Gracey продолжает делиться историями сиделок – женщин, чей тяжелый ежедневный труд часто недооценивается в обществе. Героиня сегодняшнего материала, Татьяна, работает сиделкой последние 8 лет. Это интервью – о ее выборе, взгляде на мир, дружбе с подопечными, творчестве и личной трагедии.
Татьяна, расскажите, пожалуйста, о психологической стороне вашей работы. Что помогает вам установить контакт с подопечным, найти к нему подход?
Когда я иду к новому подопечному, у меня есть святое правило: найти ту ниточку, которая поможет установить доверие. Отнестись к человеку с максимальной эмпатией и попытаться его понять. Нужно правильное, уважительное общение, чтобы человек меня принял и поверил мне. Иногда это бывает очень трудно.
В первые дни я, как исследователь, нахожу подходы, стараюсь узнать, что человек любит, каков его распорядок дня, чем он интересуется. Бывают подопечные открытые, доверчивые, как дети: им в радость, что ты за ними ухаживаешь, кормишь, разговариваешь, помогаешь по хозяйству. А бывали и, наоборот, очень трудные случаи. Но я не люблю сдаваться, не зря же говорят – нет плохих людей, есть неправильные подходы. Задача сиделки – находить эти правильные подходы, и со временем, не сразу, любой человек может открыться к тебе душой. Только нужно беречь это чувство.
Что стало определяющим для вас в выборе профессии?
Хвалить себя не люблю, но не совру, если скажу, что с самого детства любила помогать людям. С 12 лет хотела стать врачом-нейрохирургом, с 14 работала в отделении для парализованных и училась в медицинском училище. Я прошла все. Начинала с травматологии, потом – дом ребенка, 40 парализованных детей, затем гериатрический центр. Мне всегда хотелось помогать, и хочется до сих пор. Очень радуюсь, когда человеку приятно, когда он улыбается. Когда я могу сделать его хоть на каплю счастливее. Есть такие прекрасные строки у Эдуарда Заболоцкого: «Если ты сегодня не умножил хоть на каплю чью- то радость в мире, то считай, что день напрасно прожил, как ленивый гость, в чужой квартире».
Многим сложно представить, каково это – работать в режиме полного проживания вместе с подопечным. Насколько это трудно для вас?
У графика с проживанием есть свои плюсы: нет привязки к транспорту, не нужно тратить время на дорогу. Но, безусловно, это тяжелый во всех смыслах каждодневный труд. Хорошо, если человек может с тобой общаться и адекватно отвечать на вопросы, но бывают и подопечные со сложной деменцией, которые не разговаривают, все забывают, не могут самостоятельно передвигаться. С такими нужно очень много заниматься, нельзя их оставлять одних, даже на время, они очень этого боятся.
Что помогает вам восстанавливать силы?
Полноценно восстановиться мне удается только в свободное время. Читаю классику, пишу стихи, смотрю развивающие передачи, вышиваю бисером иконы, это дает мне положительную энергию, отвлекает от быта и всех неурядиц. Когда работаю без проживания, обязательно выезжаю на природу, она для меня лучший лекарь. Люблю ходить в театр, на экскурсии, в кино.
А какие увлечения и хобби встречались у ваших подопечных?
Ой, множество самых разных. Однажды ухаживала за женщиной с четвертой стадией рака – как же она вязала крючком, какие произведения искусства! Она так хотела и меня научить, но, сами понимаете, заболевание отнимало у нее очень много сил. Но некоторым несложным узорам я все-таки научилась: это заслуга моей самой любимой подопечной. Она меня так и звала – доченька.
Еще был Николай Васильевич, постинсультник. Какой он был знаток кухни! Сколько дельных рецептов он мне рассказал, сколько вкусностей мы с ним готовили, чтобы вечером, когда приходили его дети, их угостить.
Была еще одна подопечная – преподаватель консерватории. Сахарный диабет и сахарная деменция: самая сложная, не поддающаяся лечению. Так вот, мы с ней пели старинные русские песни, слушали классическую музыку, я ей играла на фортепиано романсы.
Бывали ли неприятные/конфликтные ситуации с клиентами?
Что скрывать, такое тоже случалось, но всего раз или два за все время моей работы сиделкой. Один раз я сама, без агентства, устроилась на работу, хотела поработать без процента. А потеряла в итоге намного больше. Внук подопечного не оплатил мне и половины того, что обещал. А потом я узнала, что он поступал так уже не раз: давал объявления через Avito, находил сиделок – и через месяц они уходили ни с чем. Сейчас я работаю с сервисом Gracey, который страхует от подобных ситуаций и сиделку, и клиента.
А второй раз конфликт был с самой подопечной. Как я и говорила, я всегда стараюсь найти общий язык с человеком, сделать ему приятно: приготовить что-то вкусное, рассказать интересное, рассмешить. Но есть и те, кто не понимает этого, как бы ты к ним не относился со всей душой. Они просто сами по себе такие люди.
И в таких случаях нельзя говорить, что сиделка не справилась. Мы не совпали с человеком, поэтому я просто ушла. И, знаете, правильно сделала: потом узнала, что после меня к ней пришла другая сиделка, которая делала все молча, ничем не интересовалась, с ней не занималась. А ей, оказалось, это и было нужно.
Наверняка за годы работы сиделкой случались истории, ставшие для вас особенно важными. Могли бы вы поделиться какой-то из них?
Да, была одна история, которая тронула меня до глубины души. Я даже и не могла предполагать, что люди помнят меня и так мне благодарны. Была у меня подопечная: сначала ее дети попросили меня быть с ней в больнице сопровождающей, возить на кресле по врачам, на обследования. Но мы так с ней сдружились, что ее дочка попросила меня и дальше ухаживать за ней, только дома.
Поскольку дочка была в положении и очень много работала, все хозяйство вела я. Гуляла с собакой, убирала дом, готовила на всю семью, плюс еще и сама подопечная, которая из-за деменции была как маленький ребенок.
После выхода в декрет дочка подопечной решила самостоятельно ухаживать за мамой, и я ушла. Но мы сохранили общение, постоянно переписывались, поздравляли друг друга с праздниками.
А год назад у меня случилось горе: погибла моя старшая дочка, разрыв аневризмы головного мозга. Ольга Игоревна (моя подопечная) и ее дочка были первыми, кто мне помог. Они прислали деньги на похороны, предложили всяческую поддержку. Я была тронута до глубины души. Они ведь мне, по факту, чужие люди, а помогли и переживали, как родные.
