текст №12
← Текст №13
← Текст №14
Вся площадь была ровной, как стол, и в самом центре ее стояло дерево немыслимой высоты. В небе бегали и ломались длинные прямые прожекторов, словно город ждал нападения с воздуха, и когда они попадали на это дерево, ослепительные, почти белые овалы света ощупывали могучие и непролазные заросли, в которых мелькали развешенные елочные игрушки, серпантин, бумажные цепи из разноцветных колец и прочие новогодние причиндалы. Это была самая настоящая новогодняя елка, и вокруг ее верхушки, иногда попадая в свет прожекторов, кружили два небольших вертолета.
Меня захлестнули волны восхищения, и я даже привстал и медленно раскрыл рот в немом изумлении. Кони дернули, и я в изнеможении упал на сиденье. Это было выше моих сил.
Елка казалось нереальной и призрачной, она лохматой пирамидальной тенью выделялась на розовом ночном небе. Пока мы подъезжали к ней, верхушка медленно вытягивалась вверх, так что когда мы подъехали, верхушка, казалось, скрылась в розовых облаках.
Мы остановились около человека в военной форме с фуражкой, надвинутой на самые глаза. У него были жесткие усы и сосредоточенное лицо. Он стоял, уперев левую руку в бок, и смотрел на елку. В правой руке у него была маленькая рация, и он лаял в нее отрывистые команды. Сани еще катились, а Марк уже соскочил и подошел к полицейскому. Я тоже спрыгнул на снег, и тройка, позвякивая кольцами, умчалась.
— Вы все повесили? — спросил Марк военного. Он сказал еще что-то, но голос его совершенно пропал за свистом лопастей: рядом медленно поднимался небольшой вертолет. Я разглядел что-то большое и круглое, стоящее рядом с ним в сугробе и обтянутое брезентом, протянутые тросы, но потом взметнулся снег и совершенно скрыл за собой вертолет. Пушистые хлопья пеленой скрыли всё живое. Когда снег рассеялся, Марк и военный, облепленные снегом, смотрели, задрав головы, вверх, где к одной из веток поднимался вертолет, с трудом волоча за собой многометровый стеклянный шарик рубинового цвета. На одной из исполинских елочных веток торчала стрела автокрана, и вертолет направлялся прямо к ней.
— …еще выше, еще! — стало слышно военного по мере того, как звук лопастей удалялся.
Вертолет приподнялся, едва не задевая мерцающим кругом края ветки.
— Гарри, пускай они сами снимут шар! — заорал военный, озабоченно следя, как автокран, вращая оранжевыми мигалками, подъезжает к самому краю пропасти.
Из рации донеслось несколько английских фраз.
— Ради бога, без самодеятельности! — надсажаясь, продолжал орать владелец рации. Видимо, он совершенно уже оглох от аэродромной каши и плохо слышал сам себя. — Они сами все сделают! Что? Сильно ору? Не обращай внимания! Спасибо, не нужно забираться между ветками! Нет, не надо ее раскачивать, иначе она разобьется о стрелу! В конце концов тебе платят только за то, чтобы… Так, внимание! — вдруг гаркнул он и закашлялся. Потом продолжил хриплым голосом: — Арчи, пускай своих людей! Гарри, стой и не шевелись!
Мне было плохо видно, что происходило наверху, однако скоро шар висел конце ветки и медленно крутился.
— Отлично! Переходите выше! — просипел полицейский и прокашлялся. Потом заметил, что весь в снегу и с озабоченным выражением стал отряхиваться, сунув рацию в карман на поясе. Марк тоже отряхнулся и спросил:
— Много еще осталось?
— Еще два шара, одна шишка и серпантин. Но…
— Но? — посуровел Марк.
— Нет катапульт для серпантина. Придется опять с вертолетов. Как в прошлом году.
Они почему-то засмеялись.
— Да уж… — произнес Марк. Все еще смеясь, он взглянул наверх, и лицо его мгновенно стало серьезным.
Вертолет начал опускаться и задел лопастями злополучную ветку, взметинув тучу снега. Ветка закачалась, и автокран, отчаянно буксуя и пытаясь отъехать назад, стал сползать к самому краю. Руководитель подъёма, как слепой, принялся нервно шарить рукой в поисках рации, что-то шепча, но все никак не мог ее найти, потом пальцы торопливо нащупали толстый стержень с шариком на конце, он дернул за корпус, но что-то зацепилось и не отпускало, офицер испугался еще больше, вытащил, наконец, рацию и дрожащим голосом проговорил:
— Арчи, уходите оттуда. Бросайте технику и уходите…
— Идиот! — гаркнул на него Марк, выхватил из рук рацию и бешено посмотрел на елку. — Внимание, седьмой участок! Немедленно, — повторяю: немедленно! — отгоните весь транспорт к Подножию! — Он обернулся к офицеру и сверкнул на него глазами. — Не хватало нам, чтобы он зацепил нижние ветки и угробил машины. Это же…
— Поздно, — обреченно произнес тот, не глядя на Марка. Кран уже сполз и висел на самом краю ветки, медленно покачиваясь вместе с ней, и передние колеса с днищем, забитым снегом, висели на тридцатиметровой высоте. Дверца кабины распахнулась, оттуда выскочила маленькая фигурка в белом, и это довершило дело. Кран сорвался и, убегая от догоняющих его комков снега, полетел вниз. Он падал на удивление долго, всем корпусом поворачиваясь и словно бы ввинчиваясь в воздух, как штопор. Мигалки бессмысленно вращались до тех пор, пока кран не достиг земли. Он всей массой воткнулся в землю. Стрела мгновенно смялась, словно бумажная, махина ударила так, что дрогнула земля, и снег взрывом взлетел высоко вверх, скрыв за собой расплющенный механизм. На площади началась суета. Завывая сиреной, примчалась пожарная машина, и у обломков стала собираться толпа.
Но на этом дело не закончилось. Роковая ветка раскачалась слишком сильно, а шар еще не успели как следует закрепить. Крепления не выдержали, и гигантская елочная игрушка направилась вниз за автокраном. Шар падал так же медленно, но грома от него было куда больше. Он с размаху ударился о крышу только что подъехавшей пожарной машины, раскололся пополам и вдруг разлетелся вдребезги, будто начиненный динамитом. Я оглох от звона и обалдел от происходящего, и стал тупо наблюдать, как кувыркающиеся осколки разлетаются далеко в разные стороны.
Марк закрыл глаза и постоял так несколько секунд. Офицер со злостью прошептал «вот сволочь, а?», и Марк немедленно дернулся, словно его оскорбили самым наглым образом. Он не спеша подошел вплотную к военному с таким выражением на лице, что тот выронил рацию и попятился назад.
— Вы временно отстраняетесь от этой работы, — сатанея, произнес Марк, — и переводитесь на дорожный сектор. — Потом он не выдержал и заорал: — Ты у меня под суд пойдешь, идиот! Чуть всю работу не угробил! В гардеробе сгною!
Военный продолжал стоять, выпучив глаза и вытянувшись, как струна. Марк оглянулся и посмотрел в мою сторону, словно забыв, кто я и откуда здесь взялся. Он быстро меня оглядел, и снова обратился к военному:
— Чтобы все это было убрано, ясно? Ясно, я спрашиваю? А теперь убирайтесь!
Офицер подобрал рацию и почти побежал к месту катастрофы.
— Дурдом! — бросил Марк и направился к расчищенной площадке, освещенной четырьмя прожекторами, где стоял один маленький вертолет с тонкими лыжами, готовый к взлету. Потом он остановился и коротко сказал мне без всяких этих любезностей: — Далеко не уходите. Через час мы начинаем. Я полечу за игрушками, а вы… — Он неопределенно поболтал руками. — Ну, не знаю, можете забраться на елку…
Двигатель вертолета взвыл, раскручивая лопасти. Марк бросился вперед, потом развернулся черной тенью на фоне прожекторов, крикнул:
— Помните! Ровно через час! — и побежал к вертолету, махая пилоту руками.