Порыв ветра, словно прочитав мои мысли, мокрой холодной лапой толкнул меня в спину. Я отпустил ручку, и мощный сквозняк с ураганным свистом захлопнул позади дверь, едва не прищемив мне пальцы. Вокруг мгновенно сгустилась прохладная беспросветная тьма, и только по слабому свечению влажных от сырости стен я мог предугадать примерную длину и направление коридора — квадратного, душного, и ничего не обещающего.
В лицо подул сильный промозглый ветер. Иногда он на долгое время замирал, и подвижный туман в сыром воздухе превращался в мелкую водяную пыль, сыплющую с невидимого неба. Впрочем, небо было не таким уж и невидимым: над зарослями — опять заросли! — гигантской свинцовой лепешкой нависала небесная твердь осенней, надолго испортившейся погоды.
Глаза привыкли к мраку, и я огляделся. Очередной бред: вокруг не было ни потолка, ни даже стен — дверь с косяком и петлями непринужденно возвышалась меж невысоких кустиков перпендикулярно плоской земле. Как плод сюрреалистического воображения в стиле Дали. Я настойчиво отталкивал мысль о том, что опять потерялся, покинув здание таким чудным способом. Дверь усиливала это ощущение и я ничего не мог с собой поделать. Театр и декорации, вспомнил я. Театр и декорации…
Порыв ветра обдал меня горстью мелких колючих капель, зашумел над головой листьями, закачал огромными ветками. В стороне от сплошной массы сухого голого кустарника правильными рядами проступали необъятные тысячелетние стволы деревьев, похожих на секвойи. Толстый панцирь коры на них почернел от древности, а нижние ветки торчали над головой на уровне четвертого этажа. Снова подуло, и сверху, плавно кружась, полетели широкие желтые и красные листья — мягко, спокойно, как снег в новогоднюю ночь. Потом вдруг снова налетела масса воздуха, смяла танец, напряглась и закряхтела, пытаясь выдернуть стволы из земли. Тогда кустарник на круглой песчаной плеши зашевелился и принялся истово кланяться мне под ноги. Полетели косым красно-желтым дождем листья, только что сорванные с веток, тихо, по-паучьи поползли листья, лежавшие на земле и на асфальтовой дорожке между деревьями. Дверь даже не шелохнулась, дико и нелепо возвышаясь над землей, словно в кошмарном сне. Я торопливо подобрался, застегнул молнию на ветровке и направился к аллее.
Через несколько минут я повстречал фосфоресцирующий туман, появившийся у меня на дороге, который медленно и хищно выползал откуда-то сбоку и охватывал меня тесным кольцом. Как будто несколько десятков курильщиков разом выдохнули дым, образовав клубящееся никотиновое облако, а ветер донес его до аллеи и пропал, оставив меня с дымом наедине.
Скоро в тумане исчез непроходимый кустарник слева, далекий горизонт справа, и стали постепенно таять темные мокрые деревья. Еще спустя некоторое время исчезло все, кроме смутных желтоватых крон в вышине и опускающихся и пропадающих там же стволов. Я был здесь как заблудившийся ежик в тумане из известного мультика. Потом у меня возникли сомнения на тот счет, был ли это действительно туман, потому что при каждом движении — взмах руки, ноги, обычный поворот — вызывали в нем отчетливые дымные завихрения, колечки и водовороты. Туманы так себя не ведут. Мне даже показалось, что туман иногда принимался самостоятельно шевелиться вокруг меня, делать замысловатые движения, словно пытаясь изучить меня — кто я такой и что я тут делаю. Потом послышались чьи-то голоса, звучащие словно бы у меня в мозгу, они странным образом повторялись, как эхо, пока я не осознал, что это мои собственные мысли. «Вот те раз…» — со вздохом подумал я, и в ту же секунду в голове эхом зазвучало несколько шепчущих голосов, наплывающих друг на друга: «…раз, раз, раз… вот те, вот-те, воте… те, те, те…» — «Что за черт?» — подумал я, и опять: «…черт, черт, черт, че… что за, что за, что… за, за, за, за…»
— Кто здесь? — почти крикнул я и стал оборачиваться.
Туман с готовностью ответил:
— …здесь, здесь, здесь… кто здесь, кто здесь, а кто здесь?.. кто, кто, кто, кто…
Я провел в пространстве рукой, словно подзывая кого-то, и ЭТО послушно увлеклось за ладонью, как вода за кормой катера. Нет, все-таки это был дым. Очень странный дым, слоистый, молочно-белый и одновременно грязноватый, теплый, похожий на сигаретный, но без запаха — я принюхался, но в воздухе пахло только прелыми листьями и влагой. Когда туман немного рассеялся и впереди забрезжила аллея с чугунной оградой, появился легкий запах гари, и все стало выглядеть так, как будто неподалеку жгли кучи плохо сгорающей листвы. А ЭТО продолжало обступать меня со всех сторон, непрерывно поблёскивая, и когда мысли опять стало рвать странным эхом, я захотел, чтобы ветром все разогнало прочь. Где же ветер? Вот только что гнал по земле мусор и обрушивал горсти мерзкого дождика, а теперь ни движения, ничего. Какая-то теплая и замершая, как на фотоснимке, неопределенность. И тихо-то как…
Ветер, невзирая на мои желания, не обещал появиться и разогнать туман. Я махнул на все рукой (еще несколько завихрений и водоворотов) и зашагал вперед по асфальту. Протиснувшись между двумя шершавыми гигантами (внутри каждого смог бы спокойно развернуться средних размеров трактор), я перепрыгнул через ограду с черными чугунными вазами и щитами. Тишину резко разбило оглушительное: «Кхар-р!» — и над головой раздалось хлопанье крыльев. Я инстинктивно поднял голову и увидел, как от могучей мускулистой ветки отделилась и полетела над дорожкой черная ворона, большая и тяжелая, как глухарь.
И тут он, долгожданный, наконец-то появился. Сначала робко и несмело, как новичок, легким бризом прошелся по своим владениям, дыхнул в лицо приятным, не мерзлым холодом, и стал набирать силу. Он быстро управился с непокорным туманом, разогнав его по кустам, затем, увидев, сколько ему тут насорили за время отсутствия, горестно всплеснул руками (я не удержался и отступил назад), залихватски крякнул ветками и с энтузиазмом принялся за работу. Я мгновенно попал в эпицентр рождающегося пыльного столба и вместо того, чтоб идти, спрятал голову в плечи. Тогда ветер задул по-настоящему.
Мне пришлось пробежать несколько метров вперед, чтобы не упасть. Дуло прямо в спину с такой силой, что стоять на месте я не мог. У меня вдруг возникло четкое и ясное ощущение предопределенности, какого я не испытывал еще ни разу. Ветер словно подталкивал меня в спину и говорил мягко, но настойчиво: «Иди! Иди же!» — так поступают обычно с ребенком, которому нужно во что бы то ни стало научиться ходить.
Боже мой, я уже устал от этой однообразной, но вынужденной тавтологии «пошел дальше», «направился вперед»… Но что поделаешь, если ничего другого в голову не приходит! И я пошел — дальше, дальше, дальше… Дальше!
Листья, обгонявшие меня, с размаху шлепались о спину и больно хлестали по щекам. Они неслись, как животные, спасающиеся от страшного лесного пожара, словно там, за моей спиной надвигалось нечто, превышающее пожар по силе, размаху и красоте. Ветви над головой неистовствовали, буря драла кроны в клочь. Я даже разглядел чёрное предгрозовое небо, изредка освещаемое изнутри вспышками.
Погода явно менялась. Я уже бежал во всю прыть, суматошно оглядываясь, кашляя и беспрестанно протирая глаза. Пыль летела со всех сторон. Все, что лежало на земле, поднялось в воздух и помчалось в одном направлении. Я едва не растянулся, запнувшись за корень, прорвавший асфальт. Сзади рухнула ветка, хлестнув меня по голове. Романтика закончилась. Становилось опасно.
Я метнулся в сторону и спрятался за тумбу высокой статуи женщины с обломанными руками, стоящей по команде «вольно». Ветровка на мне дергалась и щелкала, но здесь ветра было все-таки поменьше. Я принялся обшаривать глазами окрестности в поисках какого-нибудь убежища понадежнее, как вдруг почувствовал, что статуя валится прямо на меня. Я с проклятиями отскочил, и безрукая дама, треснув от удара, распалась на гипсовые составные. Мне стало жутко. Я обогнул тумбу и прижался к дереву.
В небе сверкнуло. Громом заложило уши, затем снова ослепительно вспыхнуло. Над головой словно бы свернулась гигантская рулетка. Дерево вздрогнуло от удара молнии, и на меня высыпалось ведро деревянных раскаленных щепок. Я оттолкнулся ногой, перебрался через ограду, упал, поднялся и не разбирая дороги, наобум бросился в сторону от аллеи. Ветер рассвирепел и дернул мощную ветвь, она затрещала у основания и рухнула бревном у меня на пути. Значит, сюда нельзя. Этот мой маневр по чьему-то мнению оказался неправильным. И сюда меня не пустили. Ради бога, извините.
Получилось так, что единственным вариантом оставалосьбежать, не сворачивая, по аллее. С точки зрения постороннего, не посвященного в подробности наблюдателя это казалось безумием. Я рванулся обратно, опять перелез через проклятую решетку, остановился в замешательстве и панически закричал:
— Да что же это такое, черт вас возьми?!
Но погода только ухмыльнулась и ткнула вихрем меж лопаток, как пальцем: иди, мол, дурак, ведь сказали же тебе — прямо по дорожке, и не сворачивать. Стоять на месте я не мог, и ноги сами понесли меня вдоль потемневшей от дождика дорожки.
Погода сатанела.