Взгляд у матери такой, что слов не надо: всё равно приходится отвечать, – даже если она молчит, ни о чём не спрашивает.
Санька виновато тронул разбитую губу:
-Мам!.. В общем, так надо было.
-Хорошо, что не просто так, а по причине, – насмешливо кивнула мать. Приподняла Санин подбородок: – Судя по остаточным явлениям на губе и под глазом, причина была серьёзной. Брюки – тоже по этой причине?
- Нет, мам… Брюки – другое. Брюки я… в общем, на берегу.
-На берегу, значит. И погоду такую выбрал, – чтоб свести счёты с английским? Я понимаю, что английский язык не относится к твоим любимым школьным предметам… Но, если тебя выгнали с урока, вполне можно было покурить за школьной кочегаркой.
- Мам! Я не курил.
Взгляд у мамы… – слов не надо…
Пришлось уточнить:
- Почти… не курил.
На неуловимое мгновение материны глаза – сейчас в них вместо небушка установился синий лёд – задержались на нагрудном кармане промокшей Санькиной ветровки:
-Сигареты – на стол. И спички.
-Мам!.. В общем, на берегу… Я его… инженера Петрухина, случайно заметил…
Светлыми тоненькими стрелочками слетелись мамины брови:
- Кого… случайно заметил?..
- Он… Петрухин… хотел подняться… ну, встать, – с инвалидного кресла… Только не получилось у него. А там, на берегу, скользко… Трава мокрая… А он, инженер, ходить теперь не может… – сбивчиво, не по-мальчишески горько объяснил Саня.
-Ладно, – тебя с урока английского выгнали… А Петрухина чего к реке понесло – в такую погоду? – Татьяна говорила строго… а в глазах безотрадным туманом горечь мелькнула…
… В полусознании… сквозь боль, сквозь ослепительно сверкающую шахтную черноту Сергею очень хотелось прикосновения Юлиной ладони…
И желание это было простым… таким нужным счастьем: поднимемся на-гора… Юля коснётся его волос и лба, скажет:
- Серёженька!.. Всё пройдёт… всё будет хорошо. Я люблю тебя.
И Серёга пришёл в себя – от бережного прикосновения лёгкой ласковой ладони… От тихого вздоха:
- Сергей… Серёженька!.. Совсем мальчишка… Всё пройдёт, Серёженька… Всё будет хорошо…
А Евгения Алексеевна, фельдшер шахтного медпункта, кажется, плакала:
- Ой, Таань!.. Пройдёт ли… – похоже, позвоночник у него…
Серёжка взял в свою руку ласковую ладонь…
Ждал, когда Юля скажет: я люблю тебя…
Наверное, снова потерял сознание, - потому что так и не услышал этих Юлиных слов...
И лишь через несколько дней, уже в больничной палате, в каком-то горьком озарении понял, что вот эти слова: Сергей… Серёженька!.. Совсем мальчишка… Всё пройдёт, Серёженька… Всё будет хорошо… – сказала не Юля, а Татьяна Васильевна, стволовая поверхности.
И Татьяна сейчас тоже вспомнила, как горноспасатели подняли на-гора раненого инженера Петрухина.
После того взрыва было много раненых шахтёров.
В такие дни Татьяне Сотниковой, стволовой поверхности, очень хотелось, чтобы шахтная клеть поднималась на-гора невесомо... чтоб даже не шелохнулась в пути, не разбередила боль шахтёрских ран...
Не успевали подъезжать и уезжать машины «Скорой помощи».
И рядом с каждым шахтёром была жена. Даже – вчерашняя школьница, Маришка Евсеева, ни на шаг не отходила от своего Андрюхи: Маринка и Андрей неделю назад свадьбу сыграли…
Не пришла к шахте лишь Юля Петрухина.
Может, поэтому Татьяне так жалко было Серёжку…
Он без конца терял сознание, метался головой по носилкам… Искал руку, – конечно, Юлину… Почерневшими губами имя её повторял.
Инженер Петрухин со сменой шахтёров часто спускался в забой. Стволовая поверхности с улыбчивым интересом смотрела на Сергея. Себя Татьяна считала взрослой женщиной: как иначе, если трое сыновей – школьники… И старший, восьмиклассник Саня, уже собирается в горный техникум.
А Серёжка Петрухин, несмотря на своё инженерство, казался ей самоуверенным и насмешливым… порой – шебутным мальчишкой.
Очень красивым мальчишкой.
Как-то вдруг подумалось: такому мальчишке – жену другую бы…
Юленьку свою Серёжка носит на руках.
В прямом и в переносном смысле.
А Юля…
Будто позволяет Сергею – в подчёркнуто снисходительном одолжении – любить себя…
А ещё Татьяне нравилось, когда встречала Сергея с дочкой, Полюшкой.
Даже любовалась: Сергею Александровичу очень идёт – быть Полинкиным отцом.
Девчушка похожа на Сергея – как две капли воды.
А в глазах его – такое счастье, такая строгая и бережная – отцовская – нежность. И – любовь.
Однажды Иришка Ерофеева, сменщица, с понимающей улыбкой подтолкнула Татьяну плечом:
- Ты, подруга… смотрю, – на инженера заглядываешься…
Таня сердито отмахнулась:
- Больше ничего не придумала?.. Метёшь языком – что попало! Ты хоть знаешь, сколько мне лет… И – сколько ему! Делать мне нечего: на мальчишек заглядываться! У меня вон – своих трое. И старший уже жених.
-Не знааю, не знааю… – протянула Иришка. – Ты, Тань, четвёртый год одна. Женщине нельзя так долго – без мужчины…
- А Сергей здесь при чём?
-При том, Танюха… Что всё это ерунда, – чтоб муж был старше.
- А что не ерунда?
- Женщине, Танька, лучше, если мужик чуть помладше. Она тогда королевой себя чувствует…Получает всё, что хочет. Понимаешь?.. Ну, вот что толку, – если мужик старше тебя! Ему что: борщ, чтоб не холодный-не горячий… – угадывай. Майку чистую – каждый день. И телевизор с хоккеем-футболом – до полуночи. А представь Серёжку!.. Он же тебя… Как ты захочешь… И – сколько захочешь.
- Ну ты и балаболка! Бесстыжая! Что несёшь! Инженер Петрухин женат. У них с Юлей – дочка.
-Ой, не знааю, не знааю, Тань… Разное про Юльку говорят. Появилась бы у Серёжки женщина, – опомнилась бы тогда его принцесса.
А когда с Серёжкой беда случилась, жена опомнилась быстро: его ещё из больницы не выписали… а Юля в Москву уехала – с лётчиком, Юркой Даниловым из Васильков…
Саня взволнованно и горестно рассказывал, как помогал инженеру Петрухину подняться в инвалидное кресло… А у Татьяны вдруг перехватило дыхание: девчонки из планового на днях говорили, что Сергей пьёт…
Гаранин, начальник геологической службы шахты, угрюмо и сурово, исподлобья взглянул на девчат:
- Растрещались, сороки! Вам лишь бы сплетни по Белогорью разнести!
…Юля встретила дочку у школы.
В недоверчивой радости Полюшка остановилась…
Видно, скучает девчушка по матери.
И сердечко девчоночье уже было готово отпустить обиду горькую: пусть вспорхнёт и улетает, – раз мама домой вернулась!
А Юля оглянулась на машину, что стояла за школьным двором, обняла Полину:
- Мы за тобой. Иди в машину. Я сейчас зайду к директору, заберу твои документы. Потом соберём твои вещи… и завтра уезжаем в Москву.
Обида насмешливо опустила крылья: и не подумала улететь…
Значит, мама не вернулась.
Полина покачала головой:
- Никуда я с вами не поеду.
-Полина! Ты уже взрослая девочка. И ты понимаешь, что дочка должна жить с матерью.
- Ничего я тебе… ничего я вам… с твоим лётчиком не должна. Я никуда с вами не поеду.
-Полина!
- Я с папой буду жить.
-Иди в машину. Потом поговорим. Мне к директору надо.
Юля ушла в школу.
Полюшка и не взглянула на белые «Жигули», прошла мимо.
Юрий посмотрел ей вслед, усмехнулся.
Пусть Юлька сама разбирается со своей девчонкой.
А он лишь подсказал, как продать дом.
Да просто: пообещать Петрухину, что девчонка вернётся в Белогорье. И будет жить с ним и с его родителями: всем хорошо. И девчонка – под надёжным присмотром… и в надёжных бабулиных руках. И сам Петрухин – под присмотром: слышно, он пить стал. Потому как делать ему больше нечего. И дом у Серёгиных родителей – ничуть не хуже того, что он сам построил.
Всем хорошо.
В общем, уговорил Юльку: согласилась она… что дом надо продавать.
А куда она денется!..
…Александра Павловна, директор школы, удивилась:
- Вы решили забрать Полину в Москву?
- Решила. Я мать.
Александра Павловна покачала головой:
-И вы, Юлия Олеговна, точно уверены, что девочке будет лучше в незнакомом большом городе, в новой школе? С вашим новым мужем – вместо родного отца?
-Я – мать! – надменно повторила Юля. – Я решила, что дочь будет жить со мной.
- Я бы советовала вам не торопиться, – мягко заметила директор школы. – К тому же я должна поговорить с Сергеем Александровичем.
Юля опешила:
- С Сергеем Александровичем? Зачем? Я – мать! И я решила!
- А он – отец.
-Отец?.. Он инвалид! Колясочник! Девочке нужны здоровые родители!
-Родителей, Юлия Павловна, не выбирают… и – не меняют: уж какие есть. А инвалидность не означает лишение родительских прав. Вы всё же подумайте. И зайдите ко мне с Сергеем Александровичем.
В машине Юрий принялся обиженно выговаривать:
- Красавица твоя со мной даже не поздоровалась! Прошла мимо – будто не видела! Воспитание!
А Анжела вздохнула:
- Ну, ничего ты, Юлька, не можешь – без меня. Скажи спасибо, – что у тебя есть такая старшая сестра, как я. К директору школы пойдём вместе.
Стволовая поверхности - профессия на угольной шахте. Стволовыми поверхности работают, в основном, женщины.
Стволовая поверхности отвечает за спуск-подъём шахтной клети по шахтному стволу.Шахтный ствол - это вертикальная горная выработка, имеющая непосредственный выход на земную поверхность. Через шахтные стволы осуществляется подъём угля и породы, спуск и подъём шахтёров и шахтного оборудования, а так же проветривание шахты. Самые глубокие шахты в России находятся на Донбассе: работы ведутся на глубине более полутора километров.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»