- А что, Люба, говорят, Санька твой женится?
- Говорят… у нас говорят, кур доят, - резко ответила Люба двоюродной сестре Нине, что жила на соседней улице.
- А чего ты злишься? Это же люди говорят, а я за что купила, за то и продаю. – Нина участливо посмотрела на родственницу, потом горячо зашептала, подойдя ближе: - Да я вижу, что тебе эта Маринка даром не нужна… дурачок Сашка, нашел себе невестушку…
Начало здесь:
- Чего несешь? Мой сын не дурачок, да и никакая она не невеста, там еще вилами по воде писано, так что не бренчи раньше времени.
- Да не цепляйся ты, я как лучше хочу, понимаю, что против, - оправдывалась Нина.
- Ладно, прости, я вся как на вулкане теперь живу, - поделилась Люба. – Да я бы и не против была, но ведь, сама знаешь, гены у Маринки Мещеряковой…. Как там наследственность скажется, неизвестно, да и родня такая – никому не пожелаю.
Весь этот разговор происходил на крыльце местного магазинчика, где под окнами в тени раскидистой березы собирались покупатели: кто отдохнуть, кто от солнца спрятаться, а кто посплетничать.
И как раз в двух шагах от Любы и Нины стояла бабушка Нюра (Анна Захаровна). Она сразу поняла, о ком речь, только слово «гены» ей было незнакомо, поэтому и смысл иной открылся. Поняла она, что у Маринки Мещеряковой есть Гена. А что за Гена, сразу сообразить не смогла.
Люба взглянула на Анну Захаровну, а та, схватившись за спину, как будто она у нее болит, охнула и поплелась домой, словно и нет ей дела до чужого разговора.
«Что это за Гена у Маринки, - думала она, - пигалица еще совсем, а уже на мотоцикле с парнем катается, это с Сашкой Любкиным, это понятно, а что еще за Гена…»
Телевизор у бабы Нюры был как раз сломан и она не могла дождаться мастера, поэтому заняться было нечем и она полностью погрузилась в «поиски Гены». На ум пришло, что в деревне два Геннадия. Один – ветеринар, семейный мужчина в возрасте, уважаемый человек на всю округу, без него всем, кто хозяйство держит, не обойтись. Такой человек сразу вне подозрения, решила Анна Захаровна.
И тут, словно лампочка внутри вспыхнула: «Так это же Генка, Михеевых сынок, молодой, не женат еще… так это что же, Маринка, получается и с Сашкой, и с Генкой…»
Анна Захаровна, и возмущаясь «от нагльства» Маринки, и радуясь, что путем собственных предположений выяснила всю правду, пошла домой.
Первой «правду» от бабы Нюры узнала ее соседка Катерина, а дальше – по цепочке, как стоят дворы, так и передалось.
***
Едва стемнело, Марина пробралась к Санькиному огороду, осторожно ступая, чтобы не налететь на крапиву, которая жгла нещадно. Здесь, у изгороди, обычно встречала Сашку, и они поднимались на вышку.
Она заметила, что Санька еще не подошел и, отодвинув доску, нырнула в огород, решив, что пойдет ему навстречу.
Сразу же спину обожгло, а потом и ноги, Марина взвизгнула, скорей не от боли, а от неожиданности. – А нечего по чужим огородам шастать! – Люба продолжала стегать девчонку пучком крапивы. – Забудь сюда дорогу, - приговаривала она, - не видать тебе моего Сашки как своих ушей.
- За что, теть Люба? Что я вам сделала?
- Да ты может и ничего, только родственников мне таких не надо.
- Если я тогда материлась, то простите, я больше так не делаю…
- Да делай, что хочешь, только Сашу оставь, не для тебя верба выросла…
Марина, плача, не столь от боли, сколько от обиды, выскочила из огорода и побежала домой.
Люба вернулась в дом, где на диване, после тяжелой работы в поле, беспробудным сном спал сын. Видно было, что устал, ложка из рук валилась, прилег на диван, чтобы вздремнуть перед встречей с Маринкой, да так и уснул, теперь уже до утра.
А Марина, растирая слезы, прибежала домой. Младший брат, пятнадцатилетний Мишка сидел, насупившись за столом, а Фаина отчитывала сына: - Оболтус, совсем от рук отбился… хочешь, как Сережка… в тюрьму загреметь…
- А чего я сделал?
- По дому – ничего не делаешь, а вот пакости устраиваешь… кто деду Николаю засаду устроил?
- Мы не знали, что он там пойдет, натянули веревку, думали, пацаны с Яблоневки приедут…
Фаина, замахнулась полотенцем и стеганула сына.
- Да отстань ты, я ничего не делал… вот пойду в армию, там и останусь, военным буду.
- Ой, молчи, вояка, как бы не посадили тебя до армии…
Марина, опустив голову, прошмыгнула к себе в комнату.
- А ты чего, гулена, в пол смотришь? Гляди, принесешь в подоле – выгоню! Уж сколь раз замечала, что ходишь где-то ночами, а может ночуешь… Рано ты по рукам пошла.
- Вот почему сразу – по рукам? – Марина расплакалась. – А может, я люблю! Ты об том думала? Или у тебя любви никогда не было?
Впервые Фаина увидела дочку такой расстроенной. И вообще Маринка редко плакала, даже в детстве слезу из нее не выбьешь, а тут вдруг разревелась, что даже Мишка испуганно посмотрел на сестру.
- Тише ты, - Фаина взяла дочь за руку, - а ну пошли в комнату, иди сюда, да слезы вытри. Ну не реви, а то голова разболится, по себе знаю, бывает так. – Она усадила дочь на постель, прикрыв дверь в комнату.
Заглянул Мишка. – Иди лучше воды принеси, - попросила мать, а мы тут сами разберемся, не твое это дело, - сказала она сыну.
- Ну, рассказывай, почему ноги в волдырях, - спросила Фаина, понимая, что в такую минуту любые обвинения бессмысленны.
- Крапиву не заметила, обожглась.
- Ага, а спину чего чешешь? По крапиве валялась что ли?
Марина молчала.
- Тут уже такие слухи про тебя ходят, - начала Фаина, - будто ты и с Сашкой, и с Генкой.
- Каким Генкой?
- Михеевым.
- Да зачем он мне… вообще не думала, - Маринка перестала плакать.
- Ты не думала, а люди думают.
- Мам, за что она меня так? За что тетя Люба не взлюбила меня?
- А-ааа, это ты про Любку… так это она не тебя одну, а всю нашу семью не любит, видно, не подходим мы ей… У нее мужик-то на овощехранилище в районе работал, хоть и не директор, а вроде какой-то начальник. Сама она с молодости клубом заведует. Считается непьющая семья, работящая. Юрка-то старший у них тоже на овощехранилище, скоро директором назначат. Вот и Сашку за уши тянет, невесту «приличную» ищет.
- А я что же? чем я плоха? Я же люблю его.
- Да вцепилась она в эти «гены», будто родова у нас плохая, вот и виновата ты получается.
- Это потому что отец у меня пил?
- Ну да, и потому что Сережка по дурости в тюрьму попал.
- И что же мне теперь делать? И что нам с Сашкой делать? Мы же пожениться хотим… я же не виновата, что у меня такой отец был…
- Да не отец он тебе вовсе! – Фаина вздрогнула от собственных слов. Сама не ожидала, что предательски вылетят они, будто давно просились. Да и сама она рада была бы поделиться, да не с кем, не расскажешь ведь детям.
- Как это «не отец»? – Маринка испуганно смотрела на мать. – Ты этим хотела сказать, что пил, гулял, нас не растил, что все на тебе было? – спросила Марина, желая услышать подтверждение своим словам.
- Ладно, чего уж теперь, давно боялась, что сама догадаешься… Петр отцом приходится Сережке и Мишке, а ты – не его дочка, хоть и растили мы тебя вдвоем.
- Мам, ты меня пугаешь… как это вообще возможно…
Фаина вздохнула. – Видно, пришло время рассказать. Сережка маленьким тогда был… ушла я от Петра, уехала в райцентр к сестре, в общем, развестись хотела. Ну и познакомилась с одним человеком, постарше он был. Как раз с женой развелся. Повстречались два месяца… вижу, не будет дела, по жене сохнет, мается. А тут Петр зачастил, приезжает, упрашивает вернуться. Ну, думаю, сын у нас, все же родной отец… в общем, вернулась я. И вскоре поняла, что беременна. А Петру ничего не сказала, потому что жить начали хорошо.
Ты родилась, Петр довольный, что дочка появилась. Потом Мишка родился. Думала, бросил пить навсегда. А он с друзьями вздумал Мишку «обмывать», как загулял… и все по новой. Вот так я и мучилась.
- Ну а человек тот кто? где он сейчас? он знает про меня?
- А зачем? Он с женой сошелся, ничего не знает, да и уехал вскоре из райцентра в город.
- Ну а кто он? какой он?
- Хороший человек, плохого о нем не могу сказать, обходительный, хорошо ко мне относился, может даже полюбить хотел, да не смог… я не обижаюсь.
- Ну а звать-то его как?
- Зачем тебе? Все знают, что ты дочка Петра.
- Мам, как это зачем? Может жизнь моя поменяется… надо об этом тете Любе сказать, а то она попрекает, что я дочка пропойцы…
-Ты что, рехнулась? Мать подставить хочешь? Я тебе правду рассказала не за тем, чтобы ты меня на весь район ославила. Опозорить меня хочешь?
- Ну почему? Если Сашина мама узнает, что отец у меня совсем другой человек, может она согласится, чтобы мы поженились…
- Ой, дуреха ты моя, какая же ты дуреха! Ты думаешь, она смилостивится и в дом тебя пригласит, ага, держи карман шире. Да она скажет, что ты такая же как я… и мне позор будет и тебе.
Марина устало повалилась на подушку, свалившаяся на нее новость, казалось, отняла последние силы. – Ладно, мама, ничего не скажу. И осуждать тебя не собираюсь. Но и мне обидно, что ничего про настоящего отца не знаю.
***
Летний вечер опустился незаметно, растворяя в воздухе запахи скошенной травы. Саня закинул сено на сарай, распушил его, бросил вилы, быстро умылся, переоделся, вывел мотоцикл и поехал в клуб.
- Садись, - сказал он Марине, стоявшей у крыльца.
- А куда мы едем? – спросила она, держась за него.
- Ко мне.
- Останови.
Они остановились у трех сосен, стоявших на пустыре. – Что случилось?
- Я не поеду к тебе,- сказала Марина. – Лучше на речку, в поле, но не к тебе.
- Почему?
- Потому что твоя мама не хочет меня видеть…
- Она и не увидит.
- Она знает про нас. Саша, я не пойду к тебе.
- Слушай, завтра скажу, что женюсь, и мать ничего не сделает.
- Хорошо, скажи. Но я вот что думаю: нам с тобой лучше куда-нибудь уехать. Может в город…
- Маришка, ну зачем куда-то бежать, если у нас тут дом…
Она вздохнула. – Ладно, поговори, хотя я и не надеюсь. И, кстати, прошлый раз ты не пришел, не встретил меня.
- Я проспал, честно, проспал. Так устал, что хотел отдохнуть немного и уснул, а мамка не разбудила, ну ты уж прости меня.
- Конечно, прощаю. – Марина опустила голову, теребя пуговку на кофточке. – Знаешь, тут слухи по деревне ходят, будто я с тобой встречаюсь и еще с Генкой Михеевым… так вот, это неправда. Ты у меня единственный…
Сашка обнял ее, прижал к своей теплой груди. – Маришка, эти слухи – бабкины выдумки. Сидят на лавочке, семечки лузгают и сплетничают, так что мне на это плевать, я правду знаю.
- Саш, ты поговори с теть Любой, а если она не согласится, чтобы мы поженились, тогда давай уедем отсюда…
- Согласится.
- Ну все-таки, если не согласится, давай уедем… обещаешь?
- Хорошо, Маринка-картинка, обещаю…
Татьяна Викторова
Продолжение здесь:
