То, что они с женой совершенно чужие, Валерий почувствовал только после похорон тёщи.
Пока тёща была жива, казалось, что всё у них в семье нормально, всё как у всех. И даже то, что Люба каждый день старалась подольше задержаться на работе, Валерий оправдывал моральной усталостью жены.
Сами посудите - тяжелобольная, престарелая, капризная мать, которая постоянно всё забывает, говорит своей родной дочери страшные обидные слова, и при всём этом ещё и требует к себе какого-то уважения. Не каждая женщина такое выдержит.
Вот Люба и отдалась полностью работе. Тем более, что у культурных работников, кем она всю жизнь работала, даже в праздники всегда есть какое-нибудь мероприятие, на котором нужно обязательно присутствовать ответственному лицу.
А Валерий работал в основном дома, и поэтому взял все заботы по ухаживанию за тёщей на себя. До подгузников дело не дошло, но кормить женщину с деменцией с ложечки, успокаивать её приступы ненависти добрым словом - это у него получалось неплохо. Наверное, таким образом, он отрабатывал свою карму.
В молодости Валерий рано уехал из дома, писем матери почти не писал, а когда та умерла, он умудрился опоздать на её похороны.
Вот он и терпел страдания, которые невольно приносила ему тёща, и оправдывал их тем, что так надо. Так он, может быть, расплатиться за все свои грехи по отношению к родной матери.
И, как не странно, от таких мыслей ему становилось легче. В какой-то момент ему даже стало нравиться ухаживать за больной, и он почувствовал искреннюю любовь к этой изможденной болезнью женщине.
И она привыкла к его заботам, слушалась только его одного, принимая за очень умного врача.
Но в одно мгновение тёщи не стало. И когда это случилось, Валерий почувствовал себя совершенно одиноким.
Жена после смерти матери нисколько не изменилась, по-прежнему задерживалась на работе, а когда приходила домой, устало заваливалась в постель, и всем своим видом показывая, что ей сейчас не до мужа, мгновенно засыпала.
В это воскресение она проснулась в десять утра, потому что намедни пришла в час ночи с какого-то концерта. Открыла глаза и увидела, что Валерий собирает чемодан.
- Ты куда собираешься? - спросила она сонным безразличным голосом.
- В Киров, - не глядя на жену, ответил муж.
- В Киров? А там что? Что-то случилось с твоей роднёй?
- Нет. Просто у меня там есть квартира. Которая осталась от мамы. Ты забыла?
- Но в ней, кажется, уже несколько лет живут квартиранты?
- Жили. Но вчера вечером они позвонили, сказали, что взяли ипотеку и уже съехали. – Только сейчас Валерий посмотрел на жену, и добавил: - Очень вовремя они съехали.
- Значит, ты едешь по поводу этой квартиры?
- Не совсем... Я поживу там какое-то время...
- Поживёшь? - Жена с вопросом посмотрела на мужа, и Валерию показалось, что она нисколько не удивилась. – И долго ты там поживешь?
- Не знаю… - Он пожал легкомысленно плечами. - Скорее всего, я там, вообще, останусь. Навсегда.
- Навсегда... - повторила задумчиво Люба. - А то, что ты чей-то муж - ничего?
- А чей я муж?
- Вроде, как бы, мой...
- Вроде, или, как бы?
- Ну, тебе видней... - Люба на секунду задумалась, потом сказала: - Может ты и прав...
- В чем? - Валерий стал копаться в тумбочке, что-то там ища. - Ты ключи от квартиры в Кирове, не помнишь, где лежали?
- Ты правильно ищешь, - кивнула Люба. - Они в этом ящике. Где-то там, в глубине. Я говорю, может ты и прав, что уходишь вот так, без глупых разборок и выяснения отношений. Просто я сейчас подумала, не поздно тебе уходить из семьи в пятьдесят?
- Почему поздно?
- Ну, одинокому мужчине, как бы, в таком возрасте тяжело жить без семьи... Так говорят.
- А в семье, мужчине, который давно уже одинок, жить ещё труднее. - Он, наконец-то, нашёл ключи и радостно улыбнулся. – Нашёл… Вот и всё, Люба... Мой автобус сегодня уходит в три часа дня.
- Имей ввиду, проводить я тебя не смогу, - торопливо и очень обыденно сказала Люба. - У нас сегодня как раз в это время запланировано мероприятие. Праздник двора. Так что, извини. Я ещё пару часиков посплю, ладно?
- Угу, - так же буднично кивнул Валерий. - Спи. А я немного перекушу, и пойду. Не хочешь попить со мной чаю? Потом опять завалишься в постель.
Валерий сказал это, и тут же подумал – а зачем я это говорю? Где-то, в самой глубине души, он, конечно, ожидал, что жена скажет ему что-то ещё, может быть, даже попросит не спешить с отъездом и хорошенько подумать. Но она, не ответив, лежала в постели совершенно спокойная, готовая закрыть глаза и уснуть.
И Валерий понял, что если даже жена сейчас очнётся и попросит его не уезжать, он всё равно уедет. Потому что они давно уже чужие. Совсем чужие.
