Серый декабрьский день наполз на город, замедляя время. Алексей стоял у окна бара, глядя, как редкие снежинки цеплялись за стекло, таяли, не долетев до земли. В кармане пиджака гудел телефон — явно звонила Маша. Он не поднимал трубку.
Ему было тридцать пять, и он не умел быть отцом. Не умел и всё. Когда Тимофейке было два года, они с Машей развелись. Развод был громким, болезненным — с криками, слезами и взаимными обвинениями. С тех пор общение свелось к коротким эсэмэс и редким воскресным встречам.
«Воскресный отец», — презрительно называла его Маша. И была права.
Сегодня была суббота. Алексей обещал бывшей жене забрать сына с субботы на воскресенье, чтобы провести с ним побольше времени. Но вместо этого мужчина сидел здесь, в полупустом баре, глядя, как бармен методично протирает стаканы.
— Виски, — сказал он тихо.
Бармен кивнул, не глядя.
Телефон снова загудел. Маша. На этот раз Алексей поднял трубку.
— Ты где? — её голос был холодным, как этот декабрьский день.
— Я... занят, — солгал он.
— Занят? — в её голосе послышался едкий смешок. — Занят в баре, да? А Тимофей ждёт. Опять ждёт.
Алексей промолчал. Было стыдно. И одновременно — невыносимо тоскливо. Он не знал, как быть отцом. Не знал, о чём говорить с сыном, как играть, чем интересоваться. Проще было спрятаться за стаканом, за городской суетой, за собственным бессилием.
— Ты даже воскресным отцом быть не можешь! — выкрикнула Маша. — Сплавляешь ребенка своей девице, а сам по барам гуляешь!
Фраза, которую он слышал сотни раз. Каждый раз — как удар. Каждый раз — правда.
Виски обжёг горло. Горечь алкоголя смешивалась с горечью собственной несостоятельности.
Тимофею было семь. И с каждым годом становилось всё сложнее. Всё труднее было переступить через себя, через страх неумения быть отцом, через боль развода, через собственное одиночество.
— Я приеду, — прошептал он в трубку.
Телефонный разговор с Машей словно выдернул Алексея из липкой паутины бара. Он допил виски, расплатился и вышел на холодную улицу. Снег усилился, превращаясь в настоящий декабрьский снегопад. Алексей завел машину, говоря себе, что немного виски ни на что не влияет.
Через час он стоял перед знакомой до боли квартирой Маши. Она открыла дверь, окинула его уничижительным взглядом и принюхалась, но не смогла уловить запаха.
Тимофей сидел на диване, собирал конструктор. Услышав отца, даже не поднял головы.
— Готов? — спросил Алексей.
— Да, — коротко ответил сын.
Маша помогла мальчику собрать рюкзак. Никаких объятий, никаких поцелуев. Только холодное молчание.
В машине Тимофей смотрел в окно. Алексей пытался начать разговор, но слова застревали комом в горле.
Квартира Алексея встретила их теплом и суетой. На кухне хлопотала Катя — его девушка, которая фактически и занималась Тимофеем во время редких воскресных встреч.
— Привет, герои! — улыбнулась она. — Тимоха, иди мыть руки, обед почти готов.
Тимофей послушно направился в ванную. Катя — молодая, энергичная, с короткой стрижкой и веселыми карими глазами — была единственным, кто мог наладить контакт между отцом и сыном.
— Суп с фрикадельками, — сказала она Алексею. — Твой любимый.
Алексей виновато кивнул. Он знал, что практически всю работу по общению с сыном берет на себя Катя. Игры, уроки, разговоры — всё это было её территорией.
— Пап, а ты поможешь мне после обеда смонтировать видео на телефоне? — крикнул Тимофей из-за двери ванной.
— Конечно, — отозвался Алексей, удивляясь собственной готовности.
Катя подмигнула ему. Она была терпелива и мудра, понимая, что отцовство — это не только кровная связь, но и ежедневный труд.
После обеда Тимофей уселся за телефон. Алексей показал ему базовые приемы монтажа, и теперь мальчик увлеченно резал и склеивал какое-то видео — то ли про minecraft, то ли про какую-то компьютерную игру.
Катя наблюдала за ними с нескрываемым умилением. Она знала, что Алексей не понимал мир современных детей, их увлечений, их языка. Технологии, игры, блогеры — всё это было от него очень далеко. Но раз сын попросил…
— Пап, глянь! — Тимофей повернулся, демонстрируя результат. — Я научился переходам между кадрами!
Алексей кивнул, стараясь выглядеть заинтересованным:
— Круто, сынок.
Катя не отводила глаз. Она видела, как тяжело Алексею, как он старается преодолеть барьер непонимания.
Вечером, когда Тимофей уснул в детской комнате, которую оборудовала Катя, взрослые сидели на кухне.
— Я оставил бывшей жене всё, но мне кажется, сын меня не любит, — вдруг признался Алексей.
Катя положила руку ему на плечо:
— Любит. Просто не умеет показывать. Как и ты.
Она была права. Алексей знал это. Годы разлуки, редкие встречи, постоянное чувство вины — всё это создавало между ними невидимую, но плотную стену.
Утро воскресенья началось с шума на кухне. Тимофей, надев фартук, который ему купила Катя, пытался готовить блинчики. Катя стояла рядом, терпеливо направляя его руки.
— Смотри, сначала тесто, — объясняла она, — потом сковородка, масло. И главное — не переворачивай слишком резко.
Алексей наблюдал за ними из-за дверного проема. Он чувствовал себя лишним, словно призрак в собственной квартире.
— Пап, иди сюда! — крикнул Тимофей. — Будешь пробовать!
Алексей заставил себя подойди. Первый блинчик получился комом — подгоревшим и рваным. Тимофей хихикнул.
— Ну что, повар из тебя никакой, — сказал он, но в его голосе не было злости, только озорство.
Катя подмигнула Алексею. Второй блин был уже лучше.
После завтрака Тимофей попросил:
— Пап, а можно мы в PlayStation поиграем?
Алексей растерялся. Он не умел играть в приставку, не знал правил современных игр. Но Катя уже доставала джойстики.
— Я вам покажу, — сказала она. — Будем играть вместе.
После игры в приставку Тимофей попросился погулять во двор. Алексей, под пристальным взглядом Кати, предложил составить ему компанию.
Во дворе было людно. Мальчишки лепили снеговика, кто-то играл в хоккей на самодельной площадке. Тимофей сразу же нашел компанию — несколько сверстников лепили что-то из снега.
— Пап, смотри! — крикнул он. — Мы крепость строим!
Алексей подошел ближе. Ребята азартно втаптывали снег, формируя стены, делали бойницы. Тимофей был в центре событий — руководил, показывал, помогал.
— Давай приспособление для защиты сделаем, — предложил он одному из мальчишек. — Типа катапульты.
Алексей смотрел и не узнавал сына. Этот уверенный, энергичный пацаненок совсем не походил на застенчивого ребенка, которого он помнил раньше.
Когда крепость была готова, Тимофей подбежал к отцу:
— Ну как? Клево, да?
— Клево, — вдруг искренне ответил Алексей.
Внезапно во дворе поднялся шум. Кто-то из мальчишек неудачно запустил снежок, и завязалась потасовка. Тимофей попытался было вмешаться, но Алексей придержал его за плечо:
— Не лезь.
Но сын посмотрел так, что Алексей понял — нельзя оставаться в стороне. Они вместе — спокойно и уверенно — разняли ссорящихся мальчишек.
Когда отец и сын вернулись домой, Катя встретила их раскрасневшимися, довольными.
— Ого, — сказала она, — хорошо же вы провели время!
Воскресенье таяло, как снег за окном. Катя первой заговорила о том, что пора собираться:
— Тимофей, давай складывать вещи. Папа отвезет тебя домой.
Мальчик засуетился, собирая разбросанные по квартире игрушки и поделки. Алексей помогал ему, аккуратно складывая в рюкзак скомканные футболки и носки.
— Не забудь зарядник, — напомнила Катя.
По дороге в машине повисло молчание. Тимофей смотрел в боковое стекло, изредка поглядывая на отца. Алексей чувствовал странное напряжение — между ними словно висела невидимая преграда.
У подъезда Маши Тимофей первым нарушил тишину:
— Пап, ты на следующих выходных заберёшь?
Алексей запнулся. Обещания давались ему тяжело. Но сегодняшний день изменил что-то внутри него.
— Обязательно, — ответил он твёрдо.
Маша открыла дверь. Её взгляд был настороженным, внимательным. Она окинула сына и бывшего мужа долгим взглядом, словно пытаясь понять, что изменилось.
Тимофей убежал в свою комнату, а они остались в коридоре — бывшие муж и жена, два чужих друг другу человека.
— Он выглядит счастливым, — сказала Маша. — Что изменилось?
Алексей пожал плечами:
— Катя помогает. Много занимается с ним.
— Катя? — В голосе Маши послышалась усмешка.
— Да, — неожиданно для себя ответил Алексей. — Она умеет находить общий язык с Тимофеем.
Помолчали.
— Ты меньше пьёшь? — спросила Маша прямо.
— Стараюсь, — признался Алексей.
— Заберешь его в следующие выходные?
— Да. Я обещал ему, — последовал ответ.
Через пару минут Алексей был уже в своей машине. Тимофей махал ему рукой из окна своей комнаты. Алексей тоже помахал, припоминая, делал ли он это раньше. Не найдя ответа, он выехал с парковки на улицу и подумал, что было бы неплохо совсем бросить пить в следующем году. Но получится ли?
