Привет всем!
Итак, я рассказал о классных приемах передачи эмоций персонажей в произведении:
I. «Характер + эмоция»
II. «Качели Аристотеля»
III. «Показ компонентов формирования эмоций»
IV. «5 шагов от эмоции до опыта»
Продолжим. Сегодня поговорим еще о двух важных приемах.
V. Несоответствие события-провокации, раздражителя, эмоции и поведения
Такое несоответствие может быть как ошибкой, так и интересным приемом.
1). Ошибка
Марья Ивановна увидела бомжа Петрушу, сидящего у подъезда с замызганным котенком на коленях. Петр явно давно не ел, как и его питомец. А уж одежду не менял месяц, не меньше. Доброе сердце пенсионерки всколыхнулось. Она взяла блохастика, отбросила его в кусты, взяла Петрушу за руку:
– Пойдем ко мне, Петр Иванович, помоешься, поешь, я тебе подберу одежду. От покойного мужа осталась.
Понятно, что действия Марьи Ивановны по отношению к котенку никак не сочетаются с ее добротой. Они недостоверны.
2). Смысловой прием «Контрастная эмоция»
Неадекватная реакция персонажа на ситуацию, контрастная (якобы недостоверная) эмоция, странное поведение могут быть интересными, иногда даже необходимыми. Важно слово «якобы». К такому контрасту читателя нужно готовить – он-то должен понимать, что персонаж ведет себя именно так по каким-то причинам, а не просто с «катушек съехал» ни с того ни с сего.
Формула приема такова: П (подготовка, предыдущие события) → СР (ситуация-раздражитель) → Р (реакция) → Д (действия) = КЭ (контрастная эмоция).
Например:
«Не успел я пройти нескольких метров по центральной широкой аллее, уступая дорогу мамочкам и бабулькам, как наткнулся на Андрея Деменко сотоварищи – забыл, что Дема бегает здесь по утрам со своими учениками и ученицами. Оказывается, я вообще забыл о Демином существовании, о нашей дружбе, о предательстве – в душе ничего не шевельнулось, даже противно не было – ничего.
Андрей, напротив, разулыбался во всю пасть, как будто скучал по другу две армейские зимы, выкинул в стороны руки и явно готовился броситься с объятиями. Ну уж, нет! Я не чувствовал прежней ненависти, но корешиться с Демой не планировал.
Я тоже осклабился и, когда до Андрея и его свиты осталось метра четыре, крикнул на весь парк так, что мамаши негодующие зашикали:
– Дема, друг! Как твои болсы? В порядке? Импотенция не грозит? А то ж переживаю.
Деменко тут же расхотелось обниматься и вообще меня видеть. Он заморгал испуганно, а его поначалу захихикавшие подружки остановились. Я подошел ближе, все равно, кроме аллеи, деваться некуда. Что ж, продолжим, наверняка спортсмены и спортсменки недоумевали – где пропадал любимый тренер.
– Ну, подлечили тебя? Все на месте? А то слух прошел, что ты теперь мальчик Цой с одной яйцой.
– Привет, Север, – процедил Дема сквозь зубы, протянул ладонь.
Я пожал. А что? Правда, получилось не очень красиво, словно рука у него грязная, но я не специально, честное слово.
– Бегите на площадку, догоню, – кивнул Дема девицам.
Те недоуменно покосились на нас, но ринулись вперед к здоровому образу жизни.
– Чего орешь, как больной слон? – хмуро цыкнул Дема. (Алексей Ладо, «Я люблю привидение»)
Этот же прием отлично показывает героя с той стороны, которую он сам раскрывает крайне неохотно.
Юморист и весельчак оказывается сентиментальным и способен плакать. Хладнокровный педант, наоборот, проявляет юмор – редко, но метко. Девушка-скромница может стать нахальной в нужный момент и т.д. А уж кому неизвестны такие типажи, как «умная блондинка», «рассеянный ученый», «романтичный бизнесмен», «тощий мастер кунг-фу» и другие.
Главное, чтобы контраст не возникал по воле автора, а был достоверным, «лип» к герою.
VI. Отсутствие эмоционального образа
Это даже не ошибка. У человека, скупого на эмоции, и язык скуп. Образность создает индивидуальность стиля, показывает умение владеть словом.
Отмечу важный момент.
Наверняка вы встречали категоричные заявления писателей (того же Паланика), что нельзя использовать слова, называющие эмоции, что эмоции никогда не описываются в прямом смысле этого слова.
Я лично не совсем разделяю такие убеждения. На мой взгляд, иногда требуется лишь назвать эмоцию.
А заявления эти вот о чем: конечно, нужно не рассказывать, а показывать. Как правило, эмоцию незачем называть, если все понимается из ситуации.
Например, «разочарование». Как вы его покажете? Я сделал это так:
Бабушка внесла торт с десятью свечками. Ура!
– Сначала подарки. – Мама улыбнулась, словно хитрая лисичка. – Никитка, закрой глаза!
Никита послушно закрыл глаза и тоже улыбнулся.
На стол что-то положили, зашуршала бумага...
Запахло кожей, как от той куртки, что недавно они с мамой разглядывали в магазине.
Никитка залип тогда: гладил глянцевые рукава, колол подушечки пальцев серебряными заклепками, Коричневая кожа поскрипывала, легко сминалась и распрямлялась. Он даже лизнул украдкой крокодилий узор, ощутил языком прожилки и выпуклости. Никитка уже представлял, как так же выходит из дома, небрежно распахнув стильную куртку…
«Дорого», – сказала мама. А «дорого» – это значит, что денег нет. Совсем. Так стало, когда ушел папа. Никитка не просил – он теперь единственный мужчина в семье, так говорит бабушка, нельзя канючить…
Неужели все-таки купила? Никиткино сердечко радостно застучало.
– Открывай! – мама погладила его по голове.
На столе лежал ремень. Красивый, тоже кожаный. С золотой бляхой. А на ней выпуклый важный дракон. Только кто ж увидит ремень? Разве что пацаны в спортивной раздевалке.
Никиткины глаза наполнились слезами. Он моргнул, и одна слезинка – предательница! – намочила щеку.
– Спасибо, мама... бабушка... Классный ремень.
Я так, а вы напишете что-то свое.
Прием (он и смысловой, и речевой)» Подкроватное чудовище».
Суть в следующем. Все дети знают о подкроватном чудовище (условно говоря), но нет ни одного похожего монстрика, все дети представляют его по-разному. Так и с передачей эмоций. Не просто показываем обычный набор проявления эмоции, а создаем ее образ. Образы никогда не повторяются.
Посмотрите, как писатели по-разному создали образ просящего героя, саму просьбу:
► «…Да и что – свет клином не сошёлся ни у неё на нем, ни у него на ней... У него на ней – так точно. Ладно. Жизнь длинная... И все равно Аня постоянно ощущала себя в роли просительницы. «Что стоишь качаясь, тонкая рябина... – прямо как в песне, которую бабушка любит петь. – Как бы мне, рябине, к дубу перебраться...»
Аня все время искала повод для встреч и общения. И наконец поняла, что это она инициатор. Всегда. А он и не против, но и не сильно хотелось: если она первая не позвонит, не напишет, то ничего и не будет. У всего этого – привкус рябины на языке. Она просительница, а он милостиво отвешивает ей практически купленных шоколадных конфет своего внимания – когда сто грамм, когда одну штучку, когда полкило, а когда – извини, закончились.
Аня по всем правилам старалась быть милой, мягкой и ненавязчивой – пересекаясь, улыбалась, смеялась его шуткам, интересовалась его делами, радовалась его успехам.
Не помогало.
«Привет, как дела, встретимся сегодня?» – в конце концов набрала она и отправила. Ничего такого. В этих словах вообще ничего нет, никакого вкуса. Пресные, ни о чем. И хорошо…» (Наталья Шемет)
► «Не хочу просить. Не люблю. Просьба всегда звучит надрывно, протяжно – полувскрик, полуплач. Жаль: горькое, отчаянное «дай!» далеко не всегда приносит желаемое. Просьба может обернуться бранью, жестоким смехом и даже ударом.
Но просьба пахнет заманчиво, аппетитно. У неё сложный вкус: терпкая сладость предвкушения, горечь отказа, леденящий страх наказания и тёплая надежда. Она сулит сытость и безмятежность. И рвётся наружу.
Я трясу головой: нет, нет, я не буду просить. Лучше взять силой то, что мне нужно! Подкрасться, прыгнуть, налететь, схватить и умчаться.
Хожу в нетерпении из стороны в сторону. Просьба мягкая, гибкая, ласковая и пронзительная. Зарождается где-то в глубине горла и скользит к губам».
— Мяу! Мяу! Мяу!
— Дайте уже Барсику котлетку, извёлся же весь». (Андрей Волковский).
► «Я до сих пор не могу разобраться, почему согласился уйти. Твоя просьба была оглушительной. Я должен был догадаться, что мои преступления тяготят тебя, хоть мне и не грозило быть обнаруженным и предстать перед судом. Черт возьми, я же видел! Видел, как эта просьба – оставить тебя - зрела внутри твоей души. Я чувствовал, словно она пахнет озоном и землей после дождя. Запах невозможной, но справедливой тоски.
В твоей жизни должен был быть кто-то лучше, чем я. И ты хотела смыть воспоминания обо мне дождем из слез и нашей ссоры – грозы.
Да, эта единственная твоя просьба появлялась в твоих глазах, и я видел, как она меняет их цвет, делая из серо-голубых блеклыми. Она была кислотой, которая съедала оттенки, оставив только один – решимость.
И как же я не распознал – эта просьба давно звучала в твоем голосе чуждой хрипотцой, проглоченным звуком, сломанной нотой, как будто луч переломили.
Что ж, я просто не хотел признавать, как она отдаляет нас друг от друга, окутывая холодным покрывалом, заставляя колоться постельное белье и навязывая желание сжаться, обхватив руками себя, а не тебя.
Просьба сделала тебя недоступной задолго до того, как ты ее произнесла и разрешила ей войти в нашу – нет – твою и мою жизнь». (Марика Тихонова)
Создание образа, даже самое простое проявление эмоции, исключают логическую ошибку, которая иногда допускается при назывании.
Сравните:
Она почувствовала смущение (то есть почувствовала чувство).
Она почувствовала, как вспыхнули предательским румянцем щеки.
Много приемов, как видите. Я бы посоветовал потренироваться: взять какой-то прием и попробовать написать сценку с его использованием.
Продолжение следует.
© Алексей Ладо
Буду рад вашим отзывам.
писательство писательское мастерство как написать книгу начинающий писатель литература
