ЛУХАРИВИЛЛ | истории из жизни

— Ты же наследовала хрущевку от бабушки и она все равно стоит? Пусти туда моего сына, а то его мать ему уже поперек горла, — сказал Дима супруге. Наташа напряженно замерла у кухонного стола. Семь лет брака, и такого поворота она совершенно не ожидала. Чашка с недопитым чаем дрогнула в руке, и несколько капель пролились на светлую скатерть, оставив расплывчатые пятна. Как эта неожиданная просьба — расплывчатая, непонятная, нарушающая привычный уклад жизни. — Дим, но мы же никогда даже не обсуждали...

— Чего это твоя мать пыталась найти в папке с документами на мою квартиру? — спросила Вера у Паши. Паша замер с чашкой кофе у губ. Утро вторника, которое начиналось так обыденно — завтрак, сводка новостей, планы на день — вдруг превратилось во что-то совсем другое. Он медленно поставил чашку на стол. — О чём ты? Когда? Вера скрестила руки на груди. Её тонкие пальцы, обычно такие нежные, сейчас впивались в собственные предплечья. — Вчера, пока я была в ванной. Я вышла и увидела, как Нина Сергеевна копается в ящике моего стола...

— Вот сейчас всё брошу и побегу выслуживаться перед твоей мамулей! Мне ведь больше делать нечего, да? — Лена раздражённо захлопнула ноутбук и отодвинула чашку с давно остывшим чаем. Саша поднял глаза от телефона и непонимающе уставился на жену. — Ты о чём вообще? Что случилось-то? — Что случилось? — Лена резко встала из-за стола. — Твоя мама только что прислала мне «небольшой списочек дел» на эти выходные. Представляешь? Прополоть грядки, собрать смородину, помочь с консервацией... А в конце приписка: «Саша сказал, что ты всё равно сидишь дома за компьютером, так хоть делом займёшься»...

Яна вошла в вагон поезда, волоча за собой чемодан на колёсиках, который то и дело норовил зацепиться за выступы в полу. Длинный коридор вагона казался бесконечным, но девушка уверенно двигалась вперёд, сверяясь с билетом. Купе номер 7, нижняя полка. Она специально бронировала билет за два месяца, чтобы получить именно нижнее место. Последние полгода Яна работала без выходных. Редакторская должность в крупном издательстве выматывала её, но девушка не жаловалась — она любила свою работу. И всё же,...

Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие занавески, наполняя кухню теплым светом. Аня стояла у плиты, помешивая кофе в турке и стараясь унять дрожь в руках. Разговор с Сергеем вчера вечером не выходил из головы, оставляя неприятный осадок и ощущение загнанности в угол. – Анечка, моя мама нашла выход! Можно ведь продать двушку, что досталась тебе от бабушки! Тогда я закрою свои долги, а еще маме моей помогу, – голос Сергея звучал почти радостно, словно он нашел идеальное решение всех проблем. Она вспомнила, как застыла тогда с чашкой в руках, не веря своим ушам...

Юля расположилась в вагоне на своей нижней полке, но услышала: «Молодая, уступи место». Юля подняла глаза от книги. Перед ней стояла женщина лет шестидесяти в строгом сером пальто и с массивной сумкой в руках. Женщина смотрела на неё сверху вниз с выражением полной уверенности в своей правоте. – Простите? – переспросила Юля, хотя прекрасно расслышала сказанное. – Уступи место, говорю, – повторила женщина громче, словно Юля была не только невоспитанной, но ещё и глухой. – Мне тяжело на верхней полке...

Свечи отбрасывали причудливые тени на стены квартиры. Таня в третий раз перечитывала сообщение от мужа. «Задерживаюсь. Будет поздно. Не жди». Короткие фразы без знаков препинания, как обычно. Она бросила телефон на диван и посмотрела в окно. Мелкий дождь превращал огни города в размытые акварельные кляксы. Ноябрь выдался на редкость промозглым. В соседней комнате скрипнула половица – свекровь Валентина Павловна собиралась на свой ежевечерний выход. Уже третью неделю она, как по расписанию, уходила из дома около семи и возвращалась за полночь...

Начало Маленький городок, куда приехала Аня, утопал в весенней зелени. Родительский дом, тихий и спокойный, казался убежищем от всех невзгод. Здесь, вдали от Ромы, она наконец-то могла спать, не вздрагивая от каждого шороха. Мать, встревоженная происходящим, первые дни не отходила от дочери. — Нужно было сразу ко мне ехать, — говорила она, расчесывая Анины волосы, как в детстве. — Зачем ты терпела? — Я думала, справлюсь сама, — тихо отвечала Аня. — Надеялась, что он успокоится, поймет, что все кончено...

В картонной коробке, обернутой блестящей упаковочной бумагой с розовыми сердечками, лежала старая, потрепанная фотография в деревянной рамке. На снимке молодая женщина держала на руках новорожденного ребенка. Женщина так напоминала саму Лену, что можно было бы подумать, что это она сама – если бы не дата в углу фотографии: 15 мая 1988. Тридцать семь лет назад. – Что это? – Лена подняла глаза на свекровь, стоявшую напротив с загадочной полуулыбкой. – Ты так и не поняла, да? – Ирина Петровна поправила ворот своей безупречно выглаженной блузки...

— Когда это я вам задолжать успела? Это вы мне должны за то, что я живу с вашим сыном и терплю его выходки! Другая ушла бы уже! Любовь Егоровна поджала губы так сильно, что они превратились в тонкую нитку. Эта привычка проявлялась всякий раз, когда невестка начинала «выступать». Сложив руки на груди, свекровь окинула Настю взглядом, в котором читалось многолетнее терпение и бесконечное разочарование. — Выходки, говоришь? — Любовь Егоровна покачала головой. — А кто его таким воспитал, по-твоему? Я, значит? Я одна поднимала мальчика, без отца...

Аня выглянула в окно съемной квартиры на третьем этаже. На противоположной стороне улицы стоял он — в черной куртке, с сигаретой, которая тлела в руке. Рома. Снова Рома. Всегда Рома. Она отпрянула от окна, задернула шторы. Руки дрожали. Четвертая квартира за три месяца. И он опять ее нашел. Телефон завибрировал. Сообщение от Кати: «Ты в порядке? Я могу приехать». Аня быстро набрала ответ: «Он здесь. Снова. Не приезжай, он может за тобой проследить». Она прислонилась к стене и закрыла глаза. Как...

В нашей спальне всегда царил полумрак. Андрей любил тяжелые шторы и приглушенный свет. Говорил, что яркие лампы выжигают сетчатку. Может, поэтому я не сразу заметила, как изменилось его поведение. Как часто он стал задерживаться на работе. Как появились эти странные паузы в разговорах. Наше зеркало всегда висело напротив кровати — старинное, в тяжелой бронзовой раме, подарок его матери. Иногда мне казалось, что оно наблюдает за нами. Хранит секреты нашей спальни, отражает не только очертания тел, но и тени мыслей...