Это исследование так или иначе связано с моей сферой деятельности и моим окружением. Несмотря на то, что метод в котором я работаю – это область телесности и бессознательного, и многое происходящее выходит за рамки вербализации, мне важно твердо стоять на знаниях и уметь доносить простым языком то, чем я занимаюсь и то, что происходит с моими клиентами и близкими людьми. За последний год я изучила множество книг, статей, подходов и подкастов об исцелении и трансформации. И мне хочется объединить результаты моих исследований в один текст.
С тех пор как я сама стала задумываться об ограничениях травма-центрированных методов терапии, я стала натыкаться на разные источники, исследующие эти ограничения, и на людей, которые хотят выйти из имеющихся ограниченных парадигм, но не могут даже представить, что может быть помимо них. Вокруг детских травм сложилась некая культовая идеология, которая инфицировала область психотерапии до такой степени, что многие люди даже не могут представить терапию не акцентированную на травме.
Одно из основных ограничений этого подхода – его линейность и основание на очень простых объяснениях: “симптом – это результат вот этой травмы. Вот инструменты, которые помогут исцелить эту травму”. Подобные простые формулировки помогают начинающим терапевтам и практикам чувствовать себя более уверенно и безопасно, но мне это напоминает ситуацию, когда некая религиозная доктрина и идеология становится привлекательной, предлагая подобные легкие ответы на сложные вопросы.
Такой подход не кажется мне наилучшим, и я попробую описать другие направления, которые не являются ни травма-ориентрованными, ни оставляющими травму в прошлом, ни помогающими пережить ее.
В этом подходе болезненные опыты прошлого интегрируются в более обширную историю, чем предлагает терапия травмы. В большинстве моделей ты являешься либо Героем, либо Жертвой. Обе истории становятся тюрьмой, которая заключает человека в раннюю стадию развития, где он все еще соединен с архетипом Ребенка.
Герой достаточно побыл в свете солнца. Жертва провела достаточно времени во тьме. Чтобы перерасти эти ограниченные архетипы, мы должны присвоить более сложные истории, которые раскрывают наши индивидуальные жизни и трансформируют культуру. Конечно же, чтобы развеять магию культуры травмы необходима смелость бросить вызов фундаментальным убеждениям нашей материалистической и потребительской культуре. Ребята, которые помогут мне в этом – это мой любимый Карл Юнг, юнгианский аналитик Джеймс Хиллман и индийкий философ У.Г. Кришнамурти, а также протоптанные дорожки йогических и шаманских традиций.
Я бы сказала, что йога, шаманизм и архетипическая психология – это три направления, которые помогли мне увидеть травму и исцелить ее способами, отличающимися от классических западных подходов.
На всякий случай я хочу сказать, что: да, травма существует. Культура травмы возвела слово “травма” в такую степень, что оно потеряло любой реальный смысл. Из-за того, что оно может значить что угодно – оно не значит ничего. Это нивелирует значение настоящих травм, вызванных войной, насилием и т.д. Слово “Травма” стало всевключающим описанием, которое стирает и сглаживает детали того, что на самом деле произошло. Оно может быть использовано для защиты или для раздувания собственной значимости.
Здесь я обращаюсь к оригинальному диагностическому значению слова (согласно клинической психологии):
”Травма – это эмоциональный ответ вследствие события, угрожающего физической / психической целостности человека или его близкого, столкновение с невозможным”.
Я бы хотела найти более творческий и точный язык для того, чтобы говорить о болезненных переживаниях, которые мы проходим как дети и как взрослые.
“Если у вас нет проблемы – вы создаете ее себе. Если у вас нет проблемы – вы не чувствуете себя живыми” УГ Кришнамурти.
Знакомство с трудами Кришнамурти началось у меня с моего первого осознанного знакомства с йогой в 2009-м. Тогда я работала в эзотерическом магазине, и у меня был безграничный доступ к книгам разного рода. В свободное время я читала все, что мне откликалось, переходя от источника к источнику в жадном поглощении знаний, лежащих за пределами того, что предлагало мне академическое обучение.
Вначале мне было сложно следить за аргументами Кришнамурти, он казался грубым и желчным персонажем, который провоцирует людей, приходящих к нему за ответами на духовные вопросы.
Потом прошло много лет, случилось много историй и переосмыслений. Однажды пришла легкость и понимание слов У.Г. о том, что “ум – это миф”. То, что мы понимаем под определением “мой ум” или “я” – это просто набор историй, которые мы рассказываем сами себе и другим людям в попытке избежать того, о чем писал юнгианский аналитик Джеймс Холлис: тревожности, неопределенности и двусмысленности.
Вот отрывок из коллекции бесед с Кришнамурти “Ум это Миф”:
“Ваши проблемы продолжаются из-за ложных решений, которые вы придумали. Если ответов нет, то и вопросов нет. Они взаимозависимы: ваши проблемы и решения всегда идут вместе. Из-за того, что вы используете определенные ответы для решения ваших проблем, проблемы продолжаются.
Бесконечные решения, которые предлагают святые люди, психологи, политики совсем не являются решениями. Это очевидно. Если бы существовали правильные ответы – не было бы проблем. Они могут только заставлять вас стараться усерднее, практиковать больше медитаций, культивировать смирение, стоять на голове и т.д. Это все, что они могут делать.
Учитель, гуру или лидер, который предлагает решения – также является фальшивкой вместе с его “ответами”. Он не делает честную работу, он просто продает дешевый товар на рынке. Если вы откинете вашу надежду, страх и наивность, и посмотрите на этих ребят как на бизнесменов – вы увидите, что они не доставляют вам эти товары, и никогда не будут. Но вы продолжаете покупать предлагаемые экспертами пустышки.”
Несмотря на то, что я поняла идею о том, что наши так называемые проблемы создаются, чтобы держать нас в потребительской позиции, я не могла перестать думать о том, можем ли мы что-то сделать с этим. Я подозреваю, что злость Кришнамурти была именно оттого, что он был огорчен, что его слова не могут дойти до последователей. Это довольно нереалистично – ожидать от людей прекращения попыток найти ответы на их проблемы просто потому, что ты говоришь им, что поиск ответов и есть проблема. Это какой-то дурацкий парадокс.
Однажды мне пришло осознание, что это именно то, как работает дзен коан. Чем больше я активно размышляла об этом, тем больше уставал мой ум. Но если я оставляла эту мысль в глубине подсознания, словно бомбу замедленного действия, рано или поздно ко мне приходило сознательное озарение.
Тогда я вспомнила один из коанов Кришнамурти: “Сам факт того, что у тебя нет проблемы – создает проблему. Если у тебя нет проблемы – ты не чувствуешь себя живым”.
Я почувствовала, насколько это правдивое (и жесткое) заключение после того, как начала работать коучем и телесным терапевтом и увидела, сколько ненужных страданий испытывают люди (и я сама), создавая себе проблемы, которых на самом деле не было. Наличие проблем, которые необходимо решать, даёт нам возможность почувствовать смысл и предназначение, и если это то, что помогает нам ощущать себя живыми – мы будем кататься на этом колесе страданий бесконечно – и это то, что буддисты подразумевают под колесом сансары.
Я сражалась с этой идеей некоторое время в прошлом, но сейчас у меня появилась новая идея. Что если я могу просто помогать другим чувствовать себя более живыми? Может быть, тогда им не нужно будет создавать себе больше проблем, чтобы чувствовать, что они живут?
Для меня это про некое обновление и новую альтернативную тропу, которая поведет меня в совершенно ином направлении, чем большая часть авторитетов в культуре исцеления. Внезапно я увидела, что эта тропа, основанная на жизнеутверждающем инсайте от Кришнамурти, может быть тем путем, где я наконец-то смогу объединить три направления исцеления, которые я исследую: йога, шаманизм и глубинная психология.
Я нашла свой собственный путь медицины и хотела бы помочь другим найти их пути, обнаружить и взрастить в себе те вещи, которые дают им силу, вдохновение и чувство жизни.
ПОДХОД ЙОГИ
“Препятствия порождают волнения ума, негативное мышление, телесный дискомфорт, дрожь в теле и прерывистое дыхание. Практика устойчивости ума не дает препятствиям пустить корни” Патанджали Йога Сутра 1.31-32
Йога предоставляет многоуровневый подход к преуменьшению страданий и дает больше свободы, творчества и радости в нашей жизни. Это краткое определение едва ли может справедливо описать богатую и сложную традицию йоги, но я затрону основные идеи, которые можно отнести к работе с травмой в общих чертах.
В классической йогической традиции есть понимание, что весь опыт, болезненный или нет, создает психологические впечатление, называющиеся самскарами. Это впечатления могут привести нас к действиям и реакциям, не соответствующим настоящей действительности, и вследствие этого создать еще больше ненужных страданий для нас самих и других. Иногда я представляю эти впечатления как бороздки на виниловой пластинке. Чем глубже впечатление (позитивное или негативное), тем больше вероятность, что мы в ней застрянем, проигрывая одну и ту же песню снова и снова, словно буквально “заезженная пластинка”.
Одна из основных целей йоги – понять, где ты застрял, и вытащить себя из привычки, чтобы действовать из свободы выбора.
Классическая традиция, ассоциируемая с Патанджали и Йога Сутрами, придает особое значение ментальной сфере. Через радикальные вопросы самому себе мы растождествляемся с обусловленным умом, чтобы обнаружить внутреннего наблюдателя, свободного от ментальных впечатлений. У этого процесса есть много стадий, но индийский гуру Рамана Махариши очень емко объединяет их в один вопрос “Кто я? ” Мы задаем себе этот вопрос пока не приходим к уровню осознанности, в котором у нас нет идентификации с чем-либо меньшим, чем Самость.
“Мысль “Кто я? ” уничтожит все остальные мысли, а затем, уничтожается и она, словно палка, которой мешают погребальный костер. Тогда оттуда и возникнет Истинное Я.” – Рамана Махариши, "Кто я? "
Другие направления йоги, такие как Хатха и Кундалини йога, работают преимущественно с телом и энергетической системой через построения (асаны), движения (виньясы) и дыхание (пранаяму). Основная идея состоит в том, что через осторожную и усердную практику мы можем постепенно устранить грантхи, которые представляются в виде ментально-эмоциональных узлов в энергетическом теле и которые блокируют течение жизненной энергии, и таким образом, сковывают наш духовный рост. Когда я узнала о юнгианской концепции Комплекса – сложной связке мыслей, чувств, образов и убеждений, которые формируют опыт человека – это напомнило мне о грантхах. Грантхи (определение из Кундалини йоги) – это переплетения каналов, в которых кармические ветры действуют наиболее сильно. Есть три грантхи - Брахмы (в муладхаре, он про то, когда человек еще испытывает грубые желания и эгоизм); Вишну (в сердце, это чувства привязанности, собственной важности, вины и неуверенности) и Рудры (аджна, привязка к концепциям, двойственности, сиддхам, захваченность тонким «я» и пустотой).
Для меня такой образ сложного узла, который блокирует рост и создает ненужные страдания, вдохновляет на путь исцеления, подходящий для людей, застрявших в прошлом, и не могущих изменить то, что с ними случилось. В этом случае исцеление травмы может быть представлено как процесс постепенно разворачивающихся мыслей, чувств и убеждений, которые скомкались в одно воспоминание или опыт.
Я заметила, что для многих из нас, вне зависимости от истории, которую мы выбрали для описания нашего пути исцеления, хороший старт – это начать работать с телом и дыханием, потому что это самая осязаемая часть нашего жизненного опыта, и мы можем немедленно заметить позитивные изменения. Через какое-то время практика асан, виньясы и пранаям помогает нам привести тело и нервную систему в более сбалансированное состояние. И пока мы ожидаем мокши, инструменты, которыми мы овладеваем, и осознанность, которую мы культивируем с помощью них, помогают нам быстрее восстанавливаться от эмоциональных триггеров, когда те неизбежно случаются, и таким образом сокращая потенциал создания ненужных страданий.
ПОДХОД ШАМАНИЗМА
“Посмотри внимательно и тщательно на каждый путь, а затем задай себе этот важный вопрос: есть ли сердце у этого пути? Если есть – это хороший путь. Если нет, он бесполезен”. – Карлос Кастанеда, Учения Дона Хуана.
У йоги и шаманских традиций есть много параллелей. В отличие от западного терапевтического подхода, возвращающего в историю твоей травмы, у коренных народов, с которыми я взаимодействовала, от племен в Перу до баксы Казахстана и целителей Тайланда, нет интереса к твоей личной истории. Их метод диагностики заключается в чтении энергетического тела пациента во время церемонии с помощью растения силы или другого инструмента. Так же как и в традиции хатха йоги они ищут энергетические блоки и неровности, которые приводят к физическому или психическому недугу.
Целитель племени Ашанинка (тропический бассейн Амазонки) говорит, что травма – это когда кто-то становится одержим собственной личной историей. Это напомнило мне утверждение психоаналитика Джеймса Хиллмана: “Мы гораздо меньше повреждаемся детскими травмами, чем тем, как травматично мы вспоминаем наше детство: как время ненужных, вызванных внешними причинами несчастий, которые неправильно сформировали нас.”
Мексиканская шаманка, когда я спросила ее о главной проблеме всех западных людей, с которыми она работала, прямо сказала мне: “Это просто. Вы думаете слишком много, вы читаете слишком много. Вы слишком в голове, и недостаточно в сердце”.
В соответствии с многими источниками, психотропная растительная медицина даже не дается пациенту, она используется только доктором для диагностических целей. Шаманы сами входят в измененное состояние сознания, чтобы “посмотреть” человека. Целители шипибо могут часами петь икаросы, чтобы выправить энергетические линии и освободить блоки. Другие способы, о которых я знаю и которые наблюдала сама, включают в себя ванны, травяные припарки, диеты, пост, социальную аскезу, глубокотканный массаж, физический труд. Никакой словесной терапии.
Только когда западные люди стали посещать коренные народы Америк с их жадным аппетитом к новому опыту и экзотическим переживаниям, парадигма поменялась на то, что мы имеем сейчас. Ты можешь приехать к шаману и заплатить ему денег, чтобы он дал тебе аяхуаску, грибы или что-то в этом роде, заставив его слушать свои проблемы.
Во многих центрах Перу, куда приезжают люди за опытом аяхуаски, говорить о своем опыте не разрешается. Однако, в центрах и ретритах, которые создают западные люди – ожидается, что человек будет делиться с группой своими переживаниями, это естественная и неотъемлемая часть целительского процесса.
Если спросить традиционного целителя, почему ты не должен делиться своими переживаниями со всеми подряд, можно получить ответ о сакральности видений, и о том, что это может сделать тебя уязвимым к колдовским атакам. Однако, вне суеверных и магических причин, я думаю, что это также уберегает от героического или жертвенного ментального восприятия, которое может включиться, когда мы идентифицируем себя с нашей историей. Напоминаю, что архетип Герой-Жертва играет центральную роль в западном подходе к исцелению травмы.
Другой концепт, который присутствует в многих шаманских традициях – это идея о потере души. Идея состоит в том, что когда кто-то испытывает состояние шока, часть души может покинуть тело или, в других случаях, быть похищена злым духом или черным колдуном. Симптомы потери души звучат, как список самых обычных психических расстройств среди западных людей: депрессия, тревожность, зависимость, чувство изолированности, потеря смыслов, летаргия, беспокойство, компульсивные мысли. Шаман бы поставил всему западному обществу диагноз массовой потери души.
Одна из моих забот состоит в том, что когда мы идем в другие культуры за исцелением, мы распространяем болезнь модернизма. Если мы берем идею потери души, как источника излишних страданий, не будет ли наилучшим рецептом восстановление утраченной души? Не столько в шаманском смысле, сколько в простом нахождении вещей, которые питают душу. Такие, как: природа, дружба, музыка, танец, вкусная еда, искусство, истории – и принятие их, как лекарства, чтобы восстановить и сохранить здоровье души.
Восстановление души не только исцелит нас индивидуально, но и может исцелить нашу культуру, и не дать болезни модернизма распространиться на другие части мира.
ПОДХОД АРХЕТИПИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
“Я задал себе вопрос со всей серьезностью: “Каким мифом я живу? ” Я не знал, что я живу в мифе, и даже если бы знал об этом, я бы не знал, какой миф управляет моей жизнью без моего ведома. Поэтому, естественным путем, я взял на себя задачу узнать “свой” миф, и воспринял это задачей всех задач” – К.Г. Юнг, "Символы трансформации".
Когда я искала способы интегрировать все опыты моих йогических и шаманских практик, я заново открыла для себя работы Карла Юнга, и некоторых его последователей, особенно архетипического психолога Джеймса Хиллмана, и его друга и ученика - Томаса Мура. Хотя я была знакома с этими ребятами еще много лет назад, но только пройдя определенный путь личностного роста и исцеления, я смогла глубже понять их идеи.
Например, я увидела откликнувшуюся мне мысль о расширении взгляда дальше детских травм. Еще в детстве я интуитивно чувствовала, что моя душа выбрала эту жизнь – эту семью, это место и время – не просто так. Что есть определенные вещи, которые я должна испытать, чтобы моя душа могла расти и обучаться. Я не знаю, откуда пришла эта идея – вряд ли хоть одна платоническая идея упала в мою голову за время школьного обучения. Джеймс Хиллман предположил бы, что это был мой Даймон, нашептавший это мне в ухо, чтобы вдохновить быть сильной на своем пути.
Когда я недавно перечитывала отрывки из книги Хиллмана “Код души”, я почувствовала сильный резонанс с идеями о душе и ее судьбе. Следуя традиции Платона, он разворачивает старую идею о том, что наши души приходят в эту жизнь с определенной судьбой, прописанной богами, и что наш Даймон, или дух-хранитель, помогает нам найти наш путь.
Вот отрывок из “Кода души”, в котором архетипическая психология реконтекстуализирует детскую травму:
“Мы гораздо меньше повреждаемся детскими травмами, чем тем, как травматично мы вспоминаем детство, как время ненужных, вызванных внешними причинами несчастий, которые неправильно сформировали нас.
Эта книга желает помочь починить часть тех повреждений, показав, что есть кое-что еще в вашей природе. Дать осознать все необъяснимые повороты, которые мотали вашу лодку по водоворотам и рифам тотальной бессмысленности, и вернуть к ощущению проживания собственной судьбы. Потому что это именно то, что потеряно во многих жизнях, и что должно быть возвращено: чувство персонального зова; чувство, что есть причина, по которой я живой.
Не причина, чтобы жить, не смысл жизни в общем и не философия религиозной веры – эта книга не притворяется, что дает такие ответы. Но она взывает к чувству того, что есть причина, по которой моя уникальная личность находится здесь, и что есть вещи за пределами ежедневной рутины, к которым я должен быть внимателен, и которые дают ежедневной рутине смысл; к чувству, что мир каким-то образом желает, чтобы я здесь был, чтобы соответствовал присущей мне от рождения силе”.
Этот подход к восприятию неизбежных “шишек” детства не как к тому, что нужно “исцелить” или превозмочь. Он о том, чтобы поместить эти болезненные и сложные переживания в контекст более объемной истории, чем история раненого, покинутого и подвергнутого насилию Внутреннего Ребенка.
Джеймс Холлис, другой ученик Юнга, писал: “Юнг однажды пошутил – мы все ходим в обуви, которая нам мала. Живя в ограниченном видении нашей жизни и пользуясь старыми защитными стратегиями, мы ненамеренно становимся врагами собственного роста, нашей собственной необъятной души”.
Когда мы представляем себя частью большей истории, болезненный опыт ранней жизни теряет свою силу и способность нас ограничивать.
Юнг говорит об этом следующим образом: “Величайшие и важнейшие проблемы жизни все принципиально неразрешимы. Они никогда не могут быть решены, мы можем вырасти из них. Это “перерастание” в дальнейшем опыте создает новый уровень сознания. У человека увеличивается спектр интереса, и через расширение видения неразрешимая проблема теряет свою актуальность. Она не решается логически, но стирается, сталкиваясь с новыми сильными жизненными тенденциями.
Это все объясняет. Путь из ограниченного нарратива культуры травмы состоит в том, чтобы обнаружить, как писал Юнг, больший миф, который мы живем, и взять на себя задачу позаботиться о своей душе и душе мира.
Здесь нет формулы и пошагового метода, поэтому это не то, что ты можешь получить через эксперта. Ты должен сонастроиться с желаниями своей души, слушать свой внутренний голос, или голос ангела хранителя, следовать своему сердцу и делать шаг за раз. Решение слышать и доверять своему сердцу – это первый шаг на пути восстановления своей души.
Западная культура и большинство людей, которые ее создают, страдают от отказа воображения. Сейчас, когда мир находится в состоянии постоянно вспыхивающих угроз, дезинформации, войны, последствий пандемии, нам как никогда необходима способность и желание вообразить радикально другие возможности того, как может быть иначе.
Это требует воображения лучшего, более яркого будущего, которое мы, скорее всего, даже не успеем пережить. И чтобы принести идеи из мира воображения в материальную реальность, без ожиданий плодов этой работы, нам нужно общество способных и смелых взрослых, а не поглощенных собой раненых детей.
