Валя пела бесподобно. Я даже забылась на минуту и представила себя в концертном зале, где сестрёнка некогда блистала.
Как ей рукоплескал зал! Я закрыла глаза и погрузилась в воображаемую атмосферу концерта. Это было так здорово!
Где она берёт силы?
– Ну все, хватит, – вывел меня из состояния музыкального экстаза грубый голос отчима. – Покричала и харэ, давайте уже жрать.
– Коля… – несмело одернула его мать, но суровый взгляд быстро вернул ее в кресло у дивана.
– Чай, не в консилватории, – отчим положил себе в тарелку картошки-толченки.
– Консерватории, – буркнула я себе под нос.
– Чево-о-о-о? – зло зыркнул на меня отчим.
– Не в консерватории, правильно говорить так, – посмотрела я мужчине прямо в глаза, даже, смею надеяться, с вызовом.
– Галя, – тихонько шикнула на меня мать.
– Не ссорьтесь, – присоединилась к разговору Валентина. Ее лучезарная улыбка сразу «обняла» всю комнату, окутав теплом и спокойствием. – Давайте ужинать.
– Так и я об том, – рыкнул отчим, отчего в комнате вновь стало холодно и неуютно.
Я посмотрела на сестру. Честное слово, я не понимала, как ей удается сохранять самообладание и бодрость духа после такой операции. Где она берет силы петь и улыбаться? Как ей удается не зачерстветь душой после всех выпавших на ее долю испытаний, да еще в компании такого грубияна, как отчим?
Петькин ультиматум
– Чего сникла? – муж участливо заглянул мне в глаза. – Как приедешь от родителей, лица на тебе нет. Хоть совсем не отпускай к ним.
– А я и не к ним еду, а к Валентине. У матери с ее новым мужем все ок, спелись, слюбились, а вот Валя…
Муж вздохнул. Он тоже жалел свояченицу. Пять лет назад Валюшке совершенно неожиданно для всех поставили диагноз – сахарный диабет I типа. Ничто, как говорится, не предвещало, но на одном из концертов Вале стало плохо. Она потеряла сознание в гримерке филармонии, где выступала.
Больница, капельницы, а через год ампутация части ноги. Как так получилось, мы не понимаем до сих пор. Молодая, красивая, жизнерадостная, уже многим полюбившаяся певица, и вдруг такое. Конечно, на сцене Валечка больше не выступала. Осела дома, занялась вязанием, пела только для нас, да и то изредка.
– Давай свозим ее в Крым, – оживился неожиданно муж. – Мы же с тобой подкопили, хотели машину поменять. Предлагаю машину пока отложить.
Я с радостным воплем кинулась мужу на шею. Только он, только Петька мог все так хорошо придумать. Мне вот даже в голову не пришло ничего подобного. Но согласится ли сестренка, вот в чем вопрос?
Уговаривать Валю пришлось долго, да еще масла в огонь подливал отчим. Зачем, мол, столько денег на калеку тратить, лучше бы мать на курорт свозили. Валя с ним соглашалась, отнекивалась от своего участия в предприятии.
И, когда я уже совсем сникла, мучаясь от чувства вины перед матерью, которую я никогда никуда не возила, на помощь пришел муж. Сказав отчиму, что жену на курорт может свозить и вполне себе дееспособный работающий муж, он поставил Вале «ультиматум»: или она едет с нами в Крым, или он больше не купит ей ни одного клубка пряжи, не закажет ни единого, так любимого начинающей вязальщицей, японского крючка.
Конечно, у сестренки просто не было выбора. Евпатория ждала нас.
«Могу ли я рассчитывать?»
– Она прекрасна! – не знаю, каким чудом Пете удалось уговорить Валю спеть с эстрады в парке, но она пела, а сидевший рядом со мной мужчина не сводил с нее восторженного взгляда.
– Это моя сестра! – гордо ответила я ему.
– Как ее зовут?
– Валентина, – я присмотрелась к собеседнику повнимательнее. Быть может, он подслеповат? Валя пела, сидя в инвалидном кресле, конечно, на ней была длинная юбка, но все равно было видно… Этому пониманию способствовал и ветер, игравший подолом ее наряда.
– Меня зовут Степан. Степан Игоревич, – протянул он руку мне, а затем Пете, четко определив по его взгляду, что тот не просто так ко мне «присоседился». – Я из Санкт-Петербурга, держу небольшой бизнес. Как думаете, могу я рассчитывать на знакомство с вашей сестрой?
Мы с Петькой переглянулись.
– Жиголо? – произнесла я одними только губами.
Но Петя меня понял и озадаченно пожал плечами.
– Только в нашем присутствии, – приняла я, наконец, решение.
Ящик пряжи и коробка крючков
– Какой-такой замуж? – никак не мог успокоиться отчим, услышав от нас новость. – Какой идиот на безногой калеке женится? Петька сцепился с ним, я злилась, Валя улыбалась. Она всегда улыбалась и никогда не грустила.
– А еще Степан обещал, что я снова смогу выйти на сцену. Своими ногами. Он заказал какие-то невозможные протезы, и их даже не отказались мне сделать. Ты ведь знаешь, что раньше для меня врачи объявили табу на протезы.
Я обняла сестру, искренне, от души. Она заслужила свое счастье. Степан был хорошим. Он так трогательно ухаживал за ней, так уважительно относился к ее увлечениям и так восхищался ее талантами, что не оставалось никаких сомнений – Степан любит Валю.
– Что мы подарим им на свадьбу? – спросила я у мужа вечером, когда мы вернулись домой и отдыхали от предсвадебной суеты.
Петя на минуту задумался:
– Ящик пряжи и коробку крючков, – ответил он, и мы от души рассмеялись.
