Когда открывается мир.
С самого утра Мария хлопотала у плиты, она ждала в гости дочь и родителей. Готов винегрет, ещё вчера приготовила холодец из ножек поросёнка, хорошо потушила фиолетовую фасоль, добавила в неё печень, отваренную в молоке и поджаренную на сливочном масле с луком и морковью. Перекрутила на мясорубке с крупной сеткой, филе солёной селёдки с варёной морковью и сливочным маслом. Сделала из этой смеси бутерброды и сверху посыпала мелконарезанным зелёным луком, что пророс в луковой косе. Потом обжарила рулетики из фарша с пассерованным луком и грибами и, оставила их на противне в духовке.
Давно она не проявляла свои кулинарные таланты, надобности не было. Теперь вот у неё семья, её семья. Дети называют её мамой, ласкаются к ней больше чем к своему отцу.
—Ой,да и как к нему ласкаться, если он сам не ласковый. Ну ладно, что девчонка вроде как не его. Вроде как он взял Веру с годовалой дочкой, а вот сын, как две капли на него похожь.А он своего сына никогда не погладит по головке, не похвалит, только высмеивает, да передразнивает. Обижает мальчонку. Всегда хмурый, слова доброго не скажет. Всё делает молчком. Ну хорошо, что если чего попросишь, так не отказывает, делает.—думала она о своём муже, наставляя всё новые и новые блюда на стол.
— Обещались прийти родственники покойной его жены , надо выложиться, а не упасть в грязь лицом. Надо показать, что детям с ней лучше чем с родной мамой живётся— думала Мария.
И она " выложилась"!В духовке и голубцы и пельмени и белорусские колдуны и мясные рулетики.
На подоконнике чашки с холодцом, с винегретом, корпусный салат с морковью и мелкими солёными опятками. Гости придут, а уже всё есть, знай мечи на стол.
Валентинка с дедушкой и бабушкой пришли первыми.
— Бать, мам, раздевайтесь, проходите, а мы с Валентинкой сейчас стол накроем. Солонина-то уже вся стоит, а вот остальное расставим быстро— суетилась Мария..
Носила Валентинка на стол тарелки с блюдами и диву давалась, сколько всего её мать наготовила. Как только стол был накрыт, явились и родственники её детей. Ко двору они подходили с песнями, да громкими разговорами. С шумом и клубом морозного пара ввалились они в дом. Ещё не раздевшись, Наталья прошла в комнату и вынимая из сумки одну бутылку водки за другой, поставила их на стол.
— С новым годом вас— поздравил присутствующих Прокопий.
— Проня, раздевайтесь, проходите к столу— пригласила гостей Мария
— А стол-то у тебя, Маня, чисто царский— засмеялась Дарья.
— Вот и давай-те, садитесь. Отметим новый год — предложила хозяйка.
— Они уж наотмечались, песен вдоволь наорались. Наталья аж охрипла — заметил Станислав и хихикнул.
— Маленько есть — согласился с ним Прокопий.
Дети Прокопия любили, не успел он сесть за стол, как
Серёжка забрался к нему на колени, а Иринка прижалась к его плечу.
— Нече за столом делать! Марш отсюда. Облепили-- возмутился на детей Стас.
— Ребятишки, давайте сюда. Я вам здесь накрою, на кухне— позвала их Мария. Дети нехотя отправились на кухню. Валентинке тоже не понравилось сидеть за общим столом с " весёлой компанией" и она отправилась с детьми на кухню.
После первой же рюмки гости стали петь частушки и пустились в пляс. Музыкального сопровождения не было и Пелагея взяла две бутылки, опустила в них вилки и стала ими трясти, как маракасами.
.А Мария схватила металлическую стиральную доску и как по струнам на гитаре, стала чертить по доске ложкой, создавая ритм. Николай взял две ложки и стал стучать ими о колено, прикрывая ладошкой. Веселье шло полным ходом. Гости вошли в раж и посыпались частушки вначале с намёками, а потом и с откровениями.
— Ах ну, да подмигну старому седому.
Я под деревом даю мальчишке молоду— пела Дарья.
Валентинка поняла, что детей нужно срочно уводить.
— А давайте пойдём к нам в дом. Там игрушки от ребятишек остались, играть будем— предложила Валентинка.
Дети быстро собрались и выбежали на улицу.На дворе стоял крепкий мороз.
— А кто меня догонит?—спросила Валентинка и побежала вперёд.
Малыши бросились её догонять. А мороз щипал нос и щёки, дети этого не замечали, они старались догнать Валентинку, смеялись и радовались общению.
В доме было тепло уютно и аппетитно пахло бабушкиным курником.
— Что-то я проголодалась. Кто со мной курник есть?
—Я —крикнул Серёжка.
— И я— отозвалась Иринка.
Валентина налила кипячёного молока, нарезала пирог с курицей . После того, как поели, Валентинка почитала вслух русские народные сказки, поиграли в " угадайку", и стали рисовать. У Серёжки получалось рисовать лучше чем у его сестры.
— Ты у нас наверно художником будешь, как здорово рисовать умеешь— заметила Валентина.
— Ага, папка говорит, что он художник от слова" худо"— засмеялась Иринка.
К вечеру пришли дедушка с бабушкой и все вместе пошли в хлев кормить животных.
Ребятишки ночевали с Валентинкой. Утром Мария ушла на работу, дети оставались в доме бабушки с дедушкой.
И хотя Стас находился дома, но почему то за детьми не пришёл, их забрала Мария поздно вечером, после работы.
Когда она с детьми вернулась домой, то застала там вчерашних гостей. Они так и не уходили домой, а весь день продолжали праздновать. В квартире было тепло, но пахло застарелыми запахом браги и перегаром.
Гости расположились везде, где позволяло место. За столом сидели и вели беседу лишь Станислав и Прокопий.
Ребятишки увидев Прокопия кинулись к нему.
— Голодные — спросил он у детей.
— Ага, с чего бы? Они не спесивые, сами возьмут что надо. Да Валентина их всегда накормит — обиделась Мария.
— Маня, садись, я тут согрел, покушай. Проня, налей ей стопку — обратился к Прокопию хозяин. Прокопий подал Марии стопку водку, она поддела на вилку солёный опёнок и медленно глотая, морщась и вздрагивая, опустошила стопку.
Станислав глядя на неё, рассмеялся.
— Пьёшь и плачешь. Поглядишь на тебя и пить не захочется. Мария взглядом окинула стол,увидела мутные стаканы, и спросила:
— Чё,где-то брагу нашли?
— Нашили. Рыскали всё утро по округе. Теперь спят вверх воронкой— рассмеялся Прокопий.
— А свинья грязи всегда найдёт— засмеялся Стас.
— А вы где водку взяли?
— Дмитрич припрятал. Говорит, Маня придёт с работы, опохмелиться надо будет. Заботится— подчеркнул Прокопий.
— Так я о них так же забочусь. А как же? Взялись вместе жить, надо жить. Детей рОстить— подчеркнула Мария..
— Дмитрич по-началу сомневался в тебе. Вижу, что успокоился. Нас привечаешь, детей не обижаешь. Они тебя мамкой называют. Глядишь и всё сладится.Только вот ты шибко-то баб наших к себе не приваживай. Ну если что на праздники, а в будние дни пусть работают и тебе работать не мешают— посоветовал Прокопий.
— Я всё поняла, Проня. Всё поняла. Да мне и гулять-то некогда. Работаю, да вот нынче уж Иринку в школу провожать будем, в первый класс девчонка пойдёт. Какие тут гулянки.
— А дочь твоя на каникулах?
— Сегодня уезжает, завтра на учёбу. Это не школа, чтобы большие каникулы были, и так уж почти неделю отдыхала.
— Серьёзная она у тебя. За стол с нами не села. А Натальина Алька уже с четырнадцати лет с ними за стол садится. Что-то нынче на праздник не приехала. Замуж собралась.С женихом видать празднует.
— Ну и Слава Богу. Пусть выходит, да живёт хорошо— закусывая ответила Мария.
Только не успела Мария договорить, как дверь открылись и на пороге появилась Алька.
— Ух ты, легка на помине — сказал Прокопий увидев племянницу жены.
— Здрасте. Мороз какой на улице, бррр
— Садись, выпей, согреешься — предложил девушке Прокопий. Девушка не заставила себя долго ждать. Сняла пальто и села за стол.
Когда Валентинка перед отъездом подходила к дому матери попрощаться, то услышала . как она поёт любимую песню про цыганку
— Разбудил меня стон
В эту тёмную ночь
предо мною цыганка стояла
И просила она
Что б я шёл ей помочь
Там в шатре её дочь умирала— жалобно выводила Мария своим красивым сильным голосом.
Валентинка постояла, послушала песню до конца и зашла в дом.
— Доча, ну ты чё, поехала ? Ну давай с Богом — пролепетала Мария заплетающимся языком.
Кто-то запел песню про костёр, что в тумане гаснет и вся компания подхватила.
Пожалела Валентинка, что заскочила к матери.
— Так за все пять дней и не пообщались по нормальному, по человечески. Правда, мамка сообщила, что Юрка ушёл жить к Аннушке за речку. Вот и всё общение— подумала она торопясь на перрон.
В Абакане на вокзале встретилась с девчатами и все вместе отправились на автобус. На душе было так тяжело, словно кто-то взвалил на её плечи тяжёлый груз.
И только когда нога ступила на Черногорскую землю, девушка облегчённо вздохнула.
В общежитии, в канун Рождества, после полуночи девчата собрались в одной из комнат гадать на блюдце.
Валентина с бабушкой бывало, что гадали под Рождество, из лучинок колодец делали, да потом настоящим замком его замыкали, а ключ Валентинка себе под подушку прятала. Ложась спать, говорила:" Суженый ряженый, приди воды напиться"- но никто не приходил испить водицы, ни во сне, ни на яву.
И за новой расчёской никто не пришёл расчесать свои волосы, ни в бане на двенадцати зеркальных колодцах никто не появился. Правда у девочек что-то появлялось, да они разглядеть не успевали, как зеркала от страха накрывали. Шутка ли, сказали, что если не накрыть, то тот кто показывается и задушить может.
Поэтому Валентина пошла в комнату гаданий без всякого интереса, да и не представляла, как это гадать на блюдце.
Когда она зашла в комнату, то электрического света там не было, а горели свечи. Над листом ватмана, что лежал на столе, стояла девушка в ночной рубашке с распущенными волосами и держала блюдце перевёрнутое вверх дном
— Я вызываю дух Александра Сергеевича Пушкина — говорила девушка делая круговые движения блюдцем над свечой.
Валентина смотрела на это действо как на какое-то представление. Было смешно и интересно.
— Александр Сергеевич, если вы здесь и желаете с нами говорить, то покажите на "да"— и она опустила блюдце на бумагу, в то место где был нарисован круг. Стрелочка начертанная на блюдце показывала вверх. От круга по обе стороны были начертаны две стрелочки которые указывали на правую сторону, где стоит слово "Да" и на левую сторону где написано "Нет" Девушка положила три пальчика на перевёрнутое дно блюдца, две девушки следом за ней сделали тоже самое и блюдце повернулось стрелочкой на "нет"
— Ой, давай я, он не хочет с тобой разговаривать—сделала вывод одна из девушек, чьи пальчики были на блюдце.
— А я попробую Есенина вызвать — запротестовала девушка с блюдцем.
— А я буду вызывать дух своей бабушки— сказала вторая девушка.
— А мне можно вызвать дух бати Васи— подумала Валентина.
— Знаете что, давайте дадим кому-нибудь новенькому. Нам уже отвечать не хотят— вдруг сказала та, что держала блюдце. Она посмотрела на Валентину и сказала
— Иди ты.
Валентина не ожидала и очень удивилась.
— Я?
— Ну да. Иди я тебе всё расскажу.Тут ничего сложно нет.
Валентинка подошла к столу.
— Вот смотри, на бумаге круг где стоит блюдце, от него два луча "да и нет", над ними арка, где все буквы от а до я. А между кругом и аркой прямая линия с цифрами от 1 до 0. Куда стрелочка на блюдце покажет, то и записываем на листик. А ты взяла листик с вопросами?
— Нет.
— Вот мой, читай, подойдёт?
Валентинка пробежала глазами: "В каком году выйду замуж, "как будет звать моего мужа", "сколько лет с ним проживу", сколько будет детей, сколько мальчиков, девочек?".
— Подходит— ответила она.
—-Тогда вставай над свечой и грей блюдце, что бы оно стало лёгким. Как блюдце согреется, клади его в круг, стрелкой вверх.
— Поняла?
— Поняла.
Валентинка взяла в руки блюдце и водя над огнём стала вызывать дух бати Васи. Но назвать его "батей"постеснялась и назвала его полное имя.
— Я вызываю дух Скударнова Василия Михайловича. Вы будите со мной говорить?
И ещё девушки не успели положить на блюдце свои пальчики, как оно быстро под её пальцами повернулось на "да". Это очень удивило Валентину.
— Кто же крутит это блюдце, точно не я. Тёплый воздух?—подумала она, но не остановилась и продолжила задавать вопросы по списку.
Блюдце очень быстро бегало по бумаге, указывая своей стрелочкой на буквы и цифры.Все присутствующие в голос произносили каждую букву, называя слова и даты.
— Ничего себе, как дух твоего Василия Михайловича работает— удивилась девушка, передавшая блюдце Валентине.
И тут Валентинку осенило, а что ответит блюдце, если спросить: "А кто со мной разговаривает?"и спросила:
— Пожалуйста, скажите, кто мне отвечает на вопросы?
И блюдце быстро повернуло свою стрелочку на букву"ч", секунду задержавшись, метнулось на букву"ё, потом на "р" и остановилось на букве"т".
— Так я и думала— сказала Валентина и отошла от стола. Находиться в данной комнате ей больше не захотелось и она ушла к себе.
Вскоре вернулись девушки, живущие с ней Таня и Тамара.
— Ну что вам сказал дух? — поинтересовалась она.
— Да как ты ушла, блюдце больше не сдвинулось с места. Мы все пробовали, ничего не получилось. Знаешь что девчонки сказали, что ты сама его водила. И про чёрта ты сама придумала.
— Ничего я не придумывала— ответила Валентина, и подумала:
— Интересно, кто же водил тем блюдцем, ведь я им не водила? Чёрт? Значит он есть. Ну если есть чёрт, значит есть и Бог? А нас убеждают что нет ни того, ни другого.
С нового года практических занятий на комбинате стало больше. После работы Валентина бежала то на репетицию хора, то на репетицию художественного слова, то в комитет на комсомольские совещания или комсомольские собрания.
Однажды выдался свободный выходной и балыксинские девчонки собрались в Абаканский сад за морожеными полукультурными яблочками.
Валентинка достала из под кровати чемодан, вытряхнула его содержимое на кровать и потеплее одевшись, схватила
чемодан и поспешила к девчатам.
— Меня возьмите — попросилась Таня Ларионова, девочка которую подселили в комнату после того, как Нина Смирнова вышла замуж. Теперь Нина с мужем работают на комбинате и получили комнату в общежитии.
До замужества Нина переписывалась с солдатом, Вячеславом Ковальчуком. Они познакомились в Абакане, перед армией и она дала ему свой адрес.
Нина не сообщила Вячеславу, что вышла замуж, она просто перестала ему отвечать, а он всё писал и писал. Валентина собирала письма и складывала в стопку, в надежде передать их Нине.
А Таня Ларионова приехала из деревни и жила в городе у родной тёти, теперь она в одной комнате с Валентинкой.
— Одевайся быстрей, а то девчонки ждут.
—- Я быстро— ответила девушка и последовав примеру Валентины, тоже освободила чемодан от вещей, быстро оделась и, они вышли из комнаты. В коридоре уже стояли девчата тоже с чемоданами.
Решили на рейсовом автобусе доехать до остановки " Плодопитомник", а уж обратный путь предстоит преодолеть пешком. Обычно автобус с Абакана идёт полным и на этой остановке не останавливается.
Благополучно добравшись до плодопитомника, девушки стали выбирать понравившиеся плодовые деревья и собирать мороженые яблочки. Снегу под деревьями было мало, он еле скрывал носок сапога, поэтому бегать от одного дерева к другому не составляло труда.
Стряхнув снег с дерева, весело и задорно они наполняли один чемодан за другим. Когда все чемоданы были наполнены, каждый понёс свой чемодан к дороге.
У Валентинки чемодан был большой и нести его было тяжело, тогда она сняла поясок с пальто и один конец привязала к ручке чемодана, а за другой стала тянуть его по дороге. Уголки чемодана были с металлическими набойками и поэтому он хорошо скользил по укатанной снежной дороге.
Девчатам тоже надоело тащить свои чемоданы и они привязали к ним свои шарфики. Только у Тани не было ни шарфика, ни пояска на пальто и хотя её чемодан был небольшим, руки девушки очень сильно мёрзли. Время от времени она останавливалась, и поднося ладони ко рту, старалась согреть свои пальцы собственным дыханием.
— Таня, давай мы твой чемодан привяжем к моему поясу и потянем вместе — предложила Валентина.
— Давай. А пояс не порвём?—спросила девушка.
— Не знаю. Ну и порвём так и без пояса можно ходить.
Они привязали другой конец пояса к ручке Таниного чемодана и стали вдвоём их тянуть по дороге. Девушки перегоняя друг друга, бежали по дороге, волоча за собой чемоданы с яблоками и только Валентина с Татьяной бежать не решались и сильно отстали от девчат.
На попутки никто из девчат не рассчитывал, кто отважится взять в свою машину такую ораву девчат с чемоданами? Поэтому девушки не обращали внимания на пролетавшие мимо их машины.
— Девчонки, садись кто-нибудь одна — крикнул водитель остановившегося возле Валентины и Тани, самосвала.
— Спасибо, мы справимся, проезжайте — не глядя на водителя, ответила Валентина.
— Ой, дядя Володя — воскликнула Таня.
Валентина бросила взгляд на мужчину и узнала мужа директора училища.
— Я поеду, я замёрзла. Да и вдвоём тянуть за один пояс уж очень неудобно. Мы с тобой от всех отстали— говорила Таня, глядя на Валентину умоляющим взглядом.
Валентинке хотелось возразить, но она не нашлась, что сказать и Таня села в машину к мужу директора их училища.
Машина тронулась, набрала ход и вскоре догнала и обогнала девчат, волочивших по дороге свои чемоданы. Оставшись одна,Валентина побежала к подругам и они все вместе шутя и смеясь, бежали наперегонки по мёрзлой зимней дороге.
Зима.Февраль. Снегу в Черногорске значительно меньше чем в тайге, но всё же на уроках физкультуры в парке они бегали на лыжах. Были и городские соревнования по лыжному спорту, где Валентина пришла первой хотя и потеряла сознание после завершения, но получила первый юношеский разряд .После оказания мед.помощи новоиспеченной спортсменке врач, опытная женщина в годах, сказала:
— Вот что, барышня, если хотите жить, прекращайте участвовать в этих спортивных состязаниях.
Прогуливайтесь на лыжах по парку наздоровье, но без нагрузок. Договорились?
Валентинка кивнула.
— Ну вот и хорошо. А сейчас едем в больницу.
На день Красной Армии и Военно- морского флота был дан концерт в городском дворце культуры. Валентина пела и в хоре, и в вокальной группе, и конечно же читала любимое стихотворение С. Острового, " Легенда о матери"а так же вместе с другими чтецами читала стихи Реквиема Роберта Рождественского, под одноимённую музыку И.С Баха
После концерта к Валентине подошла зам директора по воспитательной части Галина Ивановна
— Девочка моя, едем в Красноярск на краевой смотр художественной самодеятельности учащихся ПТУ всего края. Ты будешь читать свою легенду. Поняла? У тебя есть что одеть на сцену краевого смотра?.
— Белая кофта, чёрная юбка— ответила девушка.
— Понимаешь, это сценический образ матери, потерявшей сына. Ты должна одеть что-то чёрное, траурное.Чтобы подчеркнуть трагедию материнской души.
— Я поищу у девчат чёрное платье— пообещала Валентинка.
— Поищи, ну и платок тоже нужен чёрный на голову. Тоже поспрашивай— посоветовала воспитатель.
.
Возвращаясь из училища в общежитие, девушка всё думала, хорошо ли это ей рядиться в чёрное?
—Ну ладно ещё платье, а ещё и траурный платок. Бррр..
Своим мнением она поделилась с Машей с комбината.
— А ты права. Зачем обязательно нужно одеваться в чёрное? А ведь можно наоборот, в белое!—предложила Маша.
— В белое? В белом мне больше нравится. Но где чисто белое платье возьмёшь? Белые платья только свадебные.
— Ну а зачем платье? Белую блузку, белую юбку и белый шарф. По моему будет здорово!
— Да. Здорово. Попробую найти белую юбку.
— А шарф белый у меня есть. Он большой, лёгкий. Хорошо будет. Вот увидишь— заверила старшая подруга.
Белую юбку удалось найти, она была именно такая какая и нужна для чтения такого стихотворения, длинная в пол.-. Правда она была немного широковата, но с этим девушка справилась, защипнув по бокам в поясе. Сверху блузка всё скрывала.
— В Красноярск на самолёте летим— сообщила Галина Ивановна, когда приехали в Абакан.
В самолёте Валентина села у окна. Вскоре они взлетели, Никогда ещё она не летала в самолёте. Страшно не было, было просто интересно. Возле неё сидел пожилой мужчина и достав носовой платок стал громко сморкаться.
— Девушка — обратилась стюардесса к Валентинке— пройдите со мной в кабину пилота.
Валентинка удивлённо посмотрела на стюардессу, та вежливо улыбнулась и пояснила.
— Экипаж пригласил вас в кабину пилота, не волнуйтесь.
Следуя за стюардессой, Валентинка вошла в кабину пилота.
— Здравствуйте — окидывая взглядом присутствующих там лётчиков, произнесла она.
— Здравствуй, смотрим, сидишь с дедушкой, скучно наверно?—спросил пилот за штурвалом.
Девушка пожала плечами.
— Хочешь поуправлять самолётом?
— Я?
— Ну да. Смотри, видишь эту линию под стрелочкой?
Валентинка кивнула
— Ну вот, ты должна держать штурвал так же ровно как эта линия, а стрелка покажет как ровно ты держишь штурвал. Ровняйся на эту стрелочку.Смотри— он слегка наклонил штурвал, так что даже было совсем не заметно, а стрелочка уже показала отклонение.
— Поняла?
— Поняла.
— Ну тогда садись на моё место за штурвал— он встал, но продолжал одной рукой так же ровно держать штурвал.
— Бери штурвал— приказал пилот. Валентинка тут же подчинилась и схватилась за штурвал обеими руками. Самолёт тряхнуло, потом качнуло, но она постаралась выправиться так, как нужно, что бы стрелка была вдоль линии. Ей удалось. Пилоты засмеялись.
— Вот ты уже и самолётом управляешь — страхуя одной рукой штурвал, сказал пилот.
— Хочешь конфет? Бери сколько надо — забирая штурвал в свои крепкие руки сказал лётчик. Валентинка уступила ему место, а стюардесса поднесла к ней разнос с конфетами. Карманов у девушки не было и поэтому она взяла несколько штук в руку и хотела выйти из кабины.
— Ты что-то поскромничала. Погоди — сказал другой лётчик. Он встал с места, запустил свою большую руку в конфеты, сжал их в кулаке и протянул девушке.
Возвращаясь на своё место, она обеими руками прижимала к себе конфеты. Что с ними делать дальше она просто не знала.
Старичок пропустил её на своё место и спросил:
— Вы не знаете, почему нас так тряхнуло? Пилоты не объясняли? – спросил он опять сморкаясь.
— Нет. Не говорили— ответила она садясь на место.
— Возможно воздушная яма. Не большая видимо. Но главное всё хорошо. Всё хорошо. Скоро прилетим— говорил он постоянно сморкаясь в платочек.
— Вы простыли?—спросила Валентина.
— Нет. Аллергия на полёты. Да. Вот такое несчастье. На земле всё хорошо, а вот как сяду в самолёт и поднимусь в воздух, так всё и начинается— сморкаясь объяснил он.
Тут вышла стюардесса и объявила, что самолёт идёт на посадку. Так сорок минут полёта пролетели совсем не заметно.
Кроме Валентины с Галиной Ивановной были отправлены ещё молодые самодеятельные артисты из другого ПТУ.Поселили их в общежитие шинного завода.
И хотя номинации самодеятельных артистов: чтецов, певцов, танцоров с периферии проходили в разных местах, смотр шёл три дня.
Валентина попала и в первый день, и в первую, до обеденную часть просмотра. Она выходила под вторым номером.
Первым номером шла девушка со стихотворением Муса Джалиля" Варварство" Стоя за кулисами на сцене, Валентина внимательно слушала, как читает девушка. Ей казалось, что она читает очень сильно, с надрывом в голосе, с невероятно точным выражением, даже подумала, что ей, Валентинке, так не прочесть.
.
Галина Ивановна спешила предупредить свою подопечную, что следующий её выход и увидела девушку во всём белом, да ещё с пышным шарфом на плечах
— Ты чего это вырядилась, как невеста? Я что тебе сказала, одеть чёрное!
Но в это время объявили её, Валентину и набросив шарф на голову, а концы его за спину, она гордо вышла на сцену.
Встав у микрофона, она устремила свой взгляд поверх голов судей и начала читать, чётко произнося каждое слово.
Была такая тишина в зале, что казалось пролети бабочка и ты услышишь как она трепещет крыльями. Но Валентинка об этом не думала, она на сцене передавала то состояние, которое по её мнению должна была ощущать мать, потерявшая сына.
В конце, где говорится о том, что "мать взяла на память горсточку земли и низко - низко сыну поклонилась"- Валентинка, положив руку на сердце, сделала низкий поклон. Когда она подняла голову, зал разразился овациями.
Вечером пришла в общежитие Галина Ивановна и сообщила
— Ты молодец. Тебя взяли на смотр. Председатель комиссии сказал, что ты несомненно пройдёшь в финал. А там читать нужно что-то другое. Нам нужно что-то выучить равноценное тому, что ты дала на конкурс.
— Я знаю "Реквием" Роберта Рождественского, весь.Может быть его?
— Весь наверное будет утомительно. Давай подумаем, с чего начнём и где остановимся, хорошо? Да, надо позаботится о музыкальном фоне. Я всё найду. Надо разыскать чёрный футляр для баяна. Цветы.Знамёна. Время есть. Всё сделаем. До смотра три дня, потом финальный За три дня мы горы сдвинем. А в белом ты и вправду ярко смотрелась.Ну хорошо, отдыхай. Вечером поработаем над "Реквием"
— Хорошо — ответила девушка..
Председатель комиссии сказал правду, Валентина вышла в финал. Финальный смотр проходил в театре имени А,С, Пушкина. В здании было очень холодно и Валентинка, в шёлковой кофточке и тонком шарфе ожидая своего выхода замёрзла так, что неуёмно дрожали посиневшие губы.
В гримёрке собрались артисты и о чём-то весело разговаривали, кто-то заметил Валентинку и сказал:
— Девчонка околела совсем, она же не сможет выйти на сцену!
— Слушайте, давайте её согреем — предложил кто-то.
Молодая и очень энергичная женщина быстро налила чуть меньше половины стакана спирта и подошла к девушке.
— Замёрзла?
— Ага— дрожащим голосом ответила Валентинка.
— Ты поёшь или читаешь?
— И то и другое— еле ответила Валентина.
— Тебе надо выпить, что бы и согреться, и связки расслабить. А то ни петь, ни слово молвить, не сможешь — строго сказала женщина.
Валентинка и сама понимала, что чтец и певец из неё никакой в этой ситуации.
.-- Пей— сказала женщина приказным тоном не допускающим возражений.
Валентинка взяла стакан и даже не спросила, что это.
— Пей залпом, не дыша. Запьёшь вот морсиком.
Девушка подумала, что ей налили немного водки. Она вспомнила, как тихо и медленно, вся сморщившись, пила водку её мамка и приготовилась испытать подобное.
— Пей быстро! Давай, не вдыхая! Ну!.
Сделав один большой глоток спирта, она чуть не задохнулась, но женщина подставила к её губам морс и девушка жадно его выпила.
— Жаль ты не всё выпила. Ну да ладно, это тоже хорошо. Сейчас разогреешься и расслабишься— улыбаясь сказала она и вернулась к своей компании.
Минут через десять Валентинку вызвали на сцену.
Сцена уже была приготовлена для реквиема. Стоял " чёрный камень" из футляра для баяна. На нём было написано крупными белыми буквами" МОГИЛА НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА" За " камнем" два красных советских знамени, перед камнем горел настоящий огонь и лежали красные искусственные гвоздики .
Как только объявили её номер, зазвучала музыка и она также гордо, чеканя каждый шаг, вышла на середину сцены, сзади были знамёна и " могила неизвестного солдата"
Чётко и громко она произнесла:
—Вечная
Слава
героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
слава
героям!
Слава героям!
Слава!!
А потом тихо, словно рассуждая:
Но зачем она им,
эта слава, мёртвым?
Для чего она им,
эта слава,— павшим?
С каждым словом голос её становился сильнее и тверже! Выражения ясными и яркими. Вот она дошла и до " Чёрного камня"
Она сделала шаг в сторону, встала в профиль, к залу и обращаясь к " камню"
Чёрный камень,
Чёрный камень,
что ж молчишь ты,
Чёрный камень?
Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
Стать надгробьем для могилы
Неизвестного солдата?
Стоя над футляром баяна, она почувствовала, что он какой-то маленький, неказистый для надгробного камня, а она над ним слишком высоко стоит и это как-то не по- настоящему и, она опустилась на колени
Черный камень!
Что ж молчишь ты,
Чёрный камень?
Она уже прочла всё стихотворение про чёрный камень и надо вставать с колен, дальше идёт плач матери и она должна воздеть руки к "Солнцу Красному", стоя во весь рост. Но подняться она была не в силах. В глазах всё качалось, а ноги не подчинялись.
Делать было нечего, стоя на коленях она подняла голову к " небу" и вскинув руки к "Солнцу Красному", " запела"
— Ой зачем, ты Солнце Красное-е-е
Да всё уходишь, не проща-а-а-ешься-а?
Ой, зачем с войны безра-а-а достно-ой сы—и-ин, не возвраща-а-а ешься?
Исполнение мелодии плача на стихи Роберта Рождественского, это была её собственная версия, после прослушивания пластинок всех плачей-песен разных уголков нашей страны
Вот уже и плач весь закончился, а встать с колен, никаких сил нет.
Плач она исполняла находясь к публике в профиль, зато к кулисам она стояла прямо. Подняв лицо, она посмотрела за кулисы.
Там стояли все, кто предлагал ей " согреться" и утирали слёзы. Одними губами она сказала им "ПОМОГИТЕ ВСТАТЬ", и склонилась в поклоне перед "камнем".
Стоящие за кулисами всё правильно поняли. Двое мужчин вышли из-за кулис и подхватив артистку под руки помогли встать и медленно увели со сцены.
Некоторое время зал был в оцепенении, но как только девушка скрылась за кулисами, он словно взорвался.
Потребовали, чтобы артистка вышла к зрителям. Она вышла. Голова кружилась, толи от славы, толи от спирта, кто поймёт. Она закрыла глаза, что бы не качался зал и поклонилась.
А потом в гримёрку пришёл режиссер и попросил, что бы она ещё что-нибудь прочла зрителям. Кроме Легенды, она ничего патриотического больше не знала. Не читать же им Есенина. Его она знала всего.
После прочтения " Легенды о матери" на сцену поднялся представитель Московского театра им Бориса Щукина. Он был восхищён необычным прочтением стихов.
— Это было не простое поэтическое чтение, это была самая настоящая театральная постановка. У вас милочка, очень хороший режиссёр— сказал он.
— Нет у меня никого. Я сама себе режиссёр— ответила слегка хмельная девушка.
— Вот как! Да вы настоящий самородок! Вам нужно учиться в нашем Щукинском училище! Нельзя зарывать такой талант, вы согласны?—потрясая её руку, говорил мужчина, глядя ей в глаза.
— Не знаю— честно призналась девушка.
— А вы не торопитесь отказываться, у вас есть время подумать— улыбаясь сказал московский представитель.
— Хорошо— ответила она, ещё раз поклонилась и ушла со сцены.
Валентинка летела в самолёте в Абакан, а московский представитель Щукинского театра вылетел в Москву, взяв у Галины Ивановны точные данные девушки.
Вскоре на имя директора училища пришли билеты на самолёт до Москвы для Валентины, только ей об этом никто не сказал.
После выпускных экзаменов был отпуск, но прежде, их всех перевели на комбинат, где объявили, что общежитие для выпускников ещё не готово и нужно всем устроиться на частных квартирах, и уходить в отпуска.
— А можно узнать, на Канавной улице дом 22, есть свободные места?—спросила Валентина у Маши.
— Сейчас узнаем— она зашла в кабинет, в который когда-то заходила Валентинка, и вскоре вышла, весело улыбаясь.
— Могу обрадовать, ты и ещё одна девочка из вашей группы распределены на Канавную 22. Езжай, устраивайся.
Радостная Валентинка выбежала из проходной комбината и направилась в общежитие за вещами.
— Валя— услышала она сзади себя и оглянулась.
—Танюха, а ты чего тут стоишь, я думала, что ты давно уже у своей тётушки.
— Мне поговорить с тобой надо. К тёте я успею. У меня тут другая беда. Беременная я, а у меня через два месяца Колька с армии приходит, вчера письмо от него пришло. Пишет, что тоже устроится на комбинат, после того, как распишемся.
— Да от кого ты беременна? Ты же ни с кем не дружишь, никуда не ходишь. Может ошиблась? Ты в больнице была? Это точно?
— Всё точно. Помнишь, я к дяде Володе в машину села, когда мы за яблоками ходили? Помнишь?Я ещё тогда замёрзла сильно.
— Помню…— упавшим голосом произнесла Валентина.
— Он меня не довёз до общежития, куда-то свернул и …Ты никому не скажешь?
— Не скажу. Но ведь это когда было!
— Он ещё не один раз меня в машину садил, говорил, что если я с ним не поеду, он всем скажет, что я с мужиками в машинах езжу и так зарабатываю. И что он скажет жене, что бы она меня к гинекологу сводила, убедиться, что он прав. Я и боялась. А у меня же Коля. Мне аборт нужен. Помоги— заплакала девушка.
—Я? Как? Я ничего не умею.
— Возьми меня в своё село, я к вашим врачам схожу. Мне дома нельзя, всё село узнает, Коле расскажут— плакала Таня.
— Ну поехали. Я тебя в больницу отведу, а там ты сама договаривайся, хорошо?
— Договорюсь. Я денег скопила. Говорят что в сёлах за пятёрку без анализов делают. Я даже десять рублей накопила.
— Я сейчас на квартиру поеду, вещи отвезу.А ты к своей тёте поезжай, а к вечеру встречаемся на вокзале, на семь часов. Поезд в десятом часу вечера отправляется, не торопясь везде успеем.
— Мой автобус . Я в семь на вокзале обязательно буду— сказала убегая. Таня.
Взяв свои вещи, Валентинка поехала на знакомый адрес.
Она вошла во двор, Шарик завилял хвостиком ни разу не тявкнул. За год во дворе ничего не изменилось.
— Проходи в ту же комнату. Только ты теперь будешь там не одна, там уже устроилась одна девочка— сказала Раиса Степановна, встречая свою квартирантку.
— Кто?
— Проходи, сама увидишь.
В комнате стояли две кровати, на одной из них, что у печных кирпичей, спала Нина Безрук. Валентинке досталась кровать у окна. Но дома у бабы Раи всегда было тепло и уютно, поэтому Валентинку ничего не огорчило. Раскладывая свои вещи по местам, она увидела пачку писем от Вячеслава к Нине Смирновой.
Девушка вспомнила, что перед новым годом виделась с ней на автовокзале в Абакане.
Валентинка только вышла из автобуса, а она шла к остановке своего автобуса.
— Нина, Смирнова — закричала Валентинка, перебегая через площадь.
— Ой, привет. Ты домой едешь?—спросила Нина улыбаясь.
Девушка очень изменилась, поправилась и стала какой-то совсем взрослой.
— Ага, домой. Нина, тебе твой Славик всё пишет и пишет. Чё делать-то с его письмами? Может заберёшь их? Да ответишь ему последний раз, что бы не писал больше—предложила Валентина.
— Нет, не возьму. Писать тоже не буду. У нас в селе одна написала солдату, что замуж вышла, а он застрелился. Лучше пусть он ничего не знает.
— А вдруг сбежит, раз ответа нет?—обеспокоенно спросила Валентина.
— Сбежит? Не думаю. Ой, мой автобус подошёл. Делай с ними, что хочешь, пока— и Нина поспешила на свой автобус.
— Пока— с запинкой ответила девушка. Немного постояв, она опомнилась и заторопилась на автобус до железнодорожного вокзала.
Пока находилась дома, всё думала, что же ей теперь делать с этими письмами? А когда вернулась, решила, что будет сама писать этому солдату письма.
вначале она сообщила солдату, что Нина получила травму правой руки и лежит в больнице, пообещала, что о здоровье его девушки будет всё писывать подробно.
Ну и писала. О том, что Нина написать не может, потому что у неё гипс на правой руке. Врала конечно, но это же во благо. А что делать? Потом писала об осени, потом о зиме и о встречи нового года. А потом, что Нина уехала в деревню разрабатывать руку и… так до самой весны.
А весной он написал, что всё понял, поблагодарил Валентинку за письма и сообщил, что отслужил и поехал к бабушке на Украину.
Мамы у него нет, у отца в Абакане вторая семья и туда он возвращаться не хочет. На этом и закончилась их переписка.
Валентинка держала письма в руках и вдруг подумала, что они ей больше совсем не нужны.
— Сейчас время нет, нужно ехать, а вот вернусь и сожгу— решила девушка и попрощавшись с хозяйкой поспешила на автовокзал.
Таня Ларионова уже ждала её на автовокзале. Девушки сели в автобус и поехали в Абакан.
— Таня, а у вас с Колей уже всё было?—спросила Валентинка, когда они шли утром с поезда домой.
— Нет. Я тогда, после первого раза с дядей Володей, всё маме рассказала. Она велела молчать, что бы по селу дурная слава не пошла. А Колю, она сказала, нужно будет на свадьбе хорошо напоить, что бы он ничего не помнил. Простынь, она сказала, что запачкает, всё сделает как надо и он ничего не узнает. А тут такое— Таня тяжело вздохнула.
— Не переживай раньше времени, может всё ещё хорошо будет. Поспим часа два и в больницу сходим, узнаем всё— успокаивала она подругу.
Валентина ещё спала, когда в родительский дом пришла
Мария.
— Мам, чё Валентинка приехала?—переступив порог, спросила она.
— Ну так, приехала. Отпуск у неё. Подружку с собой привезла.
—Она спит, или нет?
— Так глянь, можа встала — посоветовала Пелагея дочери.
Валентина услышала голос матери, и проснулась.
— Дочь, ты не спишь?
— Нет, уже не сплю.
— Я чё пришла-то. Мы едем во Львов к родственникам Станислава Дмитрича. Мне билеты-то бесплатные в любой конец страны. А ты у меня на иждивении, тебе же ещё нет восемнадцати, вот я тебя в билет и вписала. Во Львов поедешь?
— Во Львов? Конечно поеду! Конечно! А когда?
— Ну так первого июня. Я уж и переговоры тебе хотела заказать, да мне ответили, что вы в общежитии уже не живёте. Думала, что ехать на комбинат придётся, а ты сама приехала. До первого четыре дня осталось, готовься.
— А дети-то тоже едут?—спросила Пелагея у дочери.
— Так ведь Стас их на себя не записал, он как опекун им получается. Да и как ехать-то? Иринка с печенью мается, заумирает в дороге и с поезда снимут. А Серёжку Стас брать не хочет, боится, что он опозорит, украдёт там что-нибудь.
Говорит, как его брать, он их обворует и позор до самой смерти перед сёстрами нести. Ну вот и решили взять Валентинку.
А мне передали, что моя дочка с поездом приехала, я и побежала узнать. Ну Слава Богу, не ехать в Черногорск.
Мария ушла, а Валентина сразу вспомнила про монашку Анну. Точнее про Иванну Ставничаю. Это ещё шесть лет назад она читала про монашку Анну в одесской литературе автора Владимира Беляева. Но там была не вся книга, а только то, что касалось того момента, когда девушка скрывала раненых красноармейцев, лечила и ухаживала за ними у гитлеровцев " под носом", в подземелье Свято Юрского собора
Наверное потому что эта книга была для детей, то и никакой казни над девушкой там описано не было, только несколько слов, что была казнена фашистами. Тогда Валентинка представляла, что худенькая, маленькая, совсем молоденькая девушка- монашка была схвачена огромными озверевшими, рыжими немцами, которые волосатыми руками в веснушках, волокли девушку к стенам монастыря и расстреляли.
Совсем недавно, посетив городскую библиотеку, ей попалась на глаза книга В.Беляева" Кто тебя предал?" На обложке была изображена монашка. Валентина догадалась, что эта большая книга про монашку Анну, подвиг которой произвел на девочку глубокое впечатление.
Валентина взяла книгу для прочтения и узнала, что девушку звали Иванна Ставничая . Кроме того, она узнала, что Львов только перед войной стал входить в состав СССР. Конечно на уроках истории об этом говорили, но где Сибирь, а где Львов! В одно ухо влетело, в другое вылетело. Узнала она так же, что оказывается с приходом во Львов немцев, многие, из окружения Иванны, стали сотрудничать с гитлеровцами. Их хлебосольно встречали и предавали всех, кто принял Советскую власть.
До прихода немцев девушка не была монашкой, она была просто дочерью священника. Стройная, красивая, она походила на цыганку из за смуглой кожи и чёрных густых волнистых волос, сбегающих с плеч и струящихся по девичьей спине до пояса.Чёрные брови, как два крыла птицы над карими лучистыми глазами.
— Красивая— представляя девушку по описанию, думала Валентинка читая повесть.
Иванна не только ухаживала вместе со своей подругой за ранеными красноармейцами, она освободила триста человек пленных, заточённых гестаповцами в крепости Цитадель.
Девушка-монашка, скупила на рынке все ножницы по железу и под предлогом убедить пленных подписать декларацию, покаяться перед немцами и принять приглашение для сотрудничества, пронесла эти ножницы под одеждой монашки. Раздавая декларации пленным, незаметно толкнула ногой свёрток с ножницами в гущу заключённых. Ночью они перерезали проволоку и бежали из плена, побросав туже эти ножницы.
. Конечно вычислить, кто пронёс пленным ножницы не составило большого труда. Над девушкой изощрённо издеваясь, пытали но она только стонала. Тогда ей в рот залили гипс, и совершенно измученную погнали на "Гору Казни" там и повесили.
Вот теперь у Валентинки появляется возможность побывать там где стоит этот монастырь, в котором жила отважная монашка.Пройти теми тропами, которыми ходила Иванна и увидеть СвятоЮрский собор, в подземелье которого прятали красноармейцев. Она мечтала, что когда станет взрослой, то обязательно побывает в этом городе Львове и поклонится до земли таким героям, как Иванна Ставничая.
Это было очень неожиданно, что мечта так быстро может исполнится.
— Таня, вставай. Уже девятый час. К девяти в больницу надо— будила Валентинка подружку.
— Ага, я сейчас. Я быстро— ещё сонная бормотала Татьяна, вставая с постели. Она открыла свой чемодан, что бы приготовить вещи в больницу и увидела свёрток.
— Ой, чуть не забыла, вчера в парке огурцов нарвала, угости дедушку с бабушкой.
— Каких огурцов, в каком парке? Ещё же рано совсем?Их только посеяли—не поняла Валентинка.
— Возле тётушки, в парке на девятом посёлке каждую весну , как только солнышко пригреет, так природные огурцы цветут. Потом быстро вырастают маленькие плоды, больших не бывает.
— Дикие что-ли?—удивилась Валентинка.
— Ну да, дикие.
— А говорят, что они в диком виде не встречаются. Надо же, а в Черногорске растут.
—Ага. Растут. Ну всё, я собралась. Я бельё сейчас не возьму, вдруг не положат. А если положат, ты мне принесёшь.Хорошо?
— Принесу, оставляй.
— Огурцы-то возьми— сунула Татьяна в руки подруги сверток.
Валентинка развернула свёрток , это были самые настоящие огурцы, только размером с указательный пальчик. А вот аромат от них был значительно сильнее огородных.
— Ох, это чё, огурцы чёли? А запашисты! В парнике наростили?—поинтересовалась Пелагея.
— Нет, ба. Это дикие — собираясь с Татьяной в больницу, отвечала внучка.
— Нешто таки бывают? Отродясь не слыхивала— удивилась она.
— Бывают, бывают . Всё ба, мы в центр . Пока
— Давайте с Богом.
Как и говорила девушка, её взяли на аборт без анализов, только велели прийти после десяти часов вечера с пелёнками и ночной рубашкой. А ещё взять с собой пять рублей.
Вечером Татьяна ушла в больницу, а рано утром вернулась.
Валентинка не спала всю ночь, в её голове рисовались всякие дурные картины. Она очень сильно переживала за подругу. Хотя не знала, как всё это делается, в любом случае это операция, где удаляют плод. Удаляют, значит что-то режут, тянут, дёргают.
— Ужас какой. Почему в природе такая несправедливость? Почему всегда за всё должна отвечать женщина? Женщина и ребёнка выносить должна и вырастить его под своей грудью.
Да и вообще всё на женских плечах. И вообще, женщина весь мир родила. Весь мир на руках качала, ночей не спала. Этих же мужчин, которые потом так ужасно поступают, женщина выносила, грудью вскормила и на ножки поставила. Как же после всего этого они могут так поступать с девушками? Разве они не понимают, что жизнь рушат. Они что, нас ненавидят?
У этого дяди Володи жена директор училища, а он такая сволочь. Он же преступник! Вернусь с отпуска и всё ей расскажу. Пусть знает с каким преступником она живёт. Боже мой, неужели все мужчины такие преступники? Бедные мы бедные. Они знают, что мы позора боимся и смолчим. Вот ведь горе какое. Мы боимся позора, а им вообще это не позорно почему то. Так фашисты поступали. Это что, значит и дядя Володя и все остальные, кто так поступает, самые обыкновенные фашисты? Боже мой, страшно то как— так рассуждала она до самого утра, от обиды обливаясь слезами.
Как только Таня вошла в дом, она кинулась к ней. Девушка была бледная, с чёрными кругами под глазами. Белыми, в кровь искусанными губами, она еле слышно произнесла:
— Всё— и сбросив туфли и тёплую кофту, прошла в спальную комнату.
— Таня, ты кушать будешь? — спросила подруга, хотя понимала, что ей сейчас не до еды.
— Нет— качнула она головой и свалилась на кровать.
Весь день Валентина ухаживала за девушкой, подносила ей воду, меняла пелёнки.
Конечно Пелагея обо всём догадалась. Она принесла из кладовки клюкву, потолкла, смешала с мёдом и велела внучке этим кормить свою подругу.
— Да горячий чай на травах ей пои. Я вот тока щас сготовила. Отпаивай девку-то— занося в комнату травяной отвар, сказала Пелагея.
Таня пролежала два дня. Поднялась только на третий день. За эти дни она так похудела, словно болела целый месяц.
— Батя стопи –ка нам баню. Девчонки помоются, да я попарюсь, а то надысь простыла.
Николай, не слово не говоря, пошёл топить баню. Когда баня была готова, Пелагея сказала:
— Девчонки, мы сперва с батей попаримся, а опосля вы идите.
— Хорошо баб— ответила Валентинка.
— Мне что бы не жарко, а то врач сказал может кровотечение открыться— сообщила Таня.
— Так мы дверь откроем, баню всю выстудим и тогда мыться будем— заверила Валентинка.
— Давай я после тебя пойду. Зачем тебе в холодной бане мыться?—предложила подруга.
— Ну и ничего, помоюсь и в холодной. Тебя одну не оставлю— твёрдо заявила Валентинка.
После бани Таня немного отлежавшись, сказала
—Сегодня домой поеду. Тебе тоже завтра утром уезжать.
Ночью Валентина проводила подругу на поезд. А утром, вместе с матерью и отчимом сама села в поезд до Новокузнецка.
До Москвы ехали пять дней и потом два дня до Львова. От Москвы до Львова с ними в купе ехала пожилая попутчица. Она оказалась очень словоохотливый и проявляла особенный интерес к Валентинке
— Смотрю, ваша девочка очень даже не глупая. А вы знаете, чем кормят во Львове новорождённых детей евреи, чтобы у них дети были умными?—спросила женщина у Марии.
— Нет, не знаю— отвечала Мария.
— Мукой из грецкого ореха! Да. Макают сосок в муку и дают вместе с грудным молоком младенцу. Грецкий орех очень похожь на человеческий мозг. Это природа подсказывает, чем нужно питаться, что бы быть умным — заявила попутчица.
Марию почему то это очень задело, она словно приняла вызов.
— У-у, куда вашему грецкому ореху до нашего кедрового! В кедровом орехе есть всё, что есть в грецком и в других орехах! А наши дети растут на этих орехах. Да и материнское молоко у нас уже с этим орехом. Вот нас дома четверо, так мы за зиму сьедаем по четыре мешка кедрового ореха и две фляги таёжного мёда!
— Да вы что! А я –то думаю, почему у сибиряков отменное здоровье? Живёте на мясе да картошке, солнце видите только два месяца. Нет фруктов, грецкого ореха — удивилась женщина.
— Это да, фрукты у нас в магазине. Но мы и получаем больше вас. Поэтому без фруктов не живём. А вот вы смородину да малину на дачах выращиваете, а мы берём в тайге сколько хотим, ягодка чистая, витаминов и минералов ней больше, чем у дачной. А ещё облепиха, клюква, черника, брусника. Клюкву да бруснику в бочках храним.
А овощи у нас всякие растут. Даже дикие огурцы имеются.Вот дочка в Хакасии уже в мае месяцы дикие огурцы собирала— частила Мария.
Валентинка вздрогнула, у неё от стыда даже уши загорели, она ела Татьянины огурцы, сама-то их не собирала. Но молчала, чтобы мать не подвести.
В конце поездки попутчица пригласила Валентинку в гости и дала ей свой адрес.
— Деточка, я могла бы тебе показать этот монастырь и собор Святого Юра, тоже могла бы показать. Это не так уж и далеко от моего дома. Всё в одном районе. Приходи после завтра в половине одиннадцатого. Хорошо?
— Хорошо— радостно согласилась Валентина.
На вокзале все разошлись по своим направлениям.
Валентинка с матерью и отчимом поехали на улицу Шевченко.
Проехали по городу и поднялись на гору, где расположился частный сектор. Номер дома 285 нашли быстро.
Станислав открыл воротца и все вошли во двор. Там стояло два дома, точнее дом и маленький домик. У крыльца дома, что больше, два подростка мастерили самокат.
— Вы к кому— спросил подросток, что постарше.
— Мне нужна Мария Бугай— ответил Стас.
— Здесь только Евгения Бугай. Вон в том доме живёт— он махнул рукой на соседний маленький домик.
— А твою мамку как зовут? — поинтересовалась Мария.
— Мою? Маруся. КулЯба Маруся.
— Мамку позови— попросил Станислав парня.
Открыв двери в дом, парень крикнул:
— Мам, выйди. Тут к тебе.
На крыльцо вышла слишком полная женщина, внешне очень похожая на Стаса.
— Ну здравствуй сестра — узнал её Стас.
— Стасик. Стасик — кинулась Маруся к брату и крепко обняла его.
В это время открылись двери маленького домика и появилась худенькая женщина помоложе и ростом поменьше.
— Геня, Геня, наш Стасик, Стасик наш приехал— плача от радости сообщала Маруся сестре.
Евгения подошла, молча обняла брата, потом сказала:
— Я в родительском доме с дочкой живу, заходи.
— Ко мне, все ко мне — пригласила Маруся всех в дом.
В доме она спросила:
— Где ж ты был брат? Мы столько лет тебя искали и всё бестолку— вытирая мокрые глаза говорила Маруся.
— На Дальнем Востоке жил. Нас отсюда сразу туда повезли, там и вырос в детдоме.
— А Романина? Она где? Вас же вместе тогда от войны увозили. Вы же совсем маленькие были. Тебе сколь было-то пять или шесть, а Романина только ходить начала — вспоминала Маруся, вытирая слёзы большим платком.
— Как же вы нас нашли? Ты свой адрес вспомнил?
— Нет. Это вот Мария вас отыскала. Маня, расскажи— обратился он к жене.
— Обращалась сразу в несколько мест . Рассказывала про Станислава, Романину, и про вас всё описывала. Хотела узнать, откуда вывезли Станислава на Восток. Он говорил, что со Львова, а мне отвечают, что такого среди вывозимых детей со Львова не обнаружено. А оказалось, когда их вывозили, у всех фамилии спрашивали, он сказал, что Бугай. А те кто списки писал, подумали, что он прозвище своё назвал и записали его как Бугаев, а не Бугай. Романину тоже записали Бугаевой, потому что сестра. Потом их в разные детские дома распределили.
Отец , когда вернулся с фронта, стал всех искать. Проверяли списки всех детей вывозимых со Львова. Романина, имя редкое и когда её нашли в списках, как Романина Бугаева то поняли, что это та девочка, которую ищет отец и дали её адрес.
Оказалось, что она живёт на Дальнем Востоке. Вот с фронта он и поехал к ней на Дальний Восток. А Станислава он так и не нашёл. Видимо он был в других списках и когда он его искал как Бугая Станислава, конечно его нигде не было. Никто не догадался , что Бугаев, это и есть Бугай. Вот так и получилось, все жили на Дальнем Востоке, а друг про друга ничего не знали.
— Вы и отца нашли?—удивилась Маруся.
— Нашли. А он вас тоже найти не мог— сообщила Мария.
— Нас по возрастом формировали. Мы с Геней в одну группу попали, нас в горы вывезли. Мы там всё время вместе были. Адрес свой хорошо помнили, вот и вернулись домой. Тётка Юзка выживать помогала. Всю войну здесь прожила, на партизан работала. У немцев переводчицей была и все нужные сведения партизанам добывала. Дору, дочка её, помнишь?—спросила она у Стаса.
— Нет. Не помню— ответил он.
— А Збышика? Сына её, он твоего возраста был, помнишь?
— Помню. Играли с ним во дворе у нас. Его помню.
— Её дети с ней здесь были. Она нас тоже искала, нашла. А вас с Романиной не нашли. А что же отец, он же с Романиной мог бы домой вернуться, почему не вернулся?
— Я у него в письме спрашивала, он ответил, что ему сообщили, что детский дом где вы были, немцы разбомбили— пояснила Мария.
— Это правда. А нам тётка Юзка написала, что ждёт нас дома и что бы мы возвращались, мы и поехали на бортавушке. Только в лес заехали и тут самолёты фашистки, как давай они бомбить! Как давай! Страшно было, небо всё было черное от земли. Вот тогда детский дом и разбомбили. Надеялись, что в горах, да в лесах , да в глухих деревнях никто бомбить не будет, а оно вишь как.
. Мы только ночью из леса выехали. До города нас не повезли.В городе тихо, никто не бомбит, ни наши, ни немцы. Мы до сюда пешком шли. Машины сюда только немецкие пропускали. Нас с гор спустили и высадили, мы и пошли пешком. Два дня шли. В детском доме нам по кусочку хлеба дали, вот с этим и жили два дня.
Долго ещё сёстры беседовали с братом, долго ещё вспоминали и то, как мама умерла после родов, и то, как немцы бомбить начали и, как отца на фронт проводили и то, как их в спешке старались побыстрее вывезти из города. Рассказала Маруся и про то, как тётка Юзка помогала им с Геней выжить. А он рассказал им, как рос в детдоме, и как жил потом все эти годы.Как овдовел и как Маню встретил.
На другой день Евгения предложила Валентине сходить на место её работы, на комбинат изготовления мороженого. В обеденный перерыв Валентинка с дочкой Евгении, Любаней отправились на комбинат.
В проходной комбината сидел вахтёр, седовласый старик.
Валентина подошла к вахтёру и поздоровавшись, попросила:
— Пожалуйста пригласите Евгению Бугай.
Не глядя на девушку, старичок ответил:
— Руссиши невразумию.
— Как? Совсем? А как быть?—растерялась девушка.
В углу проходной, между двух окон, стояли два милиционера и ели мороженое, один из них спросил:
— А вы почему по-русски спрашиваете, а не по – польски или украински?
— У нас в Сибири говорят только на русском языке— простодушно ответила Валентинка.
— В Сибири?—переспросил старик— Ах ты малэнька, ах ты малэнька, я разом, разом — он открыл дверь в здание и что-то кому-то крикнул. Вскоре появилась Евгения.
— Пойдёмте— обратилась она к девочкам и Валентинка с Любаней пошли за ней следом. Они прошли цех, в котором на решётках топилось сливочное масло. Потом был цех где это топлёное масло взбивалось в огромных ваннах огромными миксерами- фризерами. В цехах было такое испарение сливочного масла, что вызывало тошноту. Хотя на комбинате всё было чисто и даже сверкало, и блестело, есть мороженое после прогулки по цехам уже не хотелось.
— Малэнька, малэнька— окрикнул вахтёр Валентинку и вручил ей в руки коробку с мороженым.
— Дякую— ответила Любаня за Валентинку.
— Спасибо— сказала сибирячка.
— Файно, файно— ответил старичок.
— Что он сказал?—спросила Валентина у Любани
— Сказал что всё хорошо.
— А.
Вечером, когда Евгения пришла с работы, Валентина поинтересовалась :
— А почему дедушка не хотел с нами разговаривать, а потом коробку мороженого подарил?
— Он русских не любит. Его родственники во время войны были полицаями и их сослали в Сибирь. Вот он и решил, что ты дочь какого-нибудь ссыльного из Львова бандеровца.
— Ужас какой. Знала бы не брала это мороженое. Я его теперь вообще есть не буду.
Евгения рассмеялась.
На следующий день с утра, да пораньше, что бы не опоздать, Валентинка отправилась по адресу, что дала ей попутчица.
Она села в автобус и стала внимательно смотреть в окно.Такой красоты, какую она видела в окно автобуса, она вообще нигде не видела. Это были не дома, а самые настоящие произведения искусства.
Косые лучи утреннего солнца освещали узенькие улочки, скользили по окнам и терялись в густой хвое удивительных ёлок.
Они были совсем не такие как в Сибири, у них были очень мелкие и короткие иголочки и вообще эта хвоя была похожа на кружево. Кое где ещё цвела белая акация, уже начинали зацветать каштаны, ещё какие-то деревья цвели то белым, то розовым цветом. Всё это было очень интересно и очень неожиданно для семнадцатилетней сибирячки.
— Надо завтра проехать на автобусах по всему маршруту. Буду выходить на остановках, что бы рассмотреть всю эту красоту — подумала она.
Но вот и нужная остановка, теперь только перейти через дорогу к дому, что стоит поперёк, вдоль площади и подняться на четвёртый этаж.
Девушка поднялась на четвёртый этаж и позвонила в дверь. Открыла уже знакомая женщина.
— Приехала. Немного рановато, ну ничего. Проходи, снимай туфельки и одевай тапочки, и иди по коридору в ванную, мой руки. Потом проходи на кухню, будем чай пить. А я сейчас — она юркнула в дверь соседней комнаты и Валентинка услышала за дверью её голос.
Подслушивать ей не хотелось, но и проходить в ванную, да ещё на кухню через зал, она без хозяйки постеснялась.
— Виктор— сделав ударение на О, произнесла женщина— У нас гости, приходи чай пить, знакомиться.
— Не хочу— буркнул ВиктОр.
— Что это значит?
— А то и значит. Хватит меня сватать!
— Не горячись. Девчонка умница. Она такая искренняя, каких здесь не встретишь. Ей через два месяца будет восемнадцать. Самое время влюбиться. Выйди, посмотри. Чистый ангел. Я уверена, она тебе понравится. Сибирячка. Дети здоровенькие, крепенькие будут. И убери наконец это фото! На что тут любоваться? На шубу в пол? Она на четыре года тебя старше, старуха! Её отца осудили за растрату. Условное наказание, это знаешь, ли тоже наказание!Не верни он деньги, посадили бы.
— А ты уверена, что у твоей сибирячки всё хорошо? Почему у неё родственники живут здесь, а родители в Сибири, может сосланы? Не думала?
— В Сибирь, знаешь ли столетиями умных людей ссылали. А её сразу видно, что она хорошей благородной породы. Сам посмотри!
Услышав такое, Валентинка быстро вылетела из квартиры и пустилась наутёк, не замечая ступенек.
— Уф. Чуть не влипла. Кому рассказать, так засмеют. Как о какой-то породистой собаке говорили. Ужас. Мамаша ищет наивных дурочек для сына! А если бы я всё это не услышала?—рассуждала она сама с собой.
Немного переведя дух, она вспомнила, как женщина говорила, что где-то рядом с её домом собор Святого Юра и монастырь Святой Терезы.
— Спрошу у кого-нибудь. А вон бабушка идёт, на мою бабулю очень похожа — подумала она.
— Бабушка, извините, вы где-то тут рядом живёте?—старушка остановилась, посмотрела на девушку и спросила
— А что?
— А давайте я вам помогу— увидев переполненные авоськи, предложила девушка.
— Да мне не в тягость. А тебе зачем?
— Хочу увидеть Собор Святого Юра, это далеко?
— Нет. Не далеко. Вон там на горе. Поднимайтесь по этой улице и увидите.
— А Гора Казни? Ещё женский монастырь Святой Терезы— частила девушка.
— Слушай-ка, ты мне и вправду помоги, а я своему внучку скажу, пусть он тебе покажет. Я сама не смогу, ей Богу.
— Давайте свои сетки— она приняла от старушки авоськи с покупками и они пошли к её дому.
— А ты откуда здесь, девонька?
— Я из Сибири.
— Из Сибири, а с какого места?
— Да вы про эти места и знать не знаете, и слышать наверно не слышали. Из таёжных я мест.
— Это с Томской области что ли?
— Да нет, из Хакасской тайги.
— А,знаю, знаю. Ну вот пришли. Мы на первом этаже живём, пошли в дом.
Валентинка вошла в ухоженный подъезд, старушка открыла ключом квартиру и крикнула:
— Ярик, ты дома?
— Дома. — ответили из глубины квартиры.
— Заходи, дочка — пригласила она Валентину.
— Нет. Я лучше здесь подожду.
— Ну да ладно, жди— согласилась старушка и закрыла дверь.
Через какое-то время из квартиры вышел щупленький, не высокого ростика, с большими голубыми глазами белокурый юноша.
— Сибирячка, говоришь?—спросил он улыбаясь.
— Сибирячка.
— Что ты тут делаешь, Сибирячка?
— В гости к родственникам отчима приехала и вот хочу увидеть места, про которые читала в одной хорошей книге.
— Понятно. Пошли. Покажу тебе собор Святого Юра. Это рядом.
— Пошли.
Они прошли немного по улице, потом свернули и стали подниматься на взгорье. Перед девушкой возник храм греко католической церкви, собор Святого Юра. Тот самый, о котором она читала. Напротив здание, в котором жил митрополит Андрей Шептицкий. Валентинка представила, как к митрополиту вбежала Иванна, его крестница, вся в слезах, она опустилась пред ним на колени, умоляя повлиять на гестаповцев, что бы те выпустили голодных пленных из крепости Цитадель.
Ярик что-то рассказывал, что-то показывал, только девушка не слушала молодого человека.
Внимательно рассматривала она каждый уголок, восхищалась собором, жалела, что нельзя было войти во внутрь, а потом спросила:
— А ты знаешь, где здесь вход в подземелье?
—. Туда не попадёшь. Его замуровали. Когда-то он был под всеми этими зданиями.
— Понятно. А женский монастырь Святой Терезы далеко?
— Вообще-то нет. Нужно перейти через улицу, по которой сюда шли и идти на улицу Новый Свет. Там монастырь. Рядом собор Марии Магдалины.
— Спасибо тебе. Ты мне только покажи в каком направлении идти и остановку, что бы уехать на улицу Шевченко.
— Пошли. Там всё рядом. А ты с каких мест из Сибири приехала?
— С Хакасии.
— С Хакасии? А в Абакане была?
— Ух ты. Ты даже про Абакан знаешь.
— Я там жил до армии.
— Ты был в армии? А с виду не скажешь. Когда вернулся из армии?
— Совсем недавно. Две недели дома.
— Вот это да. Значит ты жил в Абакане, а я живу в Черногорске.
— В Черногорске? А давно ты там живёшь?
— Да нет, всего год. Училась там в училище, вот закончила, оформилась на комбинат и получила отпуск.
— Комбинат камвольно-суконный?
— Да. Ты даже про наш комбинат знаешь. Он у нас молодой, ему ещё и года нет.
— Знаю. С девушками с этого училища переписывался. Слушай, а ты когда уезжаешь?
— Через пять дней. Мы сюда на семь дней приехали.
— Я хочу с тобой отправить подарок одной девушке, передашь?
— Передам.
— Запиши наш номер телефона.
— Нечем— засмеялась девушка.
—Ну хорошо, сейчас всёравно мимо нашего дома пойдём, я заскочу и запишу тебе телефон. Ты позвони, когда уезжать будите и назови поезд и время отправления, я принесу подарок к поезду.
— Договорились — ответила девушка.
Ярик принёс номер домашнего телефона и Валентинка спрятала листочек в сумочку. Потом они побывали у монастыря и парень проводил девушку на автобус.
На следующий день Валентинка с Любаней и дочерью Маруси, Кристиной отправилась на гору. На самую настоящую гору, высокую, поросшую разным лесом.
— Мы просто гулять в лес идём?—спросила она у девочек, когда они подошли к горе.
— Нужно набрать чернижника для папы. Он болеет— сообщила Кристина.
—У вас есть черника?
— Конечно есть.
— А я думала, что она только у нас, в Сибири растёт.
— Вон мальчишки наши бегут, Василь и Стёпка— кивнула она в сторону дороги, по которой бежали подростки— давайте их подождем.
Как только мальчики догнали своих сестёр, Кристина накинулась на них.
— Вы чё так долго, я думала, что нам одним по лесу лазить придётся.
— Мы же обещали.Просто задержались.
Лес оказался совсем другим, не таким, какой Валентина привыкла видеть в сибирской тайге. В лесу не было ни одного упавшего дерева, везде всё чисто, даже светло. Деревья и те были другими, даже сосны не такие как в Сибири.
Сухой воздух, яркое солнце. Звенящая тишина. В Балыксе даже в жаркие дни воздух влажный, нежный, с густым таёжным ароматом. А уж сколько там всяких шмелей, да кузнечиков!Всюду птички поют. А здесь слышно только одну горлицу. Птицы летают, но молча, да их ещё и не сразу увидишь.
Девушке всё было очень интересно. Она с удовольствием собирала веточки черничника и любовалась цветами, которых в сибирской тайге не было.
Следующим днём вместе с тётей Марусей они поехали на рынок. В автобусе рядом с ней сидела соседка тёти Маруси и везла на рынок поросят в мешках, а другая соседка, дом которой через дорогу, везла на рынок гусыню с гусятками.
Во все глаза Валентинка смотрела в окна, разглядывая красивые здания.
— Завтра обязательно проеду на автобусе и буду выходить на остановках — подумала она, сожалея, что не может это сделать сегодня.
— Завтра к тётке Юзке в гости идём, надо хорошую курочку взять, или даже две. Компания у нас большая— сообщила тётя Маруся.
— Ну вот, опять поездка по городу отменяется— подумала девушка.
Пока Маруся выбирала и покупала тушки кур, Валентинка ходила вокруг рынка, любуясь на здания, улицы, деревья.
— Всё, пошли на остановку — смеясь сказала тётя, укладывая свои покупки в корзину.
На остановке уже было много народу, все кто приезжал с ними на рынок, уже возвращались. В автобусе Валентинка заметила, что та соседка которая везла гусыню с гусятками, теперь везёт два мешка с поросятками. А та что увозила на рынок поросят, возвращается с гусыней и гусятами.
— Тётя Маруся, а зачем они возили свою живность на рынок в город, разве нельзя было им друг у друга купить здесь, дома и ездить никуда не надо.
— А у нас так. У нас никто из дома живность не продаст— засмеялась Маруся.
— Почему?—недоумевала гостья.
— А люди всякие. Купят так, что и водиться ничего не будет. Ну вот купят с гнезда поросёнка и когда забирают его, так тихонько шепнут, мол беру с местом, вот и конец гнезду.
Так что у нас никто ничего и не продаст, ни куста с огорода, ни ягодку, ни животинку. Поняла почему?
— Поняла. Только не пойму, зачем людям с гнездом покупать?
— Фу ты. По разным мотивам. По разным.. Кто от зависти, кто от вредности. Ну вот такой человек, любит другим вредить. А кто и специально подгадит, отомстит за что-нибудь. У каждого свой резон. Понятно теперь, безгрешная душа?
— Ага, понятно.
На следующее утро Валентинка проснулась от громкого крика. Кто-то кричал и ругался на улице. Она быстро подскочила с постели, накинула платье и выбежала во двор.
Ругались две соседки, живущие друг с другом через дорогу. Они кричали друг на друга, обзываясь разными грязным словами.
— А вот я тебя где видела— кричала одна, повернувшись задом и хлопая себя по жирной ягодице— Вот, вот, вот.
— Да пошла ты туда — задрав подол кричала другая хлопая себя ниже огромного живота— что бы ты седела там и света белого не видела. Поняла! Так тебе так.
Валентинке было страшно от их крика, она сразу вспомнила домашние скандалы. Окинув взглядом двор, она никого не увидела.
— Куда же все делись? Почему меня не разбудили?
Через несколько минут появилась хозяйка.
Оказывается рано утром она ушла к своей тёте, что бы приготовить у неё куриц. Стас с Марией тоже решили с Марусей пойти к тётке. Было очень рано и Валентинку решили не будить.
— Проснулась. Хорошо спала? Голодная? Собирайся пошли в гости к тётке Юзке. Мы с твоей мамкой столы накрыли, они сейчас там с тёткой. Скоро её сын придёт с семьёй, дочь. Да вот и мы с тобой подоспеем — засмеялась тётя Маруся. Она вообще всегда была очень доброжелательной и весёлой.
Валентина с Марусей прошли пешком мимо кладбища и стали спускаться вниз.
Правда Валентинка не сразу поняла, что это кладбище. Среди разнообразных деревьев виднелись красивые статуи, какие-то строения, похожие на дачные домики, только очень красивые и возле них росло много роз. Ничего подобного в своей жизни она ещё не видела и подумала, что это такой необычный парк.
Они поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. В это время хозяйка показывала гостям свои фотографии как военные, так и до и после военные. Это была худенькая пожилая женщина, её седые кудрявые волосы были уложены в причёску военного времени.
Над её лице, над светло голубыми глазами нарисованы чёрные дугообразные брови. Лицо припудрено белой пудрой, губы накрашены помадой морковного цвета.Чёрное платье с белым воротником "ришелье", облегало её стройную, хотя и не молодую фигуру.
— Марыська, ты пришла?—спросила хозяйка и Марыська поспешила ответить.
— Да-да. Это мы пришли. Сейчас все за стол пойдём.
Моих ребят не видела? Куда они убежали?—спросила в свою очередь Маруся.
— Я им дала денег на сладости. Они с моими внуками убежали в кафэйню— как-то по особенному хозяйка произнесла последнее слово .—А Крысти с ними нема— сообщила тётушка Юза.
— Я Кристину в магазин отправила, сейчас подойдёт— сообщила племянница из кухни.
Квартира очень удивила Валентину. Одна стена была почти круглая, с окнами от потолка до пола. А окна были так часто расположены, отчего казалось, что стена стеклянная.
— Даже в магазинах витрины меньше. Как можно тут жить? Ты всё видишь со всех сторон и тебя все видят?
Квартира была похожа на музей. Под кружевной салфеткой стояла печатная машинка, на полочке аппарат для выстукивания азбуки Морзе, бинокль и много, что обычно у всех людей спрятано где-то в шкафу. Здесь же всё было разложено по полочкам, от солдатской фляжки и портсигара, до губной гармошки и керосинового примуса.
Валентинка удивлённо разглядывала эти предметы и не могла понять, почему они лежат на виду, как украшение квартиры? Панни Юзка догадалась, что вызвало удивление в глазах девушки и пояснила.
— Партизанские принадлежности. Это мои воспоминания.
— она взяла в руки губную гармошку.
—Был у нас в отряде немец, антифашист, он играл на этой губной гармошке. Часто его вспоминаю, глядя на эту гармошку. Хороший был человек, погиб как герой, прикрывая отряд при отходе.
А это примус, когда подошли близко к городу, то наши партизанки готовили пищу на таких вот примусах. Костры жечь было нельзя. Зимой согревались горячим чаем.
А это обыкновенная солдатская фляжка— она нежно погладила металлическую, изогнутую фляжку и продолжила:
— Она спасла меня. Это было зимой, мороз стоял такой, какого в этих местах никогда не было. Той ночью я пробиралась к своим с важными сведениями. Совсем выбилась из сил, идти дальше не могла и свалилась на обочине дороги. Шла машина и меня осветило фарами.
С кузова машины меня увидел солдат, и попросил водителя остановиться. Они ехали в другую сторону и что бы я не замёрзла, он подарил мне фляжку с горилкой. Она ему была тоже нужна, ведь в кузове тоже морозно, но он отдал её мне. Так я благополучно добралась до отряда и сообщила необходимые сведения. У костра немного отогрелась, выпила горячего чаю и отправилась в обратный путь вот с этой фляжкой. Утром была уже на работе.
Она ещё долго перебирала свои вещи и рассказывала, что они значат в её жизни.
— А это писчая машинка, на которой я печатала приказы на немецком языке. Ну и конечно всё откладывала сюда— она постучала пальцем по виску.
В это время двери распахнулись и в квартиру вошли дети и внуки тётушки Юзы.
Возвращались домой уже вечером. Обычно по вечерам у тёти Маруси собираются соседки вязать шерстяные кофты и пересказывать все дневные новости.
По сторонам большой кухни соседки усаживались на широкие, но низенькие табуретки. Затем вытягивали свои ноги, а между ступнями ставили, кто коробку, кто кастрюльку или детское ведёрко под клубки ниток, чтобы нитки не перепутались.
В этот вечер пришли и те соседки, что утром кричали друг на друга. Вечером они как ни в чём не бывало, совершенно мирно и спокойно рассказывали свои новости, что успели услышать днём.
Кроме того, они весело смеялись, если кто-то из них делился комической историей.
Валентинка не могла понять, как такое возможно? После таких гадких слов и действий, разве можно находиться вместе? А они ещё и разговаривают друг с другом и смеются. Оказывается, можно.
Поехать в город она смогла только в предпоследний день перед отъездом. Девушка выходила на остановках, и посещала церкви, магазины, парки, потом опять садилась на автобус и ехала до следующей остановки, которая ей казалась интересной.
Вечером она вспомнила про Ярика, сбегала к милиционеру, только у него был домашний телефон и, позвонила Ярику, сообщив номер поезда и время отправки.
Поезд уже стоял, когда подошёл Ярик с большим свёртком из газет. Подавая сложенный пополам тетрадный листок, он сказал:
— Вот. Я написал фамилию девушки и её имя. Она тоже закончила училище и ты её наверное знаешь. Эта девушка мне очень помогла. — он подал девушке свёрток— Вот таким образом хочу её отблагодарить.Только ты передай обязательно. Хорошо?Вот её имя и фамилия.
— Хорошо — улыбаясь, ответила Валентина и приняла этот листок бумаги. Развернув его, она увидела своё имя и свою фамилию . Некоторое время девушка растерянно молчала, потом спросила:
— Почему бабушка называет тебя Яриком?
— Ну, такое имя дали мне родители. Полное имя Ярослав. Друзья в Сибири называли просто Слава— ответил он грустно.
— Так вот почему ты Вячеславом стал!
Ярик непонимающе посмотрел на девушку.
В это время объявили, что до отправления поезда осталось пять минут и Валентина, достав паспорт из сумочки, раскрыла его и поднесла к лицу Ярика.
— Прощай Слава. За подарок, и за добрые слова, спасибо — сказала она, после того, как он прочитал имя владельца документа. Она поднялась по ступенькам вагона и скрылась за дверью. Ярослав был так удивлён, что не сразу ответил.
— Прощай — прошептал он, только девушка это не услышала.
Она прошла в своё купе, где её уже поджидали мать с отчимом и села на свободное место.
— Это что за паренёк? — спросила Мария.
— Местный паренёк, львовский.
— А в газетке –то чё, подарок что ли?—опять задала вопрос Мария.
— Подарок.
— Разверни, посмотрим— предложила она.
— Ага, если не понравится вернём— засмеялся Стас.
Поезд тронулся. Валентинка осторожно развернула газеты. В них оказалась кукла в длинном сарафане с широкой утеплённой пустой юбкой.
— Ээ, да это " баба на чайник"— сообразила Мария.
— Надо проводнице чай в чайнике заказать и до самой Москвы горячий пить будем— хихикнул отчим.
В Москве на вокзале жили три дня. Мария во Львове приобрела самотканый шерстяной ковёр, его и расстелили на полу у стены на нём и жили три дня. Толпилось народу много и все в ожидании возможности уехать, днями жили на вокзале. А цыгане, так те вообще расположились на полу, как на матрац холе. Белые простыни, пододеяльники и настоящие подушки в чистых наволочках,- не вокзал, а просто спальный зал.
Как-то не так Валентина представляла себе цыганскую жизнь. Лошади, кибитки, одеяла из лоскутков, лохмотья. Какие- не важно, обязательно должны быть лохмотья. Грязные цыганята и не чёсаные, с длинными волосами их мамки. Так о них все рассказывали, так и в песнях поётся. Тех, что она видела в Балыксе на поляне, это всего три девушки. А как там у них в таборе, она ничего не знала и не видела.
Здесь ей хотелось смотреть и смотреть на цыган. Любоваться красивыми и смелыми смуглыми девушками, в красивых широких цветных юбках и ярких платках. Слушать их не понятный, но интересный язык.
Малыши чистенькие, все упитанные, смуглые, кучерявые с чёрными глазами. До чего же красивые, глаз не оторвать. Вот тебе и цыгане!
— Ну наконец-то -- сказала Мария подходя к дочери— Сегодня ночью едем в Новосибирск . На Новокузнецк мест нет. С Новосибирска легче добраться до Новокузнецка, а там мы у себя дома. Не будет мест на поезде, так на электричках доберёмся— сообщила она.
Измученные вокзальной жизнью и уставшие, они два дня просто отсыпались в поезде. Благо, поезд был " скорый"поэтому до Новосибирска доехали за два с половиной дня. С Новосибирска за одну ночь добрались до Новокузнецка, а утром сели на электричку в обед были в Балыксе значительно раньше Абаканского поезда.
Отпуск подходил к концу и отдохнув от поездки два дня, Валентинка уехала в Черногорск.
Полная решимости, рассказать директору училища про её мужа, Валентинка прямо с автобуса пошла в училище.
В здании шёл косметический ремонт. Пахло краской, побелкой. Девушка прошла к кабинету директора и постучала.
— Входите— услышала она голос директора училища Цыплаковой Людмилы Григорьевны
Валентинка вошла. Цыплакова сидела, за столом, на котором был ворох каких-то бумаг.
— Людмила Григорьевна, это возмутительно!
— Понимаю— перебила её директор — но я советовалась с руководством комбината. Мне сказали, что такие кадры самим нужны! Так уж извини. Билеты в Москву, увы, пропали.
— Причём тут руководство комбината! Москва. У человека жизнь сломана!
— Скажи спасибо, что тебя от этой жизни уберегли. Ты сама-то представляешь что это такое?
Девушка растерялась. Она конечно не знает, что это такое, но подругу жалко. Вот как теперь, после всего, сложится её жизнь?
.—Нет.
— Нет? Ты что думаешь, что у артистов всё гладко и сладко?
Насмотрелась я на них в Москве. Перебиваются такие как ты с хлеба на воду. Ты такой жизни хотела?—Людмила Григорьевна сняла очки и внимательно посмотрев на девушку, продолжила:
—А с твоим боевым характером тебе не видать ролей, как своих ушей. Так что будь благодарна, что тебя от этого уберегли. А то некоторым актрисам приходится роли через постель получать. А что делать? Жить-то надо. Училась на актрису, другой профессии нет, вот и идут на этот шаг—.она поджала свои полные губы и опустила небольшие светло голубые глазки вниз, на стол, где была гора бумаг.
— Иди, у меня тут работы много. Не обижайся— одевая очка, сказала Цыплакова.
Ничего не понимая, Валентинка вышла из кабинета и только в коридоре до неё дошёл смысл сказанного.
— Москва… билеты… театр...Не судьба?
начало
Продолжение следует
© Copyright: Валентина Петровна Юрьева, 2023
Свидетельство о публикации №223092101227
