Марина достала из комода старые фотографии; часть просто высыпалась из альбома, и среди них фотография восемнадцатилетней Фаины – ее матери. Она залюбовалась: до чего же мать красива была в свои юные годы. Как-то раньше не интересовалась фотографиями, внимания не обращала, что там, в альбоме, хранится. А теперь рассматривала с любопытством, особенно материны снимки. Было их немного, но на всех – Фаина была необыкновенно хороша.
Начало здесь:
Маринке стало жалко мать, давшей им троим жизнь, и стремящейся, пусть хоть и не богато, обуть и одеть всех. С такими мыслями она вышла из дома и пошла к реке, где ждал ее Сашка.
- Ой, бегу, бегу, - торопилась она, увидев знакомый силуэт. Окуналась в его теплые руки, слушая Санькино дыхание. – Хорошо-то как, Санечка, когда ты рядом.
- Вот так всегда и будет, - сказал Санька,- только подождать надо.
Маринка испуганно подняла голову, пытаясь прочитать в Сашкиных глазах, к чему это он.
- Мамка чего-то приболела, жалуется на давление, то за сердце хватается…
Марина вспомнила бабушкино выражение: «Все внутри оборвалось». Вот и у нее сейчас как будто внутри оборвалось. - Это из-за меня, - сказала она, - не хочет она, чтобы ты на мне женился.
- Понял я, что не хочет. Но мы все равно победим, надо подождать.
- Саш, конечно, чего торопиться, можно и подождать… но она никогда не согласится, я это уже поняла.
- Ну что ты сразу сдаешься, говорю подождать надо…
- Не надо ждать: или сейчас, или…
- Или что?
- Или ничего не получится. Саша, нам лучше уехать… ты же обещал…
- Ну и как я уеду, когда мать болеет? Что Юрка скажет? Получается, сбежал, когда трудно…
- А нам разве не трудно? Саша, я подожду неделю, а там решай, не все время же будет она болеть. Да я бы и сама к вам пришла, помогла чем… но ведь она видеть меня хочет.
Но прошла неделя, а Сашка и не думал уезжать из дома, все надеялся, что мать изменит свое мнение. Марина, заметив, как он разрывается между ней и матерью, прибежала домой и начала собирать вещи, которых было у нее совсем немного.
- Ты куда на ночь глядя? – спросила Фаина.
- Завтра утром на электричку и в город…
- Вот как! Нагулялась, значит, и сбегаешь…
- А что мне делать? Не могу же я силой его увести… пусть остается, а я уеду, не могу тут жить, так и будем тайком встречаться, уж лучше сразу обрубить все.
Фаина заплакала: - Да что же это мы несчастные такие, чем же мы провинились...
- Мам, ну тяжело мне тут оставаться. Тетя Люба взглядом меня жжет, не здоровается со мной, недавно болела, Сашка между нами как между двух огней… ну не решается он, а я не могу навязываться, не скажешь ведь, женись на мне…
- А что в городе будешь делать?
- Учиться поступлю, я же хотела, помнишь? Может, еще не поздно, слышала, недобор случается…
- Так раньше надо было, а ты всё Санечку своего из армии караулила, год целый потеряла... Ну, надейся, может, и возьмут куда. Учиться – это хорошо. - Фаина открыла комод и достала несколько купюр. – Это тебе… да смотри аккуратно, не сори деньгами, они, ох как трудно достаются.
- Спасибо, мама, - Маринка обняла мать и расплакалась. - Мам, ты красивая… ты такая красивая на той фотографии…
- Ой, ладно, не береди душу.
***
Рано утром она пошла на станцию, неся в руках старый чемоданчик, который достала из кладовки мать. Вспомнила, как весной бегала сюда встречать электропоезд, как увидела Сашку и как обрадовалась. А потом они шли вместе, и было такое чувство, что весь этот мир вокруг принадлежит им, - только сейчас она поняла, какие они были счастливые тогда. Она так задумалась, что упала, ударившись о камень, сморщилась от боли, потерла коленку и пошла дальше.
В вагоне было совсем мало пассажиров. Две женщины сидели впереди и о чем-то тихо беседовали. Как раз напротив Маринки сидел мужчина, по возрасту – примерно около шестидесяти. Волосы седые, но лицо было довольно молодым, может потому что мало морщин. Взгляд Марине показался добрым и немного любопытным.
- Тоже в город? – дружелюбно спросил он.
- Да, - нехотя ответила девушка, не собираясь заводить разговор.
- Я тоже. Родственников навещал, домой возвращаюсь. А вы, барышня, из дома?
- Да, - также сухо ответила девушка.
- А к кому едете, если не секрет?
- Поступать еду.
- А-ааа, хорошее дело. Только прием документов, наверняка, уже закончен. Ну, если только недобор… Что же вы так поздно хватились?
- Так получилось.
- А есть у кого остановиться?
- Есть.
- Это хорошо. А то ведь молодой девушке в городе… если никого не знаешь, трудно освоиться.
Он посмотрел в окно, потом снова начал рассказывать о городской жизни, о правильном выборе профессии. Марина молчала, лишь кивала, поддакивая ему, но в разговор не вступала. Ее даже раздражало внимание случайного пассажира, и на душе было тягостно, потому что думала она о Саньке.
Когда подъезжали к пригороду, мужчина поинтересовался: - А зовут-то вас как, милая барышня? А то за всю дорогу так и не познакомились.
- А с какой целью? – с неприязнью спросила Маринка. Погруженная в собственные мысли, ее раздражало внимание постороннего человека, пусть даже такого тактичного, как пассажир напротив.
- Ну, потому что собеседники… может, я чем-то полезен буду, может, подскажу…
- Ага, то-то я смотрю, взглядом в коленки мои уперся, подскажет он, - со злостью сказала Марина. Она и сама не понимала, откуда взялась эта злость, которую выплеснула на незнакомого человека.
Пассажир напротив замолчал, наклонил голову, слегка кашлянул, потом посмотрел в окно: электричка замедляла ход. Он достал ручку и блокнотик, из которого вырвал листок. Быстро что-то написал на нем. Потом встал, прихватил дорожную сумку и подал листок Марине.
- Не мое, конечно, дело, но вижу, случилось что-то. С таким настроением поступать тяжело, можно сказать, безрезультатно. И если уж совсем ничего не выйдет, то вот адрес сельхозтехникума, на агрономию недобор… но это если, конечно, душа лежит. Ну и имя, фамилия мои там. – Он вручил ей листок и еще раз взглянул на девушку. – А насчет коленок… синяк там у вас, барышня, довольно внушительный, в травмпункт желательно заглянуть, как приедете.
Электричка остановилась. – Ну а мне тут выходить, я в пригороде живу, тут воздух лучше.
Маринка держала в руках листок и не могла произнести ни одного слова. Стало нестерпимо стыдно за свою выходку, хотелось выскочить следом, извиниться… но электричка тронулась и в окно она увидела худощавую фигуру мужчины.
«Обидела человека, - подумала она, - теперь кажется, что все так же, как Сашина мать, желают мне зла». Она съежилась от невеселых мыслей, и только перед самым вокзалом вспомнила, что так и держит в руках листок. Наконец прочитала, что на нем написано. Разборчивым почерком был написан адрес и имя случайного собеседника: Федор Иванович Соболев, преподаватель агрохимии в сельхозтехникуме.
Марина остановилась у двоюродной сестры матери, заверив, что ненадолго, и вскоре, как только поступит, переберется в общежитие.
- Это у тебя десятилетка?
- Ну да.
- Тогда недолго учиться, после десяти тоже берут, - сказала родственница.
- Да вы не переживайте, я на время.
Объехав несколько учебных заведений, она убедилась, что прием документов уже закончен, и, заглянув в ее аттестат, предлагали приехать на следующий год.
Марина снова достала листок, и, запомнив адрес "сельхоза", решила еще раз попытаться. С Соболевым ей встречаться не хотелось, было стыдно за свои слова в электричке. Она поднялась на второй этаж, нашла приемную комиссию, отдала документы и осталась ждать в коридоре.
Ни в этот день, ни на другой – она не встретила Соболева.
И только первого сентября, когда уже пришла на занятия, повстречалась с ним в коридоре.- Ну что, получилось? – как ни в чем не бывало спросил седовласый преподаватель.
- Да, Федор Иванович, меня взяли. Спасибо вам, простите, я тогда была не права.
- Да я понял, что обижена чем-то. И еще хочу сказать: надеюсь, тебе понравится учиться, и ты не будешь жалеть о выбранной профессии., хоть и выбрала ее случайно, по воле обстоятельств.
- Да, честно сказать, обстоятельства так сложились, - призналась девушка. Теперь ей почему-то захотелось открыться этому человеку, который был совершенно чужим, но чей взгляд казался теплым и проникновенным, словно в душу заглядывал, и от того становилось спокойно.
- Я после занятий буду в десятой аудитории, зайди, поговорим, мы ведь с тобой земляки, как-никак, я раньше в райцентре жил…
- Хорошо, зайду, расскажу, как устроилась… Федор Иванович, меня Марина зовут…
- Славное имя… Марина.
***
- Ну вот, видишь, сынок, уехала Маринка и не вспоминает о тебе, наверное, городским теперь головы туманит. Ну что молчишь? Так и не было письма? – спросила Люба.
- Мам, ты смеешься что ли? Какое письмо? Это ведь ты не захотела, чтобы мы поженились… я уехать хотел, а ты заболела. Сейчас-то здорова, так что поеду к Маринке.
Люба вцепилась в сына. – Ну, куда? куда ты поедешь? Она и не вспоминает о тебе… не нужен ты ей. Там вся семья непутевые.. тебе другую девушку надо… ну осмотрись ты, мало ли девчонок хороших..
- Никто мне не нужен, кроме Маринки.
- Это тебе сейчас так кажется, все пройдет, быльем зарастет.
- Мам, я к матери ее заходил. Марина в техникум поступила, учится, в общежитии живет…
- Вот и пусть живет, там парней много, найдет себе кого-нибудь.
- Я поеду к ней…
- Работу бросить и к ней поехать? Ну, ты хоть отпуска дождись.
- А чего ждать? В выходной съезжу.
В выходной огород убирать надо, сейчас каждый день дорог. И вообще, ты с этой Маринкой про меня совсем забыл…
- Я же помогаю.
- Погоди, сынок, немного, дай с огородом развязаться, а там видно будет…
Через две недели, когда картошка уже была в подполье, а ботва аккуратно собрана в кучи, к дому Любови Ивановны подъехала машина. Давний друг семьи Николай Степанович приехал на собственном автомобиле из райцентра.
- А где же Тамара? Ее-то чего не взял? – спросила хозяйка.
- На работе Тома, не смогла вырваться, но ничего, в следующий раз всей семьей заедем. И Олеську возьмем с собой,- Николай многозначительно посмотрел на Саню.- Ну, здорово! – сказал он, пожав парню руку. – Отслужил значит? Молодцом!
- Ну, проходи, Коля, - хозяйка засуетилась, приглашая к столу. – Дочка-то как у вас? В прошлом году видела ее – красавица, ну прямо красавица.
- Да-аа, Олеся у нас видная дивчина, горжусь… парня бы ей хорошего…
- Так вот и приехали бы все вместе, - сказала Люба с сожалением.
- Приедем, приедем, семью вашу любим и уважаем, - Николай хлопнул Саньку по плечу. – Эх, дочка у меня одна… любимому зятю все отдам! Машина новая есть, дом есть, кстати, дом полная чаша...
Голос у Николая был бодрым и чувствовались командные нотки. Даже Люба присела, робко поглядывая на гостя.
- Да, Коля, знаю, вы с Тамарой молодцы, как пчелы трудитесь.
- Что есть, того не отнять. Я у себя в районе машинотракторную станцию вот так держу, - он слегка хлопнул кулаком по столу, - как скажу, так и будет.
Люба взглянула на Сашку, виновато пряча улыбку.
Татьяна Викторова
Продолжение здесь: