(путевые заметки из зоны спецоперации)
Певец и Дикий направляются в сторону Луганска. Они должны привезти со склада мины. Дикий привёл какие-то цифры, различные названия этих мин, я не разобрался, не запомнил. В каждой сфере свои специалисты. Обнимаемся, но не прощаемся. Дикий обнял меня и сказал:
– Мы тут по рации на своём родном, башкирском языке переговариваемся. Мишени, цели, цифры координат на передовой линии называем по-башкирски. Чтобы враг не понял. Напишите, что вот и для этого тоже нужно знать свой родной язык!
Вот тебе и молчун, дикий, язви его! С какими мыслями живёт!
– Ладно, – говорю я, обнимая его. – Ты живым возвращайся. Тебе надо ещё башкирских джигитов вырастить. Дай Бог снова встретиться на родной земле.
Слёзы на глаза навернулись, хотелось заплакать, но нельзя. Я тоже в сражении, на страже своей страны, языка, истории. В этом серьёзном, ответственном деле воск не растапливают!
Внезапно взгляд мой упал на ворота рядом с домом Елены. Их будто автоматной очередью прошило, все в дырах. Если внимательно вглядеться, то и проходящие сверху газовые трубы тоже такие же. Оказалось, в такое состояние их привел упавший здесь в 2014 году снаряд.
Рядом остановилась подъехавшая «Нива».
– О, сват! – на всю округу раздался радостный голос Вадута. А сват-то у него оказался скромным, стеснительным. Спокойный, сдержанный, не спешит показать окружающим свою радость. Они обнимаются. Улыбка не сходит с их лиц. Нам тоже хорошо. Удивительны всё-таки судьбы людей, иногда кажется, что они из одних только радостных моментов состоят. Подумать только, за тридевять земель, в далёком краю, охваченной огнём стороне, встречаются два близких человека. Ни с того ни с сего. Можно сказать, случайно. Линия фронта очень протяжённая, сколько войск и воинов. А ведь бывает, что даже в одном городе, договорившись о дате и времени, по разным причинам не удаётся встретиться. Один, желая защитить страну, взял в руки оружие, другой, желая прославить сыновей родины, взял в руки перо, вступили на один и тот же майдан – общие мысли, общие дела сводят людей.
Оставляем сватов одних, пусть наговорятся, расспросят друг друга о житье-бытье, вспомнят о своих сыновьях-дочерях, внуках и внучках, утолят тоску по родным. Такие моменты случаются нечасто.
«Что заставило тебя приехать сюда, будучи уже дедом-олатаем? – спрошу я у него чуть позже. И Реша скажет: «Честь страны должны защищать, хранить крепкие, достаточно повидавшие на своем веку, знающие жизнь мужики. Не зелёные мальчишки. Если уж умирать, то лучше пусть мы умрём. Чтобы наши сыновья, наши внуки продолжили наш род. Они – наше будущее».
Сделавшие умный и решительный шаг мужчины вроде Реши, с одной стороны, грудью защищают страну, а с другой – жизнью сохраняют своих сыновей. Это тоже большой подвиг. «Я своим сватом горжусь! Замечательный человек», – говорит Вадут, и он прав. Благородные мужчины прорубают путь к героизму, подвигу, мужеству и отваге силой своей груди, духа, светлого разума, поэтому остаются незабываемыми. Завтра Вадут покажет мне в телефоне фотографию. На ней стоят улыбающиеся дочь Реши и его сын. Да, сын его только что вернулся со срочной службы на Дальнем Востоке. Живы, здоровы, все счастливы. В ответ он послал им фотографию, где он стоит в обнимку со своим сватом Вадутом. «Как хорошо, все живы и счастливы», – такой ответ пришёл моему другу от сына и невестки.
Шаман повёл нас через посёлок к другому дому. Всего мы здесь будем в нескольких точках. Между собой они размещены не так далеко. Но встречи с воинами пробуждают в душе столько воспоминаний, впечатлений, что мы даже не заметим, как пролетает время.
Командир и другие остались возле дома с солдатами, я прошёл дальше, вглубь двора. Вхожу в пристройку из обычных досок, которая стоит впритык к сенцам дома. Постройка заполнена бронежилетами, одеждой. Выражаясь солдатским языком, «основной шмурдяк» – выстиранные, чистые вещи, носки, нижнее белье. Для вернувшихся с «передовой» грязных, перепачканных кровью солдат приготовлена их выстиранная, чистая одежда. Вернувшиеся живыми, они облачаются во всё чистое. Одежду погибших складывают в сторонку. Здесь, в этой постройке, отдыхают вернувшиеся из боя солдаты, есть и «трёхсотые».
Разговорился с пожилым бойцом. Позывной «Гильман». Имя пока не называет, испытывает. Из северо-восточного района Башкортостана. Вначале с неохотой включился в беседу, отвечая односложно, а когда я сказал, что из журнала «Агидель», заулыбался.
– Спрошу напрямую: зачем ты здесь в таком возрасте, сидел бы себе на печи? – говорю насмешливо.
– Причины есть, конечно, что уж там. И деньги нужны, и родную страну должны защищать, от вон тех фашистов, собак Америки, – с присущей башкирам протяжностью в речи, монотонно начал рассказывать абзый. – Всё верно, и детей надо выучить, и хозяйство поправить. Сегодня я – дембель, написал заявление об увольнении. С августа месяца здесь. По ранению дома в отпуске побывал. Семья, дети есть.
– Заботится о будущем своих детей. Чтобы заработать денег и в то же время защитить свою страну приехал сюда, молодец, так и напишу.
– Правильно, так. Никогда не думал, что в пятьдесят лет с оружием в руках уйду на войну. Только вот зря с работы уволился, кто же тогда знал, что рабочее место сохраняется, пока ты воюешь. Работал электриком в «Газпром нефти». Хоть и пятьдесят лет, а чувствую себя неплохо, дай, думаю, в военкомат схожу. Здоровье хорошее, служил. Если есть желание, возьмём, годен, говорят. Хотелось попасть в батальон Шаймуратова. Сначала сказали, что набор закончился. Когда настойчиво попросил, место нашлось. Взял и ушёл.
– Когда домой, в обратный путь?
– Завтра, наверное. Вместе с отпускниками.
– Ждёшь, наверное, с нетерпением?
– Не совсем так. Вроде и обычное явление. И радости нет. Хотя ждал этого дня. Но сейчас в душе пустота. Друзей тоже не хочется оставлять. И сам всё понимаю. Нынче дочка педучилище оканчивает, потом в вуз собирается поступать. Думал, хоть помогу ей, потому и приехал сюда. Вернусь ли сюда снова?.. Твёрдо сказать пока не могу. Приеду домой, там видно будет.
Таких мужиков, как Грин, Гильман, и других, не желающих возвращаться домой, я буду встречать на каждом шагу. Войну мы представляем (по крайней мере, лично я) как атаку с криками «ура», как геройство и трагедию, несчастье и потери, страшные ситуации. На поверку же оказывается, что и у неё есть своя жизнь, свои радости (как бы странно это ни звучало), своё творчество, свои печали, свой дух, этим она и дорога, оказывается. Единство – «разделим одно яблоко на пятерых, на сотню, умрём друг за друга», – верность родине, дружба, мужская честь – эти хранящиеся в глубине сердца чувства и понятия делают великими и солдата, и армию – это я понял твёрдо.
– А не думал, что умрёшь? – в ответ на этот вопрос он только вздыхает.
– Значит, такова твоя доля, судьба, ничего не поделаешь, – только так и смог сказать. А потом, немного погодя, добавляет: «Всё равно смерть не будет напрасной». Сам два раза был ранен. Осколки от снаряда попали в ногу и в грудь. Второе ранение оказалось тяжелее, лечиться пришлось, как они сами говорят, «выехав в Россию».
– Были ли случаи, когда на ваших глазах умирали друзья?
– Да, были. Умершие люди мне часто снятся. И отец, и родственники. Меня какая-то сила спасает, святые духи, глядя с того света, видимо, защищают, пусть, мол, придёт домой живым и невредимым. К сожалению, среди друзей есть и «двухсотые», и «трёхсотые». (Имеет в виду и убитых, и тяжело раненых.) Были случаи, когда раненых вытаскивал с поля боя. Были и оставшиеся лежать там. Самое тяжёлое – раненого или… ну, сам понимаешь, молодого нести на носилках. Иногда думаешь: может, лучше бы сам был на его месте, так было бы правильнее, ему ещё жить да жить. Учалинский парень, пулемётчиком был. Сбросили на него с коптера гранату. Обе ноги оторвало. Не смогли спасти, у командира на руках умер. Не вспоминать бы о таких моментах. И без того сны тревожат.
– Как начинается день на передовой у обычного рядового?
– Там сна нет. Беспрестанно, и днём и ночью бомбёжка. И с той стороны, и с этой. Улучаешь, конечно, минуту, чтобы вздремнуть. Когда в окопе лежишь. Может и сверху прилететь, упасть на тебя. Всё в руках Всевышнего.
– Убил кого-то из врагов?
– Даже не знаю, как сказать. Стрелял, конечно, прицелившись, в ту сторону. Были в руках и автомат, и гранатомёт. Сам я гранатомётчик. Война ведь…
Из-за вороха одежды показался ещё один. Вздремнул, видать, то ли от нашего разговора проснулся, может, лежал, слушал. Знаем, сон солдата – часть его службы. Сладкая часть. Зема он. Из соседнего с Гильманом района. Серьёзный парень, во взгляде искры. Есть ведь такие братья, которые с первого взгляда внушают доверие, он как раз из них. Звание у него – старшина, пулемётчик. Сейчас он раненый: осколок мины попал в ногу. «От колена и выше всё ноет, придётся, наверное, в Россию выйти», – говорит.
– Всё у меня есть, и деньги, и работа, – начал он свой рассказ. – Слава богу, две дочки, две звёздочки мои бегают. В апреле начали приглашать в военкомат. – В армии Зема служил в войсках ВДВ, артиллерист. Был и командиром. Такие парни, понятно, всегда на особом учёте. – Понимаю, что я там нужен. Второй ребёнок ещё маленький, пять лет, думал, не пойду. Когда начали собирать солдат в батальон Шаймуратова, загорелся. Вот уже как год здесь. Питание, условия жизни, атмосфера, окружение – во! Гумконвой здорово работает. Очень довольны.
На передней линии парень часто бывает. Сколько было штурмов, во всех участвовал.
– Что было самым сложным, тяжёлым за год службы?
– Терять парней. Давеча Гильман рассказывал про Юныса. Из деревни Сафарово Учалинского района, – значит, не спал, тихонько лежал, слушал нас, – замечательный парень был, храбрый, геройский. Граната упала, обе ноги оторвало, кровь никак не остановить, на глазах… Из той же деревни Сафа-агай. Удивительно умный, смышлёный, даровитый. Полугодовалый маленький ребёнок остался. Из Бурзяна – Юлдаш, вместе сидели, обедали, а через час… – У старшины внезапно на глазах появились слёзы. Самое тяжёлое – это, наверное, падающие на землю слёзы солдата, падая, они превращаются в свинец, в ненависть к врагу. Вытерев рукавом лицо, Зема быстро берёт себя в руки. – Что поделаешь, война без потерь не бывает. Умом понимаешь, но душа не принимает…
Обнявшись, втроём, только для себя, фотографируемся. Дай Бог ещё и дома, на склоне горы Янгантау, вот так же всем вместе обняться.
Выйдя из пристройки, увидел, как Венер Файзуллин, весело смеясь, болтает с двумя молодыми бойцами. Один из них оказался двоюродным братом корреспондента газеты «Йэшлек» И. Х-ва. Привет ему передаёт. Второй из города Салавата. Молодой задор фонтаном брызжет из всех троих.
– Что вам нужно, ребята? Говорите, как приедем, всё вышлем, – спрашивает Венер.
– Хочется быстрее вернуться и с девушками погулять, – говорит один.
– Нельзя ли там как-то вместе с гумконвоем и девушек отправить? – улыбается другой.
Два поколения, два взгляда! У пожилых – закалённая в жизненных перипетиях мудрость-терпение, а у молодых – безудержная горячность, лихачество, сумасбродство, способные одним взмахом истребить врага.
Продолжение следует...
Автор: Мунир Кунафин
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.
