Юля положила на тумбочку большущий пакет с яблоками. Ещё в нём, наверное, были абрикосы.
Серёге очень хотелось яблок. И абрикосов хотелось.
От яблочно-абрикосового запаха закружилась голова.
И в запахе этом растворился привычный запах лекарств.
Юля не поворачивалась. Стояла спиной к Серёжкиной постели, смотрела в больничное окно.
Сергею хотелось, чтобы Юля присела рядом… Чтоб взять её руку в свою, ласкать её тонкие, такие красивые пальчики, целовать ладони…
- Серёж!.. Сергей! Помнишь, мы говорили… Если уходит любовь, её не надо держать… Что любовь всё равно не удержишь…
В Серёжиных глазах темнело.
Сегодня Юля впервые пришла к нему.
Сергей делал вид, что не слышит, как переговариваются мужики:
- Ну и… с… – жена у Петрухина…
- Носит же земля… таких…
- Хотя бы для приличия – на минуту зашла бы…
То, что Юля не приходит, – было больнее… и – неожиданнее удара отлетевшим звеном конвейерной цепи. Тогда Серёжка просто потерял сознание. А за секунду до этого – понятно, с трёхэтажным… – успел оттолкнуть куда-то в черноту шагнувшего к нему Игорька Матвеева, подземного электрослесаря. Перед взрывом Игорь рассказывал, что они с Алёнкой выбрали дочке имя: Анюта. Значит, Анна Игоревна.
Сейчас Сергей не терял сознание. Лишь прикрывал глаза, прислушивался к боли в груди: из-за неё было трудно дышать. Когда поднялись на-гора, этой боли в груди ещё не было.
Серёжка ждал Юлю. Не считал, сколько дней прошло, – просто ждал её.
А теперь понял, что прошла почти неделя – после взрыва метана и угольной пыли в шестой западной.
И к пронизывающей боли во всём теле добавилась новая, – совсем другая… – боль в груди.
Сергей старался спать, – чтоб не думать, почему Юля не приходит.
Лучше просто ждать её.
Но – даже в тяжёлой полудреме он слышал, когда открывалась дверь… Слышал, и даже в тяжёлой полудреме знал: это кто-то другой вошёл в палату, не Юля…
Сегодня Юля пришла.
Пахли яблоки и абрикосы.
Проходчик Иван Михайлович незаметно кивнул мужикам, и они вышли.
-Юль!.. Повернись, – негромко попросил Сергей. – Я… так давно тебя не видел.
Юля повернулась.
У Сергея счастливо перехватило дыхание: самые родные… самые красивые тёмно-карие глаза…
Юля нахмурила брови:
- Сергей! Ты же сам говорил… Помнишь, – про то, что любовь не удержишь… Если она ушла. Тебе же не нужна моя любовь, – если она будет в клетке? Знаешь… Есть стихотворение – прямо о нас с тобой: но была непосильной ноша для меня без любви любовь…
- О нас с тобой?.. Без… любви любовь – непосильной ношей?.. Ты говорила, – любишь… Говорила, что хочешь ребёнка… от меня.
- Я же родила дочку! Полинке – скоро десять!
- И – десять лет… непосильной ношей – без любви любовь?
-Значит, бывает так, Сергей! А, может, я просто не понимала себя… За любовь принимала привычку. Мы с тобой с восьмого класса встречались. – Чуть уловимым движением красивой узкой ладони Юля отбросила за спину распущенные тёмные волосы: – Я не хочу тебя обманывать, Сергей! Неужели было бы лучше… если бы я сейчас говорила тебе о любви, которой нет?
- Давно? – усмехнулся Сергей.
- Давно… что? – не поняла Юля.
- Давно любви нет?
- Сергей!.. Неужели тебе это надо: чтоб я… в общем, чтоб я из жалости осталась с тобой?.. Ты бы всё равно понял, что я… не люблю тебя. Не люблю, а лишь жалею. Моя жалость – вместо любви! – унизила бы тебя.
Незадолго до аварии отмечали юбилей свадьбы Юлиных родителей…
Сергей вышел во двор – покурить.
В приоткрытое окно расслышал насмешливый голос Анжелы, старшей Юлиной сестры:
- Я вот всё думаю, Юлька: когда тебе надоест играть в героическую шахтёрскую жену.
Юля горячо возразила:
- При чём здесь героическая шахтёрская жена! Сергей – не шахтёр! Он – горный инженер!
- Да что ты говоришь, – продолжала улыбаться Анжела. – Ну, да, ну, да… Горный инженер – это не шахтёр. Это – космонавт… или капитан дальнего плавания.
- А мне не нужен космонавт! И капитан дальнего плавания не нужен! Я своего мужа люблю!
- Ну, конечно, – любишь… Дом хороший Серёжка построил.
- Построил. Хороший! И зачем мне, по-твоему, космический корабль?
- Нуу… про космический корабль – не знаю… А квартира в Москве… Юрка Данилов тебе привет передавал. Он теперь на международных линиях. В Братиславу летает. Вот и думай, сестрёнка: так ли уж хороша поговорка – про синицу в руке… и – журавля в небе. Годы проходят – ты не замечаешь?.. А ты – до сих пор в Белогорье. Похоже, и дочку замуж за шахтёра отдашь.
Юля взглянула на часы:
- Мне пора, Сергей. Я надеюсь, что мы сможем… сможем расстаться по-человечески. Ради всего, что было у нас хорошего. И Полину не будем травмировать – выяснением отношений. Полиночка – ранимый ребёнок… Кстати, Сергей: ей ни к чему видеть… видеть… всё это. Она любит тебя… Представь, как ей тяжело будет – увидеть тебя… таким.
От Юлиных слов больно стучало в висках. Он плохо слышал свой голос:
- Ты… хочешь уехать?
-Сергей!.. Неужели ты не знаешь! Если любишь человека… то сумей и счастье его полюбить… Ты никогда не был эгоистом! Неужели сейчас ты станешь препятствовать моему счастью! Ведь ничего не изменишь! И ничего не вернёшь. Так случилось: я полюбила другого.
-Юль!.. А если бы… не та смена?
- Вот и я тебе говорила! Ты – инженер! Твоё место работы – кабинет! Я сколько раз говорила: зачем инженеру спускаться в забой!
- Я горный инженер, Юль.
- Правильно! А в забое работают горнорабочие! И ты – вместе с ними! Считай, в каждую смену спускался! Вот и…
Горный инженер Петрухин на секунду прикрыл глаза…
Очень хотелось взять Юлю за руку… Но она по-прежнему стояла у окна.
В Серёжкином голосе – отчаянная… какая-то мальчишеская надежда:
- Юль!.. А если я… смогу ходить?
Юля растерялась. Поправила волосы:
- Я говорила с врачом. Он сам пригласил меня к себе в кабинет. Он сказал… сказал, что…
- Юль, приведи Полинку.
- Нуу… я подумаю. Ты же знаешь: она такая впечатлительная! И потом – ты же знаешь, после уроков у неё музыкальная школа.
Полинка сама пришла к отцу.
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»