Война – это организованное насилие и поначалу может показаться, что наиболее простым и самым дешёвым способом вербовки людей для этого – поставить под ружьё именно тех, кто сам упивается этим насилием и регулярно к нему стремится ради обогащения. В обычной жизни такие люди называются преступниками, а, также громилами, хулиганами, головорезами и прочими отморозками.
Насильственные конфликты, участниками которых выступают вышеуказанные персонажи, можно отнести к криминальному типу ведения боевых действий. Для этой разновидности характерно, что её участники склонны к совершению насилия, прежде всего, ради развлечения и материальной выгоды, которую они извлекают из таких деяний.
Криминальные армии возникают в результате двух процессов.
Первый вариант, когда преступники объединяются в шайки или мафиозные структуры. С течением времени подобные структуры становятся достаточно многочисленными и вполне могут походить на полноценные армии и во многом действовать соответствующим образом.
Второй вариант формирования криминальных армий – когда в какой-то момент тот или иной правитель, которому требуются солдаты для ведения войны, приходит к пониманию, что наиболее уместным и незатейливым способом решить эту задачу, будет заставить пойти на войну преступников и головорезов. В этом случае последние, по сути, выступают в качестве наёмников.
Однако, на практике головорезы, как правило, оказываются никчёмными солдатами вне зависимости от того, оказались ли они на войне в силу склонности к удовольствию от насилия или же благодаря стремлению на ней поживиться. Прежде подобных лиц зачастую трудно было контролировать. Представители криминалитета способны создавать массу проблем: они недисциплинированны, непокорны и склонны к бунту, а также нередко совершают несанкционированные преступления при исполнении служебных обязанностей или в неслужебное время, что может нанести ущерб всему военному предприятию.
Это естественная для криминалитета неуправляемость нередко усиливается в период лишений и скуки, характерных для затяжных перерывов между военными действиями. Для того, чтобы развеяться, такие бойцы запросто могут вернуться к своим прежним занятиям и тогда их жертвами могут стать их сослуживцы.
Самое важное – что у преступников при приближении опасности может не возникнуть желания удерживать боевые позиции, а при определённых условиях они и вовсе могут дезертировать. В конечном счёте обычный преступник охотится на слабых – он скорее поднимет руку на хрупкую старушку, чем на дюжего здоровяка. Поэтому такие люди нередко готовы казнить беззащитных людей, но, стоит лишь показаться полиции, их след простыл. Не стоит забывать, что их девиз: «Хватай деньги и беги», а не «Один за всех и все за одного».
Для преступника гибель в бою (как и при ограблении банка) совершенно бессмысленна. Зачем умирать ради острых ощущений от насилия и, тем более, ради получения добычи, если с собой так и не получится прихватить ни того ни другого?
Поэтому в целом, несмотря на то, что преступники кажутся более склонными идти на риск, чем обычные люди, в заманить их на войну можно посулами денег или добычи и возможностями причинения насилия, эти люди обычно надёжно сражаются только в том случае, если шансы погибнуть не очень велики, либо когда их к этому активно принуждают.
«Охотники за большой наживой – это вообще не люди», - писал один из участников Гражданской войны 1861 – 1865 годов в США. «Большинство из них пожаловали на войну, чтобы захватить добычу и как можно скорее слинять». Резервисты, попавшие в армию вместо откупившихся, производили впечатление «жалких угрюмых грубиянов, во всём уступавшим старым патриотам-добровольцам, которые шли воевать «без денег и не ради денег».
В Средневековье Европа была, пожалуй, самым воинственным местом на земном шаре. Здесь даже не стоит задаваться вопросом, когда правители стран воевали между собой, поскольку большинство из них перманентно находились в состоянии войны.
Организация рекрутских наборов в тот период была крайне неизбирательна: за редким исключением военные требовали от вербовщиков поставлять им живую массу, т.е. просто число. Кроме того, потенциальные призывники зачастую могли откупиться от военной службы (в т.ч. и с помощью взятки) и найти себе замену. Подобная практика гарантировала, что ряды армии пополняли преимущественно преступники и проходимцы, а также различные асоциальные элементы, «дно общества». Как выразился американский историк и социолог Чарльз Тилли, «иногда лучшим источником пополнения вооружённых сторонников короля выступает преступный мир». Монархи часто уполномочивали частных лиц нанимать разбойников для совершения набегов и поощряли регулярные войска к захвату добычи.
Удачными местами для поиска рекрутов зачастую оказывались кабаки и бордели, а также тюрьмы, где сидели лица, ожидавшие суда или приговора. Причём очень часто солдатами становились осуждённые на смертную казнь, ведь для них самая тяжёлая солдатская жизнь всё равно была бы лучшей участью. Местные жители также были довольны – они хотя бы на какое-то время избавлялись от нежелательных элементов. Вербовка заключённых в солдаты не стоила ни гроша, а сообщество ещё и освобождалось от расходов по их содержанию. Эта схема была особо привлекательной в том случае, если вербовщики пытались отыскать людей для иностранных армий: многие жители видели в этом прекрасную возможность навсегда изгнать из своих мест всякое отребье. Кроме того, армия сама давала приют тем, кто скрывался от правосудия.
Вербовка иностранцев привлекала тем, что они меньше всего дезертировали, находясь в незнакомой местности. Однако это не решало проблему побегов, масштабы которых были просто невероятны (от 5 до 20% ежемесячно во времена Столетней войны). Порой командование даже не имело точного представления о численности своих войск в данный момент времени.
Дезертирство было особенно характерно при выматывающих осадах, которые в Средние века были наиболее распространённой формой ведения войны. Порой дезертиры в больших количествах бежали в тот же самый город, который и осаждали.
В качестве стимула пойти в армию привычно использовался алкоголь: он поглощался ежедневно, а накануне сражения – в огромных количествах; солдаты грабили захваченные города, будучи изрядно пьяными. В таком же состоянии они бесчестили женщин.
Как следствие, значительное количество войн, терзавших Европу в тот период, во многом напоминали криминальный бизнес. Нередко считалось, что солдаты, находясь на королевской службе, сами себя обеспечат всем необходимым, грабя гражданское население, насилуя и мародёрствуя. После демобилизации они обычно продолжали жить той же жизнью, но уже без королевской охраны. В Тридцатилетнюю войну в первой половине XVII века вести боевые действия считалось чрезвычайно выгодно: армию Валленштайна метко называли «величайшим коммерческим предприятием своего времени».
