24,8 тыс подписчиков

Провинциальный роман. Книжная девочка. Порция 16

10 декабря 202310 дек 2023

141

13 мин

Рановато для серьезных проблем с сердцем? Бывает, к сожалению. Но нашей Арине повезло. Ее, падающую в пропасть, подхватили руки друзей.

Арина поняла, что лежит на зеленой доброй траве. Вдалеке плывет, заполняя собой прозрачный воздух, негромкая нежная мелодия. И голос, ласковее которого представить невозможно, обращается к ней.

- Бедная моя...

Лицо, склоненное над Ариной, правдивое в каждой линии, ясное, светлое, Славянское... Русые волосы, заплетенные в косу, уложены высокой короной. Длинная белая шея, молочно-белая и покатые плечи, не прямые с выступающими косточками, а мягкие, округлые... теплые. К такому хорошо прильнуть и вздыхая, поведать самые сокровенные или тяжелые мысли.

- Бедная моя... внученька.

- Бабушка?

- Все будет, все о чем мечтала. Твое терпение и доброта, мои молитвы, ЕЕ милость. Не печалься, детонька. Все будет. И обо мне не плачь. Он тебя любит. Твой грешник. Станете двумя крыльями. А сюда не спеши. Успеется. Редко кому удается обрести себя целиком и взлететь. Ты заслужила. А он – нет. Но он будет прощен, для тебя, ЕЮ. Ступай, не холодей только сердцем, неразумная моя. Ступай.

- Бабушка.

- Мне легко теперь. И ты не плачь.

- Бабушка?

Трава выросла, обняла шелково, убаюкала, запеленала в кокон. Далекая песня, доброй рукой дотянулась, погладила, подняла. Вспыхнул брызгами невероятно белый свет. Распахнулся навстречу, сжался, втягивая, и понес вдоль берегов спокойной реки. Мимо. Вверх. Обратно?

***

Глава вторая

- Арина.

- Арина. Вот и умничка. Вот и молодец. А то помирать собралась. Тридцать первого декабря. Другого времени не подобрала? Мы тут намылились спокойненько попьянствовать, ну спасибо дорогая, удружила. Больше копыта не отбрасывай. До нового года два часа осталось. Народ как раз успеет картошку с огурцами на стол поставить, хлеб нарезать... чай заварить. В реанимации тоже люди работают. Дай им передохнуть, праздник отметить. Идет?

- Ба...

- Не волнуйся о ней.

По тому, как он отвел глаза в сторону, Арина все поняла.

- Она умерла?

- Да. Но лицо спокойное, с улыбкой. Наверно во сне. Отмучилась старушка. Ты не волнуйся ни о чем. Похороним. Все будет в порядке.

- Кто?

- Похоронит что ли? Да я сам. Не переживай. С утра съезжу, обработаю ее, уколю, чтобы долежала до похорон, не пахла. Да она худенькая, а дома у вас прохладно. Долежит. А через день все устроим, не дрейфь. Родственники есть? Кому телеграмму дать?

- Нет. Я не знаю где. Отец… Никого нет. Никого.

- Ну, и без них обойдемся.

Он бурчал что-то ободряющее, советовался с молодым реаниматором, сам менял флаконы на капельнице. Арина хотела, но не могла уснуть. В тяжелой, словно заполненной свинцом голове вспыхивали и гасли искры дикой боли. Онемевшего тела девушка вообще не чувствовала. Разве только колючий холод в груди.

- Что со мной?

Сестра уловила ее вопрос, верней прочитала по губам.

- Сердце. Такая молодая и на тебе. Ничего, оклемаешься. Вовремя привезли. Повезло.

Повезло? Повезло? ПОВЕЗЛО?

- Что-то еще хотите сказать?

Над ней нависал врач. Худой точно велосипед. С тонкой шеей и выпирающим кадыком.

- С новым годом, доктор.

- Да вы юмористка. Спасибо. И вас.

Он ушел. За стеной зашевелился чужой разноголосый смех. Слишком громкий. Бесцеремонный и циничный. Арина хотела уснуть. Отключиться. Был бы штепсель, чтобы вырвать его из розетки! Увы. И бой курантов, и визг тех на кого плеснуло выстрелившее шампанское, были распрекрасно слышны. Позже она узнает, что до ординаторской добрых двадцать метров и две двери. Сейчас ей казалось, что все происходит в двух шагах, за бумажной ширмой. Федор. Бабушка. Она сама. Новый год. Семеновы будут ждать ее завтра после обеда. Какая чушь!

- Укольчик.

Медсестра подходила еще тысячу раз. Ночь тянулась бесконечно долго. Арина вспомнила все молитвы, какие знала и прочитала их. Все смешалось в ее сознании. Из стены, на которую падал яркий свет, проступало лицо Марины. Она повторяла, что Федора больше нет.

- Вы ведь не поладили с ним тогда...

Не поладили? Мы не поладили?

- ...Если будет нечем дышать от горя, всегда можешь кинуться мне на грудь, разрешаю.

- Федор, мне нечем дышать. Федор, к кому мне кинуться и плакать, плакать, плакать? Федор...

Он сидел рядом, огромный и светлый. В алом джемпере и черных брюках. И притворялся рассерженным.

- Противная девчонка! Повесила нос и хнычет. Хорошая порка, вот чего тебе не хватает.

- Федор... Федор... Федор!

- Что?

- Федор.

- ...

- Федор.

- ...

- Она зовет какого-то Федора. Муж? Друг? Надо ему сообщить.

- Некому сообщать.

Отрезал голос Василия. И повторил.

- Некому.

- Понятно. Жаль девочку. Кто у нее есть? Родители? Родственники?

- Мы с Аленой. Больше никого.

- Вообще?

- Абсолютно. Так что в случае чего – зови, распишусь.

- ...

- Эй, открой глаза! Быстро!

- ...

- Молодец. Узнаешь меня?

- Да.

- Какой сегодня день?

- Первое января.

- Седьмое. Так что с Рождеством тебя, дорогуша!

- Не может быть. Бабушка.

- Похоронили, не волнуйся. Соседей угостили, тех, кто пришел. Немного, человек пять. Одна, эх и шустрая бабка! Электровеник, честное слово. Очень нам помогла. Варила каши, посуду мыла. У тебя дома прибралась. Но Алена ей все равно ключи не оставила. Они у нас. Двойной комплект. У тебя в кошельке были деньги. Мы добавили совсем немного. Но в собесе должны будут выдать помощь. Ты богатая женщина, Родионова. Две тысячи таскала с собой. Возьми к себе в напарники. А! Звонили, как их... Семеновы! Интересовались. Кто они тебе? Их водитель привозил лекарства по списку, который мы с заведующим диктовали. И, доложу тебе, не все эти лекарства можно купить в Заранске. Многие только в Москве. И стоят они, кстати, недешево. Если не сказать больше. Ага. Самолет твои Семеновы за ними гоняли, что ли в столицу? Шучу. Так что спасали тебя по первому классу. Сегодня в отделение поднимут. Полежишь в кардиологии. Не мычи, никуда не денешься. Алена приходила к тебе вчера, но ты была никакая. Я ей уже позвонил, вечером забежит, или завтра с утра.

- ...

- В туалет хочешь? Сейчас. Не делай зверское лицо, я не мужик, а медик. Не, ну иногда мужик. Вот поправишься, буду домогаться, не раньше. Светлана! Светлана! Обслужи мою золовку. Или кто ты мне? А?

***

В маленькой двухместной палате, Василий не соврал, такие палаты всем подряд не полагались и означало это именно лечение по первому классу, было тепло и светло – хорошо, на совесть заклеенные окна, выходили на южную сторону. На тумбочках не резвились тараканы. В углу имелся умывальник, за дверью общий с соседней палатой туалет. Лежи не хочу. По местным понятиям – условия замечательные. Сокамерница, так она сама себя называла, эффектная дама – директриса детской музыкальной школы, попалась общительная, щедрая и веселая. Так что лежали дружно. Георгина Пантелеймоновна интеллигентно, как умела только она, посылала врагов, рассказывая очередную байку про интриги в композиторских и около музыкальных кругах. Мило сплетничала, приукрашивая события для пущей образности. Она была совсем молодой – тридцать семь, задорной, лукавой и насмешливой. Впрочем, под бархатными перчатками угадывались стальные когти.

- Вообрази только. Мне нужна для отчетного концерта свежая песня для хора мальчиков. Есть и подходящая мелодия, оркестровая Паулса. Так? А с текстиком проблема. Хор отличный. Вытянут ну почти, что угодно. Вокализ дивный. А мы все в миноре. Просили кой кого, сочиняют полу пионерскую туфту про дружбу и костры в ночи. Мелодия то бодрая, но не до такой же степени. Короче мы уже готовы похоронить идею, почти. Тут моя сестренка, младшая, тот еще образчик, сообщает, что в город вернулась Майлсон. Кому она нужна с ее воплями о несчастной любви, так? Сестра говорит, что попытка не пытка и кассету с записью относит. Что? Лина моложе меня на двенадцать лет. Откуда они знакомы? Их подружил спорт. Майлсон, а еще уверяет, что не еврейка, курам на смех, с такой-то фамилией, да, да, и грассирует самым израильским образом, Майлсон у нас почти что фанатка фитнесса. Ни дня без зала. Можешь себе представить. А моя младшая, одержима идеей похудания. Зачем, спрашивается. Нормальная фигура у девчонки. Ножки, правда, подкачали. Но это не так уж и смертельно. В общем, пару лет назад они и познакомились, кто-то кому-то на ногу наступил. Моей палец в рот не клади. А этот поэтический цветочек пытался спорить. Лина, моя, так и говорит, что чуть не придушила Наталью при первой... встрече. Потом выяснилось, ху из ху. Моя закатила глаза в благоговейном ужасе. Теперь нормально общаются. К чему я все это? Да.... Моя прелесть, кошка драная, кассету и отдала. Ну, я ждала, конечно, всякого. Майлсон все-таки, не Пушкин. Но ТАКОГО!

- А что стряслось?

- Забегает Лина с утра, у меня сольфеджио. Кассету, и текст, на мятом перемятом листочке показывает... Что они делали с ним, интересно? Отдает хормейстеру. Я освобождаюсь, иду в кабинет. Там меня уже ждет завуч, Елена Сергеевна. Я ее прошу сбегать за хормейстером, мол, вместе текстик глянем и решим. Ну, сижу пока, звоню. Жду. Никаких следов завуча. То есть вообще никаких. Пятнадцать минут, двадцать. Тишина. Голодные волки у меня по коридорам не носятся и педсоставом не обедают. Я в недоумении, зову секретаршу. Танечка, слетай-ка за ними, пусть поднимутся ко мне. Опять тишина. То есть теперь пропадает и посланная за посланными. Встаю, ругаюсь, и отправляюсь на поиски. Опять же голодные звери в закоулках не обнаруживаются. Подхожу к репетиционному залу. Оттуда задушенный плач доносится! Ну, натурально, воют как по покойнику. Открываю дверь. Голубушки мои втроем у инструмента, рыдают над листом с текстом. Вашу мать!!! Сочинила мне Майлсон веселенькую песню для хора! Ну, думаю, чем она так проняла моих дам? Натурально, отбираю лист, наигрываю мотив, напеваю... Слезы на глаза сами наворачиваются. И, представь, принимаюсь всхлипывать вместе с остальными.

Арина спросила.

- А что за слова, о чем?

- Тут дело не только в словах. А в том, как они с мелодией зазвучали. Натурально, мороз по коже. Я тебе пару строчек намурлычу.

- Мне часто снится бледный ангел, в золотом сиянье он.

А за плечами у него мерцают крылья. Дивный сон.

И я боюсь,

Когда проснусь,

Что мне останется лишь только эта грусть!!!

- Оу.

- Сильно звучит. На концерте, из-за которого все и было затеяно, зал сидел в экстазе. Мальчишки еще так проникновенно выводили...

Она напела негромко.

- И тихо музыка плывет ему во след.

Волной любви.

И больше горя и обиды в сердце нет.

Они ушли.

Свет чистоты!

И доброты!

В душе надежды оживают, как цветы!

- Дивно получилось. А в конце про то, что «только музыка помочь сумеет нам» Очень красиво. Не люблю я Майлсон, не понимаю. Но песня отличная.

Арина промолчала. В сердце пульсировали строки.

- Я – лист, слетевший с дерева судьбы,

И ветром брошенный тебе под ноги.

Я – горький серебристый свет луны.

Я – тишина, застывшая в тревоге.

Я – капля дождевая на щеке.

И вечер, обнимающий за плечи.

Я – след, оставленный тобою на песке.

Я – неожиданность, короткой встречи.

Я – песня, недопетая тобой.

Я – зеркало, разбитое некстати.

Я, сорванный недрогнувшей рукой.

Цветок.

Я – мир.

А ты – его создатель....

- Это тоже ее?

Громко поинтересовалась Георгина Пантелеймоновна.

- Ты к ней неравнодушна? А я тут ерничаю.

Арина пояснила.

- До поры до времени, я тоже была настроена отрицательно. Мне все, что печатали, казалось вульгарным и надуманным. Я ваше отношение понимаю. Мне не обидно, что вам не нравятся ее стихи. Мне тоже не нравились.

- Странно.

- Да.

- А ты ее видела, саму?

- А зачем?

- Ну, если бы я любила ее произведения, то хотела бы больше знать и про нее.

- Я не люблю. Просто они стали вдруг моими, как про меня. Это не любовь. Что-то другое.

- Арина, ты все усложняешь.

- Может быть.

- Жизнь гораздо проще. Или ты ее. Или она тебя.

- Может быть.

- Вот мы тут с тобой валяемся, на пару. И что? Вывод?

- Сами виноваты.

- Точно. А кто ж еще? Майлсон?

Они потянулись друг другу навстречу с коек, сцепили пальцы и полу выкрикнули.

- Да!!!

В палату вошла Наталья Николаевна – лечащий врач.

- Девочки, это кардиология, а не психушка!

Арина и Георгина переглянулись и рявкнули еще раз.

- Да!!!

- Пора выписывать обеих. Спятили. Что я хотела сказать? Завтра день рождения начмеда. Мы ничего не придумали кроме шампанского. А хотелось бы пооригинальнее поздравить. А у меня здесь вы, театр на дому. Сообразите что-нибудь?

- Ручку берите, Наталья Николаевна и записывайте.

- Что уже готово?

- А чего думать-то. Первое, поздравьте по радио. Завтра на «МС» как раз такая программа есть. В десять тридцать утра. Вы им позвоните прямо сейчас, закажите песенку, продиктуйте свои пожелания, привет от меня передайте их директору. Мой хороший друг, не откажет. Дальше… Купите в «Книжном мире», или на рынке открытки с готовым текстом, позабавнее или попошлее, вы именинницу лучше знать должны, что ей понравится. Далее, вернее в-третьих, несите нам книгу жалоб и предложений, мы накалякаем стишок и пусть побольше пациентов подпишется. На стол в раскрытом виде ей положите с утра. Мелочь, а приятно. Четвертое. Закажите тортик. Небольшой, недорогой с трогательной надписью. В двух шагах отсюда в «Горячем хлебе». Отправьте человека немедленно. И обговорите, чтобы был готов к моменту «икс». Ну и пятое… Арина, чего молчишь, роди хоть один пункт.

- Пятое? Напишите на ватмане, крупно, маркером, через весь лист и прикрепите на стене в ординаторской, чтобы сразу увидела, как войдет, что-нибудь вроде – СПАСИБО, ЗА ТО, ЧТО ВЫ ЕСТЬ, ДОРОГАЯ НАША! Не помню имени. Пардон.

- Боже мой. Как все просто. А получится замечательно. Ну, молодцы! Ну, спасибо!

Лечащую унесло из палаты вихрем. Она была из породы людей деятельных, но нуждающихся в руководстве. Претворять в жизнь чужие идеи умела энергично, а своих не водилось. Ну и что с того?

- Мнится мне, дорогая, что я угадала причину твоей черной меланхолии. Мы как-никак целый месяц вместе спеваемся.

- Спиваемся?

- Хороший каламбур. Целый месяц рядышком лежим. Я мелю языком, мелю, а ты и рада. Стала я к тебе присматриваться и поняла, что дело швах. Ты нехорошо молчишь, черно на душе. Кричишь по ночам, плачешь.

- Кошмары снятся.

- Это то понятно. На Майлсон потянуло. Расскажешь в чем дело? Женат, да? Обманул и пропал?

- Если бы, Георгина Пантелеймоновна… Если бы так…

- И не приходит к тебе никто.

Дверь распахнулась в совершенно голливудской манере именно после этих слов.

Автор: Наталя Шумак
За обложку серии и романа горячо благодарю Сергея Пронина.

Мы помним, что у Провинциальных романов теперь и всегда только добрые финалы?

Впереди много интересного. (Продолжение во вторник)

Провинциальный роман. Книжная девочка. Предисловие от автора и первая порция текста

Провинциальный роман. Книжная девочка. Порция 2

Провинциальный роман. Книжная девочка. Порция 3

Провинциальный роман. Книжная девочка. Порция 4