24,8 тыс подписчиков

Провинциальный роман. Книжная девочка. Порция 30

5 января 20245 янв 2024

151

12 мин

Арина смотрела в любимое лицо, прорезанное новыми морщинками. Стрижка, взгляд – все было другим.

- Федор…

Он упруго и быстро присел на корточки, взял маленькую ладонь.

- Пальцы грызешь? Не стыдно?

И поцеловал. Выпрямился, мгновенно, выпустил руку, подошел к окну. Что он там рассматривал?

Арина не видела выражение его лица. И хорошо, что не видела. На какое-то мгновение ему показалось, что приезд сюда был ошибкой. И эта маленькая бледная девочка в пропотевшей футболке? Эта девочка его фея? Та, чей голос помог ему выжить?

Она сказала негромко.

- Видишь, на самом деле все не так.

- Что?

- Все. Даже цвет моих волос. Все совсем не так, как казалось, правда? И потом, я…

После едва заметной заминки, она нашла в себе силы продолжать.

- И потом, я без пяти минут калека. Буду хромать. Это совсем не то, что нужно тебе. Абсолютно. Прости, что пыталась тебя обмануть. Я хотела, как лучше. Ты бы рассердился на меня и все. Зачем видеть… это? Меня такой. Здесь.

Она обвела рукой палату.

- Хорошо, что приехал. Не голос в трубке. Ты! Спасибо, но все ни к чему. Зря. Уезжай. Я тебя очень прошу. Даже говорить ничего не надо. Уходи. Уходи!

- Рина.

Он ответил без всякой связи с ее мучительным монологом.

- Рина, о чем ты мечтаешь? Чего хочешь больше всего на свете? Скажи?

Она промолчала. Огромная фигура Федора у окна загораживала солнце. Ей, во всяком случае, так показалось. Он уйдет, а в палате останется сумрак. Короткий ежик его волос блестел. Хорошие кремовые брюки и рубашка цвета топленого молока. Темно коричневые сандалии на босую ногу, ремень в тон. Ну почему, почему он настолько безупречен??? Все в Арине кричало от боли. Почему?

Он отошел от окна, присел на кровать рядом с букетом. Коротко и требовательно посмотрел в зеленые заплаканные глаза.

- Малышка. Обстановка хреновая, согласен. Но ты не ответила.

- Я не поняла.

- Есть у тебя мечта?

- Была.

- Какая?

- Что бы ты был жив. Вот и все.

Она сказала это без тени притворства. Безыскусно и твердо. Федор почувствовал, что сердце в груди переворачивается.

- Тебе сообщили, что я умер?

- Да.

- Кто?

- Сашкина жена.

- Все так думали. Карма. Удивительно, что жив остался.

- Расскажешь?

- Может быть. Позже. Эй, да у тебя слезы в глазах! Почему отворачиваешься?

- Я, я плохо пахну. Сам понимаешь, вымыться целая проблема. И выгляжу отвратно. Не смотри на меня, пожалуйста.

Ее прерывающийся голос обжег, прорезал невидимую броню, выросшую между ними. Федора точно подбросило. Он вновь оказался на корточках возле ее постели, только совершенно по-другому.

Теперь он смотрел на нее иначе. Серый цвет лица, бледный рот и зеленый огонь глаз.

То, внутреннее, спрятанное от всех, что он прежде почувствовал, лишь потом услышал, но не умел понять, то странное, отличающее Арину от всех на свете, вновь засияло, выросло, наполнило собой его сердце.

Камертон, отзываясь, рождает звенящий звук, его огрубевшая жестокая натура не могла ничего воспроизвести, лишь вздрогнуть в немом отклике на чудо.

Федор понял, что не стоит этой крошки. Словно увидел их обоих одновременно на светящейся лестнице, уходящей в небо. Себя – у подножия, и ее – далекую, окруженную сиянием. Но от сердца этой малышки к нему тянулись нити.

Он наклонил голову и покаянно произнес.

- Прости. Столько мечтал о встрече, а увидел и веду себя хуже болвана. Теперь уже все. Беды закончились, крошка. Я пришел.

- Разве ты волшебник?

Вымученно пошутила она.

- Высшей категории. Скоро увидишь.

Ей не доводилось раньше наблюдать сильного мужчину, принимающего важное решение. В жестах ожила уверенность. В непонятную секунду, мгновенно – ОН сделал выбор. И теперь сдвинуть с курса его не проще, чем поймать за заднюю ногу и остановить бегущего мамонта. Арина вздохнула.

- Я сейчас.

Сказал он и вышел из палаты.

***

Анна Ивановна посчитала удобным вернуться на законное койко-место. С удовольствием устроилась поудобнее и спросила.

- Твой?

Арина пожала плечами.

- А роз то сколько приволок! Как в песне. Суровый мужчина, обстоятельный.

Тут ее осенила новая мысль.

- Неужто, женат?

- Нет.

- А чего кобенишься тогда, дура?

И столько удивления было в ее вопросе, что Арина невольно улыбнулась.

- Долыбишься. Смотри. Побегает, побегает, да и надоест ему. Поостерегись, девонька. Послушай меня, старую.

Арина шумно вздохнула.

- То-то же. Будь поласковее. Не выпендривайся больно много.

Она говорила искренне.

И Арина не смогла возразить.

Просто выслушала двухминутную речь о пользе пряников, умеренном воздействии кнута и правильном сочетании данных ингредиентов.

- А как иначе семейную кашу-то сваришь?

В палату вошли вредная тетя Зина и незнакомая нянечка, как выяснилось из хирургии. Женщин подгонял Федор. Командовал. Но они не протестовали! Заглядывали ему в глаза. Хвостиками не виляли только по причине отсутствия оных.

- Моем мою красавицу, меняем постельное белье. Время пошло.

Следом возникла медсестра. Она тоже умильно смотрела Федору в рот.

- Диктуй список, Арина.

- Какой?

- Лосьоны, дезодоранты, молочко, гигиенические средства. И так далее. Леночка сгоняет в магазин и на рынок. Тут все близко. Давай.

Леночка, действительно, достала огрызок карандаша и лист бумаги. Тем временем санитарки притащили тазы, клеенку и ведра с горячей водой.

- Стоп.

Отвлекся главнокомандующий. Брезгливо покосился на тазики.

- А нормальное пластиковое ведро где купить можно?

- Там же.

Объяснила Леночка.

- Возле рынка есть маленький хозяйственный магазинчик.

- Значит, добавляем в список ведро и таз. А в эти… емкости будем грязную воду выливать.

Санитарки остановились.

- Цветы поставьте в банку какую-нибудь, что ли. Сбор здесь, в прежнем составе, через полчаса.

Отпустил их повелитель. Они ушли, оглядываясь.

- Все записали?

Леночка показала.

- Рина, заканчивай ломаться. Диктуй нормально.

- У меня все есть.

- Сейчас отшлепаю. Мне в тумбочку лезть с инспекцией?

Заглянул в расстроенные глаза девушки и решил.

- На месте сориентируемся. Идемте, Леночка.

Выходя, продекламировал, обращаясь к Арине.

- Жди меня, и я вернусь.

Приведенная в состояние крайнего изумления, граничащего с экстазом Анна Ивановна, села на постели и спросила изумленно.

- Неужели не врет?

- Нет.

- Тазики ему не понравились, смотри какой. Деньжищ не меряно! Вот и швыряется. А может, все ж, врет?

Тут в палате возникла тетя Зина с трехлитровой банкой, призванной заменить вазу для роскошного букета.

- А цветов то сколько, цветов!

Поставила розы на пустую тумбочку у окна. Все в банку не поместились. Добрых два десятка осталось лежать на постели. Тетя Зина подумала немного и пошла за второй посудиной. Букет жизнеутверждающе и ярко воцарился в палате.

Арине, конечно, дарили розы. На день рождения. Три или пять. И не такие шикарные, вызывающие на глянцевых метровых стеблях. Первый в жизни настоящий букет. Подумала она смятенно. На щеках зажглись алые пятна.

Второй букет водрузили на холодильник, слева от входа. Палата была полу блатной. И гордилась не только бодро урчащим "Полюсом". Имелся умывальник и древнее зеркало над ним. Туалет, правда, в отделении был один. И холодильник общего пользования стоял неподалеку. Цивилизация, блин. По коридору то и дело семенили ухаживающие, или выздоравливающие пациенты (помогающие товарищам по несчастью) с наполненными суднами. Самые деликатные персоны прикрывали благоухающие утки газетами.

Никто не винил персонал. Большинство травмированных сограждан понимало, что несчастные медики ни при чем. Не они же проектировали, одобряли и возводили эти памятники эпохи развитого социализма. Удивительно, что пребывание в столь располагающих условиях не убивало пациентов! Это неопровержимо доказывало превосходство советского человека в науке выживания.

Закаленные, воспринимающие лишения и бытовые трудности, чем-то само собой разумеющимся, люди легко радовались пустякам и редким послаблениям режима. Травмированный насилием генофонд породил особый тип человека? Как писали хлесткие журналюги из «Огонька»? По их мнению в обществе выживают наиболее хитрые и приспособленные.

Чему же удивляться?

Хотя… загадочная магия крови.

Арина вспомнила Илью Ильича, Алену, Василия, деда Махмуда. Есть еще порох в пороховницах! Есть и ЛЮДИ. Вот только… сколько их? Много или мало?

Наполненный мочевой пузырь, самым пошлым образом прервал ход нелепых рассуждений Арины о роли личности в величии страны.

***

- А вот и мы!

Леночка с тазиком под мышкой, ведром в руке и связкой бубликов на шее предваряла явление Федора, которого едва было видно за десятью огромными пакетами.

- Скажи, малышка, кто самый главный в армии?

- Начальник склада.

- Почти в точку.

Небрежным кивком он отпустил медсестру, и теперь, раскладывая свертки, продолжал молчать. Словно ожидая вопросов. У Арины разболелась голова. Не смотря на проветривания, палата напоминала духовку. Поставь пирожки – пожалуй, и подрумянятся.

Вернулись санитарки.

- Мы начнем?

Он дипломатично вышел в коридор. Арина проводила глазами его широкую спину. Кровати в палате сдвинули, расстелили клеенку. В ход пошли новенькая только что купленная губка, детское мыло, даже бритвенный станок. Арина с громадным удовольствием избавилась от зарослей подмышками. Через час – относительно чистая и благоухающая шампунем, на голове алое полотенце, замотанное наподобие тюрбана, в новой длинной футболке и трусиках, сидя на свежей простыне девушка вытерпела очередную мучительную перевязку.

Федор легко обаял свирепую Тамару Алексеевну и остался созерцать процедуру. Физиономия его была бесстрастной. Когда в наиболее "приятственный" момент девушка закусила губы и вцепилась побелевшими пальцами в спинку кровати, он не изменился в лице.

Потом, когда экзекуция закончилась, любезно открыл дверь перед медсестрой, у которой руки были заняты инструментами и флаконами. Вернулся к кровати, вскрыл пачку салфеток и протянул несколько штук.

- Лицо протереть. Или лучше намочить?

- Пожалуйста.

Вот и сбылась мечта идиотки. Лежать и чувствовать его пальцы на лбу, висках.

- Пошли, погуляем.

Услышала она через секунду совершенно невероятное предложение.

- Что?

- Тут повсюду вокруг корпуса зелень, очень мило. В туалет не хочешь, сначала?

- Издеваешься?

- Я зажмурюсь, подам твое судно не глядя.

- Я не об этом.

Арина мило залилась краской.

- О прогулке.

- Господи. В чем проблема то?

Он наклонился и ловко подхватил ее на руки.

- Так сойдет? Не бойся замерзнуть, жара несусветная, а впрочем, простыня не помешает, укроем от нескромных взоров посторонних мужчин твои ножки.

Арина сверху посмотрела на опустевшее ложе. И нерешительно сцепила руки на крепкой шее.

- Как нога? Удобно?

- Очень.

В коридоре им попалась Леночка, восхищенно поинтересовалась.

- На улицу решили сходить?

Очаровавший все отделение мужчина отшутился.

- Нет, это похищение. Выкуп буду требовать.

Арине казалось, что все на них смотрят. Собственно, так оно и было. Молодая пара без всяких просьб уступила скамеечку в тени.

- Спасибо.

Услышала Арина свой сладкий голос.

Федор прижал ее крепче, присел, посадил на колени.

- Ты такая смешная в чалме.

Арина живо представила сцену со стороны. Крупный мужчина, аккуратно и дорого одетый держит девушку в синей футболке, голова замотана алым полотенцем, поверх гипса и повязок наброшена простыня.

- Федор, это очень-очень патриотично с твоей стороны! Я похожа на государственный флаг. Порядок цветов немножко перепутан… Но если меня поставить на голову, вверх ногами… Или опять не так будет? А?

Шумный выдох и легкое прикосновение губ к шее.

- Меньше всего, когда я покупал тряпки, меня заботила цветовая гамма. Рина, все-таки это ты.

- Нет, это не я.

Съязвила она.

- Теперь я окончательно поверил до конца.

- Расскажешь, где ты был? И как все так получилось?

И опять услышала.

- Позже.

Не стала настаивать. Прислонилась спиной к его груди, откинула голову и закрыла глаза. Минутное острое блаженство нарушил громкий возглас.

- Так-так, зайка моя. Попалась!

Слева, по дорожке к ним подходила Виноградова. Малыш, уютно пристроив голову на теплой, пахнущей молоком груди, сыто дремал в сумке-кенгуру. Раздавшиеся бедра и крепкие руки – Алена выглядела восхитительно, но монументально. Мечта богатыря.

- С кавалером познакомишь?

Она присела на край скамеечки, чмокнула растерянную подругу в щечку. Федор снял очки и внимательно посмотрел в глаза чемпионки.

- О, Боже! Боже! Боже мой!

- Нет, это не господь, и даже не ангел. Я собственной персоной.

Но ошарашенная Алена еще не пришла в себя. И продолжала самым глупым образом таращиться и изрекать междометия.

- Ой! Ой!

Федор вернул очки на место. В шоколадных линзах отразилось алое полотенце.

- Симпатичный малыш. Сын?

Алена кивнула.

- Как величают?

- Ва… Ванечкой.

- Заложите мне подругу, пани спортсменка. Чем она тут без меня почти два года занималась?