Одна моя знакомая выразилась следующим весьма примечательным образом: „Ой, эти юристы! Они — такие зануды, что не приведи Господи! к каждому слову придраться готовы... как будто не понятно... всё ясно, а он всё цепляется и цепляется!“ Понять эту знакомую я могу. В конечном счёте, юридическая деятельность относится к деятельности именно профессиональной, любое же популяризаторство профессиональной деятельности с сохранением строгости изложения, будь то математика, биология, физика, химия или юриспруденция — искусство, которое вообще дано не всем и не каждому профессионалу. Вспомните насколько редки книжки типа «Занимательная математика» или «Занимательная физика» и какими странными, во всяком случае для профессионалов, выглядят книги типа «Summa Technologiæ».
Тем не менее, юриспруденция, какой бы занудной она ни была, всё же имеет свой метод как именно профессиональная деятельность. То, что кажется со стороны «занудством», является в юриспруденции не чем иным, как точностью. И этой точности надобно при всех обстоятельствах придерживаться.
Возьмём, к примеру (лукавлю, впрочем, не к примеру, а именно в качестве основного предмета рассмотрения), возникновение газовой проблемы в Европе. Среди всех спекуляций на эту тему есть один на мой взгляд замечательный материал в Интернете: «Камень преткновения в премьерских руках». Материал этот весьма интересен именно тем, что в нём вполне аналитично изложены обстоятельства газового спора и имеются ссылки на первичные документы. В том числе на решение хозяйственного суда, признавшего дополнительные соглашения, в нём обозначенные, недействительными.
Сам С. Дiбров, автор указанного выше материала, считает названное решение суда безукоризненным с точки зрения именно юридической. А так ли это на самом деле?
Давайте разберёмся.
Предметом иска является признание дополнительных соглашений недействительными. Причём, как я понимаю, в силу противоречия законодательству, то есть именно ничтожными. Никаких материальных требований предмет иска не содержит и указанный иск не может являться иском о присуждении чего-либо с кого-либо.
Истцом является одно из министерств Украины, которое, как будем считать, является стопроцентным собственником одного из ответчиков — украинской компании.
В деле имеется два третьих лица:
одно — транспортировщик — без самостоятельных требований относительно предмета иска,
второе — Кабинет Министров Украины — с самостоятельными требованиями на предмет спора.
По поводу первого из третьих лиц особых возражений не имею, так как признание недействительным указанных соглашений действительно может изменить права или обязанности по отношению к транспортной компании сразу обоих ответчиков. А вот что касается второго третьего лица, третьего лица, которое заявило самостоятельные требования на предмет спора, то вот тут надо бы сильно задуматься.
Повторимся: предмет спора — признательный в отношении действительности соглашений,
он не является
иском о присуждении
и не является
признательным в отношении какого-либо объекта вещного права.
Самостоятельный иск, — а именно с помощью предъявления самостоятельного иска происходит вхождение третьего лица в процесс с самостоятельными требованиями относительно предмета спора, — подан Кабинетом Министров Украины. У иска есть свой предмет и свои основания, под которыми можно понимать лишь фактические основания иска. Следовательно Кабинет Министров Украины заявил свой иск. Если предмет спора там был тем же, что и в иске, заявленном первоначальным истцом, а указаны иные основания, то удовлетворение иска первоначальному истцу никак не влекло никаких последствий для Кабинета Министров Украины (у него, как мы предположили, свои основания) и наоборот. Значит, в этом случае такой иск должен был рассматриваться на стадии принятия оного как самостоятельный иск и по нему должно было возбуждаться самостоятельное производство по делу. А Кабинет Министров Украины должен был быть в этом случае самостоятельным истцом.
Совсем другое дело, что такое вот возбуждённое по иску Кабинета Министров Украины дело могло бы быть соединено в одно производство с уже идущим производством по иску министерства — это да, но и в этом случае правовое положение Кабинета Министров Украины было бы не третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора, а именно — истец.
Если же у Кабинета Министров Украины был свой собственный предмет иска, то тогда такой иск и вовсе не мог быть основанием для признания Кабинета Министров Украины третьим лицом, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора. Единственное исключение: если предмет был сформулирован таким образом, что Кабинет Министров Украины требовал бы признать соглашения как раз действительными; однако такой иск вообще невозможен, так как действительность любого соглашения как раз предполагается именно в силу законодательства Украины.
Но самым любопытным в названном деле является вообще другое.
Дело в том, что в суд с иском о признании недействительным договора имеет право обратиться лицо, не участвующее в договоре, только тогда, когда указанный договор или сделка вообще противоречит интересам обращающегося. Поскольку законодательство устанавливает возникновение указанного процессуального права не в силу правоспособности или дееспособности субъекта, а в силу именно его временного субъективного состояния — интересов, то указание на то, какие именно интересы нарушаются, является совершенно необходимым для определения вообще права на заявленный иск. Мало того, по этому поводу могут высказываться возражения, и обстоятельство наличия конкретного интереса, а не абстрактного права или функции вообще, следует именно доказывать.
Пусть теперь министерство и в самом деле является стопроцентным хозяином одного из ответчиков. Вернёмся к предмету иска. Иск состоит не в расторжении на будущее дополнительных соглашений, а именно в признании их недействительными. Последнее означает, что они считаются недействительными с момента вообще их заключения.
А теперь представим себе как происходил бы диалог по поводу выяснения интереса истца в заявленном предмете иска, например, если б председательствующим был я (уж простите великодушно, но от себя мне говорить несколько проще, чем от имени неведомого мне человека; не знаю уж как Вам, дорогой читатель):
— Скажите пожалуйста, представитель истца, в чём по Вашему мнению заключается интерес Вашего доверителя в заявленном предмете иска?
— Мы является стопроцентными собственниками ответчика-1, а потому любые его действия могут противоречить нашим интересам.
— Могут… это так — могут в принципе. Да, вы являетесь такими собственниками. И вы, например, можете без особых объяснений причин устроить там проверку или сменить руководство или продать любую часть своей собственности. Но ответчик-1 является самостоятельным субъектом, и в качестве такового Вы предлагаете рассматривать его суду, так?
— Да.
— Этот спор не есть спор о корпоративных отношениях?
— Нет.
— Тогда… следите пожалуйста за логикой! вам следует указать на свои собственные интересы, не связанные с корпоративными интересами именно собственника, а именно с самостоятельными интересами как субъекта гражданского права.
— Мы имеем функцию контроля над деятельностью ответчика-1 как министерство.
— Да, имеете, и в этом смысле возражений нет. Но речь идёт не о наличии у вас полномочий, а именно о противоречии вашим интересам. Каковы именно интересы ваши в признании соглашений именно недействительными? Вы понимаете вопрос?
— Понимаю. Если полагать, что соглашения действуют, то нам придётся нести незапланированные бюджетом затраты на транспортировку газа. Поэтому при той цене на газ, которую устанавливает ответчик-2, то есть «Газпром», эти соглашения противоречат нашим интересам. Вот поэтому мы и просим признать их недействительными как противоречащие законодательству.
— Тогда вопрос к представителям Кабинета Министров Украины и представителю истца: Вы не намерены менять предмет или основания иска?
— Нет.
— Нет.
В этом случае я сформулировал бы отказ в удовлетворении иска примерно таким образом:
1. Суд не вправе выходить за пределы рассматриваемых исков, в том числе не имеет права менять по своей инициативе и по своему произволу ни предмет иска, ни его основание. Такие права предоставляются законодательством Украины и международными соглашениями только и исключительно истцам и не могут являться предметом обсуждения. Поэтому суд разрешает только вопрос о предмете иска и о связанности этого предмета с основаниями такового, проверяя доказанность оснований на предмет их допустимости, относимости, достоверности и достаточности.
2. Предметом заявленных исков является признание соглашений недействительными. Признание соглашений недействительными влечёт их недействительность с момента из заключения, то есть имеет именно ретроактивный характер. Заявлений об изменении предмета или оснований иска не поступило.
3. При рассмотрении спора по существу суд обязан выяснить является ли истец надлежащим истцом в связи с заявленным предметом и по заявленным основаниям. Как видно из приведённых выше пояснений истца, он полагает себя заинтересованным в предмете иска, состоящим в признании соглашений недействительными, в силу того, что он понесёт непредусмотренные государственным бюджетом убытки, если полагать оспариваемые соглашения действительными. Действительными же они полагаются в силу законной презумпции.
4. Если соглашение признаётся недействительным, то из него следует обязанность каждой из сторон отдать другой стороне то, что она получила по такому соглашению. По указанному соглашению ответчик-1 получил от ответчика-2 материальные ценности, которые в этом случае будет обязан при требовании ответчика-2, неподконтрольного истцу, возвратить. Кроме того, оспариваемым соглашением не предусмотрены какие-либо компенсации из государственного бюджета или солидарная либо субсидиарная ответственность государственного бюджета.
5. Заявленный иск мотивирован несоответствием законодательству Украины, а не материальным ущербом, актуальным либо потенциальным. Само же по себе несоответствие законодательству Украины не влечёт ещё никаких последствий в виде материальных ущербов, наличие таковых необходимо доказывать. Кроме того, само по себе создавшееся положение, вызывающее материальный ущерб, не может служить основанием для признания сделки недействительной, кроме случаев поражения воли при её заключении: кабальности сделки, неконтролируемости заключающим лицом своих действий, внешних угроз или иного внешнего подавления воли. На последние обстоятельств истец не ссылается. Не ссылается на это и Кабинет Министров Украины.
6. Из сказанного следует, что истец не привёл доказательств наличия у него актуального интереса в признании дополнительных соглашений недействительными (в предмете иска), он не указал на какую-либо выгоду именно для себя при удовлетворении его иска. Однако, при условии возможного удовлетворении иска, таковой непременно наносит имущественный вред по крайней мере ответчику-1, так как к нему в этом случае может быть предъявлено реституционное требование. Такое использование действительного права, которое направлено исключительно на причинение имущественного вреда, должно быть квалифицировано как злоупотреблением правом.
7. Злоупотребление правом, то есть такое использование действительного права, которое направлено исключительно на причинение вреда иным лицам, является самостоятельным и безусловным основанием в отказе в удовлетворении иска вне зависимости от иных оснований иска. Это касается и права на обращение в суд с иском.
Всё дело тут в том, что суд не может подсказывать сторонам как именно им следует защищать свои права. Всё дело в том, что суд, как справедливо замечает С. Дiбров, всего лишь инструмент. Всё дело в том, что суд призван только и исключительно к тому, чтобы оценить применимость того способа защиты, который избирают истцы и предлагают к применению при выражаемых явно своих интересах и объекте защиты вообще. Если только испрашиваемый способ защиты оказывается не соответствующим хотя бы или законодательству или выраженным интересам либо объекту защиты, то единственное, что может сделать суд, так это в заявленном иске отказать.
Занудство? — не спорю. Но иначе суд превращается из инструмента в самостоятельно действующего субъекта и становиться инквизиционным, играющим на чьей-то определённой стороне. То есть он перестаёт быть именно судом.
А вот тем, кто делает заявления суду — будь то заявление о вступлении в дело в качестве третьего лица, как заявляющего, так и не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, в качестве истца, как при рассмотрении спора или при начале производства, следует чётко продумывать последствия действия того инструмента, за который они так скоропалительно хватаются. А то ведь вполне можно схватиться не за то, сунуть не туда и сразу же из кредитора превратиться в должника.
Другое было бы дело, если б иск был заявлен о расторжении какого-либо соглашения… Но тогда это был бы другой иск, другие аргументы и, конечно же — иные основания. Но и в этом случае процессуальное положение Кабинета Министров Украины, скорее всего, было бы не «третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора», а именно «истец».
Ну, вот такие уж мы, юристы, зануды… что поделаешь!
