Когда Юрка явился с большущим чемоданом, Юля облегчённо перевела дыхание: значит, он твёрдо решил уйти от Дины. Признаться, были тревожные мысли, – что на развод Юрий не отважится…
Юрка швырнул чемодан. Раздражённо бросил:
- Чего сияешь? Всё, на квартиру рассчитывать нечего. О размене нет речи.
Юля обняла его:
- Ну, и не надо. Квартиру сами купим.
Юрка ухмыльнулся:
- Неужели поняла, что дом в Белогорье надо продать? Я же видел, что тебе не понравилось моё предложение.
Юля растерянно поправила волосы:
-Я думала, Юр… Я думала, мы сможем… сами – купить квартиру. Ты же лётчик.
-И – что? – сощурился Юрий.
-Я думала… думала, что у лётчиков неплохие зарплаты… – сбивчиво объяснила Юля. – Можно же купить кооперативную квартиру.
Юрка поперхнулся:
-Кооперативную квартиру?...Какие… зарплаты?.. Ты о чём?
-Ну… Лётчики неплохо зарабатывают… Мы могли бы… купить квартиру… или дом построить.
-Неплохо зарабатывают? По сравнению с твоим Петрухиным я получаю гроши. Это Петрухин мог такой дворец построить. Не рассчитывай, что и я построю дворец.
-Нам не нужен дворец. Хватит обычной квартиры.
-Чтобы её купить, нужны деньги. Поэтому дом в Белогорье надо продать.
Юля на минуту сжала виски. Покачала головой:
- Я не смогу так, Юра. Дом Серёжка строил… Сейчас с ним беда случилась… Получится так, что я воспользовалась… бедой.
Юрий поморщился:
- Петрухин – шахтёр. Его ж никто в шахту не посылал. Сам выбрал. А у них там вечно какие-то аварии: не метан рванёт… так выброс угля или обрушение каких-то конструкций. Ты-то при чём? А дом он не для одного себя строил. Для жены, для дочки. В случае развода вам с дочерью положена большая часть дома.
-Нет.
- Что – нет?
-О доме в Белогорье нет речи.
Юрий оскорблённо развёл руками:
- А о чём тогда речь? Не забывай: мы с тобой живём в квартире моего друга.
-Юр!.. Мы можем вернуться домой… можем жить у моих… или у твоих. Потом свой дом построим.
- Что ты мелешь!.. Ещё скажи, чтоб я в шахту полез – на дом зарабатывать! Я тебе что: твой Петрухин? Так я тебя не держу! Можешь отправляться в Белогорье и поступать к Петрухину в няньки! В другой роли ты ему больше не нужна.
Полынной горечью промелькнуло: уехать…
Уехать?..
Если бы не та ночная смена!
Если бы сейчас Серёжка был прежним… Сильным, красивым… уверенным и надёжным…
Уехала бы – немедленно.
И… Серёжка простил бы.
Как перед их свадьбой простил… когда узнал, что первым был Юрка Данилов.
И сейчас простил бы, – потому что так никто… никого и никогда не любил, как любит её Серёжка Петрухин.
Но… Серёжка сейчас другой… Совсем другой.
Ещё недавно невозможно было даже представить себе, что он когда-нибудь станет… вот таким.
Юля вспоминала, как он постарался приподняться… и у него не получилось… и как он бессильно откинул голову на подушку, как горько прикрыл почерневшие веки… Как виновато просил её:
- Юль, дай руку…
Вспоминала его отчаянное… и беспомощное обещание:
- Юль!.. Я всё равно поднимусь! Я… ради тебя… ради Полинки поднимусь.
Сейчас оправдывала себя:
-Да! Уехала! У меня не хватило бы сил… любить его. И он бы чувствовал мою брезгливую жалость… Я ему честно сказала… что не хочу быть его нянькой. Это унизило… это унизило бы нашу с ним любовь… если бы мне пришлось стать его нянькой. И он мучился бы – от своей беспомощности, оттого, что мне приходится… И – оттого, что я рядом… а близость, которая всегда так была ему нужна, – невозможна…
И – день и ночь… беспомощный инвалид.
Это же… просто не выдержать – его беспомощность… и то, что придётся делать.
Забыть о работе, о красивых и модных платьях, о причёсках, о маникюре.
Нигде не бывать...
Нет. Что сделано, то сделано.
…Полюшка дёрнула плечиками… Ей очень хотелось закрыть уши ладонями, – чтоб не слышать визгливого тёти-Анжелиного голоса. Но девчушка понимала, что так нельзя, – когда с тобой старшие говорят… Поэтому просто вскинула на тётю Анжелу не по-детски горестный взгляд:
- Я папу не брошу. И никуда не уеду.
Александр Алексеевич бережно прижал к себе Полинку, негромко сказал Анжеле:
- Полина останется у нас.
Анна Михайловна, Юлькина свекровь, окинула Анжелу взглядом. В сдержанной неприветливости заметила:
- Мы тебя в гости не звали, красавица. Зря ты так распереживалась: Полина не у чужих людей, а у дедушки с бабушкой. И у неё отец есть. А мать, как тебе известно, просто-напросто бросила её… с любовником уехала. Ты ещё что-то хотела, Анжела Олеговна? Нет?.. Пора и честь знать: дела у нас, – кроме как с тобой разговаривать.
Анжела всплеснула руками:
- Отец!.. Глубокий инвалид! Как вы себе представляете? Он будет воспитывать девочку без жены… из инвалидного кресла?
Анна Михайловна сочувственно усмехнулась:
- Дверь не видишь?.. Показать? Может, до калитки проводить тебя?
-Я обещала сестре, что привезу к ней дочку! Я должна отвезти Полину в Москву!
-Вот что, Анжела Олеговна. Без разрешения Полининого отца не смей приближаться к девчонке. И – запомни: материна сестра – даже вот такая умная, как ты, – не заменит ребёнку отца.
… Лишь в конце лета, после обследования и курса лечения в областной клинике, Сергея выписали домой.
Он знал, что Юля уехала в Москву – с Юркой Даниловым.
И всё равно – каждый день ждал её.
С ним в палате лежали мужики – тоже шахтёры…
У проходчика Саньки Лагутина – ампутация выше колена… Пытались врачи спасти ногу шахтёру, да только и спасать было нечего: кость раздроблена в мелкие осколки – не собрать… И мышцы разможжены.
Игорёк Васютин – после ожогов: взрыв метана и угольной пыли… Лицо в рубцах – таких, что молодой и красивый горный мастер не узнал себя в зеркало.
Подземный электрослесарь Димка Савельев устранял разрыв кабеля… От сильнейшего удара током пропало зрение.
К Саньке и к Димке приезжали жёны. Понятно, – с полными сумками и корзинами домашних гостинцев. Санькина Татьяна непременно привозила школьный дневник, – чтоб убедился батя: двоек и замечаний нет. Саня подолгу листал страницы дневника, строго сводил брови… а в глазах – нескрываемое счастье: третьеклассник Алёха молодец… не подводит батю. Танюша подавала ручку, и внизу страницы дневника Саня гордо ставил отцовскую подпись.
Димкина Машенька рассказывала, в каком платьице дочка Иришка выступала на утреннике в детском саду… какие бантики она вплетала в Иришкины косички, – чтоб к платьицу шли…
Димка счастливо улыбался, бережно сжимал Машенькину руку: словно глазами жены дочушку любимую видел…
А к Игорьку невеста приезжала, Анюта…
В глазах у мужиков откуда-то появлялся туман… и ресницы вдруг влажнели: так просто Анюта целовала своего горного мастера, так ласково гладила его лицо и волосы, – будто не замечала глубоких рубцов.
Поначалу было… Игорёк отворачивался от невесты к стенке… Глухо говорил одно слово:
- Уходи…
Как-то Санька выглянул в окно…
В больничном дворе, на скамейке под каштанами, сидела невеста Игоря… и безутешно плакала.
Санька хмуро помолчал. Взял костыли, присел на край постели. Тронул Игоря за плечо. Негромко и кратко приказал:
- Повернись.
Игорь приподнялся:
- Ну?.. Чего тебе?
Санька взял его за грудки, с силой встряхнул:
- Сам понял? Или объяснить? А, может, заехать тебе… – чтоб искры из глаз посыпались… и в мозгах прояснилось? Ещё раз увижу, что ты, паршивец… сссукин сын, от невесты харю отворачиваешь, – ты у меня пожалеешь, что когда-то на свет родился. Чччёрт… Нашёлся здесь… умник! Ты что: баба, – кокетничать?! Красоту потерял? Сопли развесил! Руки-ноги целы… Голова на месте. Всё, что мужику положено, - тоже на месте. Чего тебе ещё?! В шахте вон… по-всякому случается. Не знаешь?.. А если девчонка душу твою любит, – а не харю, как ты вообразил? А ты, сссволочь… – отворачиваться вздумал! Как ей теперь, – если душу твою она любит? Ещё раз увижу!.. Понял?
На следующий день Анюта снова приехала…
Игорёк не отвернулся.
Лишь отчаянно взглянул в тёмно-карие Анютины глаза.
А в глазах Анютиных – просто любовь…
Татьяна и Маша угощали Сергея домашними котлетами и пирожками, Анютка старательно вытирала тумбочку: тумбочка была чистой, но Анюта – просто, чтоб хорошо было… И ставила на тумбочку миску с варениками:
- Попробуйте, Сергей Александрович. С картошкой. Это я сама готовила.
Серёжка радовался, когда к мужикам жёны приезжали… а к Игорьку – Анюта, невеста…
Радовался, – потому, что это так и должно быть.
Это же шахтёрские жёны.
И Анюта, невеста Игорька, – будущая шахтёрская жена.
Так и должно быть.
И ждал Серёжка…
Хоть и знал, что Юля уехала с Юркой Даниловым.
Перед выпиской батя Серёжкин зашёл в кабинет к врачу.
Неразговорчивый профессор Иванцов провёл ладонью по лбу, поднял усталый взгляд:
- Мы не боги, Александр Алексеевич. Будем наблюдать… будем лечить. Случалось всякое. Пока и то хорошо, что сидит он.
Отец молча кивнул – ни о чём не стал расспрашивать врача…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16