Убаюкивающе шуршали шины. Дорога привычной лентой убегала вдаль, оставляя на обочине то стройные ряды деревьев, то километры бескрайних полей. Под эту дорожную музыку мысли, путаясь, накатывали одна на другую: «Вот что моя жизнь? — перелистывал страницы памяти Андрей. — Дорога да ночлежки для водил в обшарпанных придорожных гостиницах, а то и, прямо в машине, где-нибудь на обочине, макароны, котлета и жидкая похлебка в низкосортных забегаловках. Вот и вся история. За спиной разрушенная семейная жизнь, дочь, которую теперь воспитывает дядя Слава, вечно плачущая и читающая свои молитвы мама… Что я нажил? Геморрой да несколько грыж в позвоночнике. Деньги? И что? Они мне заменят дочь и семейный уют вечером у телевизора, в доме, где пахнет выпечкой?»
При воспоминании о домашней выпечке и о дочке глаза предательски заблестели. «Кроха моя… Как же я хочу уткнуться лицом в твои маленькие прохладные ладошки…»
День быстро убегал куда-то за горизонт и слепящее закатное солнце ласкало теплом сквозь лобовое стекло. «Дорогу совсем не видно, даже темные очки не помогают. Скорей бы уже солнце ушло за горизонт».
Вдруг цепкий опытный взгляд успел выхватить в потоке солнечных лучей темную тень у края обочины. Даже не пытаясь понять что это, Андрей резко нажал на тормоза. Огромная фура, взвизгнув и оставив на асфальте черный след встала как вкопанная. Опытный водитель понимал, насколько рискованным был этот маневр, ведь сзади могли нестись на скорости другие машины, также ослепленные закатным солнцем. Ловко спрыгнув с подножки, Андрей побежал к переднему бамперу машины. На земле, зажав колени руками, лежала девушка:
— Жива? — Закричал Андрей.
Снизу на него глянули полные ужаса и отчаянья глаза:
— Да, колено ушибла.
Андрей, бледный как стена, подхватил на руки девушку и быстро понес к пассажирской двери:
— Марш в машину!
Больно сжав руку девушки, он с силой втолкнул ее вовнутрь. Резко рванула с места огромная фура.
— Тебе что, жить надоело? Совсем кукуха поехала?
Девушка вместо ответа, начала тихо и протяжно выть, заламывая руки:
— Зачем ты остановился? Я же все рассчитала… солнце, поворот дороги… Ты не должен был успеть остановиться, продолжала, заливаясь слезами и дрожа всем телом, девушка.
— Э-э-э! Да у тебя, как я погляжу совсем дела плохи. Давай ты мне потом все расскажешь, а сейчас мне надо успокоиться. Вдруг еще такая же дуреха выскочит под колеса, — примирительно сказал Андрей. Отщелкнув из пачки сигарету, нервно закурил. В душе у него была такая злость на девчонку, но надо было что-то делать, чтобы эта дурище перестала выть. — Лучше спой мне что-нибудь. Я как волк один месяцами в этой жестянке. Уже отвык от человеческого голоса.
Попутчица глянула на него своими огромными синими глазами, полными слез, будто спрашивая: «Ты серьезно?»
Андрей и сам понял, что сморозил глупость, но он так отвык уже от женских истерик, что выпалил первое, что пришло на ум.
И вдруг, девушка запела. Тихо, всхлипывая всем телом, да и слов особо было не разобрать. Песня незнакомая. Что-то из современных. Андрей не слушал эти песни и больше любил шансон, да и то слушал, когда совсем тоскливо было на душе.
Он посмотрел на поющую что-то под нос девушку, и почему-то это обстоятельство его очень развеселило:
— А ты всегда такая послушная?
— Да. Отец может избить за непослушание.
Глаза Андрея округлились. Это что за пережитки прошлого? Взрослая девица, с виду лет 20-25, и вдруг такое.
— Как так избить? Ты вроде взрослая уже.
— У нас отец очень строгий. Он нас даже на улицу не выпускает. Да и бьет за любую провинность. Я хотела в город уехать учиться. Не пустил. Все подруги уже замуж давно вышли, а мы с сестрой дома сидим, да только по хозяйству работаем и за скотиной ухаживаем — у нас ферма своя. Отвернувшись к окну девушка снова начала всхлипывать.
— А зовут-то тебя как, Золушка? — усмехнулся Андрей. Ему явно нравилась эта простая сельская девочка, такая хрупкая и беззащитная.
— Лена.
— Аленушка, стало быть. Красивое имя. А вот и привал. Сейчас съедим чего-нибудь. Голодная?
— Нет, спасибо! Можно я тут посижу, нога болит.
— Ничего, до свадьбы заживет! Давай помогу, — Андрей протянул руки.
— Пожалуйста, можно я здесь посижу. Эти люди… они могут подумать, что я с вами… Ну вы понимаете, — залилась краской Лена.
— Хорошо, сиди, я тебе сюда принесу.
Когда Андрей вернулся с едой, Лена тихонько посапывала, свернувшись калачиком на пассажирском сидении.
«Да что же мне с ней делать-то? Во влип!» Тихонько коснувшись хрупкого плеча, он разбудил девушку:
— На, вот поешь, а потом полезай в спальник. А я тут, в забегаловке переночую. Повезло — сегодня места есть. Подъем рано. Утром решим, что нам делать дальше.
Аленка смущалась, но видно было, что очень голодна.
— Ладно отдыхай!
Утром Андрей застал девушку сидящей на том же месте, где он оставил ее вечером.
— А ты что, не ложилась, что ли?
— Да нет, поспала, спасибо! Просто я привыкла очень рано вставать.
— Ну и что же мне с тобой делать? — перевел разговор Андрей.
— Если можно, довезите меня до ближайшего города, и я выйду. Может, получится работу найти. Я не могу вернуться теперь домой — отец меня убъет.
— Ну поехали, — рванув с места огромную фуру, сказал Андрей.
Сегодня у девушки настроение было другое. Она, с какой-то легкой полуулыбкой, подставляла свои щечки с ямочками лучам восходящего солнца и временами посматривала на водителя.
— Хочешь поговорить? — прервав затянувшееся молчание спросил Андрей.
Попутчица кивнула головой. Видно было, что груз невысказанного болью лежал у нее на сердце.
— А как вас зовут?
— Вот те раз, а я что не представился? Андрей меня зовут. И можно на ты. Ну давай, рассказывай, как на дороге-то очутилась.
Аленка вздохнула тяжело, набрала в грудь воздуха и начала:
— Раньше, когда мама была дома, отец всю злобу вымещал на ней. Но пять лет назад мама исчезла. В селе поговаривали, что отец ее убил и где-то закопал. Только следствие зашло в тупик. Так и объявили ее без вести пропавшей. Но я верю, что мама жива. Она накануне исчезновения сказала мне, что не может так больше жить. Просила простить ее и не судить. Я тогда не поняла, что она имела в виду, а когда все случилось, меня грела мысль, что она просто сбежала.
Постепенно вся злость отца обернулась против нас с Маришкой — это моя сестра. Она младше меня на три года. Отец даже работника на ферме уволил — вся тяжелая работа легла на наши плечи. А в выходные мы выезжаем в город на рынок, чтобы продавать молочку. После рынка, если хорошо расторговались отец нам разрешал перед сном посмотреть телевизор. Вот так и живем. Коровы, свиньи, куры, гуси, козы, овцы да еще и огород. От рассвета до глубокой ночи работа, работа, работа… И нет просвета в этом аду. За любую провинность отец нас наказывает. Сестру так избил на прошлой неделе, что она два дня не могла подняться с постели. А провинилась она тем, что молоко забыла в холодильник убрать и оно прокисло. Но ведь можно же творог сделать, да отцу только дай повод.
— И ты решила под колеса? Вот дурище! — покачал головой Андрей.
Ему нравилось слушать Аленку, ее голос, даже казалось, что знаком с ней уже много лет. Она была такая теплая и домашняя. Когда-то, еще в юности, он мечтал, что у него будет такая жена: хрупкая и ранимая, которую он будет оберегать и защищать. Видимо это оттого, что хотелось ему иметь сестру, да один он у матери. Отец давно другую семью создал, а мама замуж так больше и не вышла. Бывшая жена Андрея была другая. Это современная бизнес-леди, капризная и требовательная. Ей бизнесмена подавай, а он, Андрей, простой водила. Не дотянул, одним словом.
За разговорами время пролетело быстро. И вскоре вдали показался большой город.
— Останови мне где-нибудь возле автобусной остановки, — не глядя на Андрея сказала девушка.
— И куда же ты пойдешь без денег, без документов? — Андрею очень не хотелось расставаться с девушкой.
— Справлюсь как-нибудь. Мама же справилась, — сказала Аленка, и глаза ее наполнились такой грустью.
— Да никуда я тебя не отпущу, — прищурив в улыбке глаза, сказал Андрей. Поедешь со мной? Нам чуть-чуть осталось, к вечеру будем дома. У меня квартира есть.
— Ты мне что, предложение делаешь? — спросила повеселевшая девушка. Ей тоже нравился Андрей, его большие руки, загорелое лицо и такой добрый открытый взгляд, с какой-то лукавинкой в уголках глаз.
— Ух, ты ж какая шустрая, прям сразу предложение, — смутив Аленку, засмеялся Андрей. — Поживем — увидим! Сеструху твою выручать надо. Сейчас до города доедем — заяву напишем. Пусть власти разбираются. А то твой предок там совсем озвереет после твоего побега. Да повторно заяву надо написать на розыск матушки — человек не иголка в стогу сена. Жаль только время уйдет на восстановление паспорта, но есть у меня кое-какие знакомства, я думаю, не откажут.
Впервые в Аленкиной жизни мужчина о ней заботился. Это было такое незнакомое чувство. Ей хотелось вот так бесконечно ехать по этой серой ленте-дороге, в новую светлую и счастливую жизнь.
