Декабрь - начало нового учебного года — отметился интенсивными полётами. 7 смен и 10 часов общего налёта у меня в этом месяце, а день и ночь — поровну. Проводились ЛТУ (лётно-тактические учения): эскадрильские две смены по учениям отлетали ночью и одну смену по ЛТУ полка, тоже — ночью.
Полёты, как полёты. Если не считать того, что доводилась тактическая обстановка на карте с расположением условной линии фронта и базированием противника. Объявлялась тема учения: отражение удара или нанесение удара, и доводился замысел «боевых действий» командиров по теме ЛТУ. Обязательно была тревога, ношение противогазов и химзащиты, и отработка действий при посадке на зараженный аэродром или после пролёта через радиоактивное облако. Всё это ложилось дополнительной нагрузкой на плечи личного состава при проведении лётных смен. А тут ещё — надзиратели из управления полка при ЛТУ эскадрильи, или из дивизии - при ЛТУ полка. Лезут с карандашами и блокнотиками со своими вводными и вопросами. Нервная обстановка.
Но ЛТУ это — некий итог в учебно-боевой подготовке эскадрильи или полка, свидетельствующий о том, что подразделение или полк вышли на новый, более высокий уровень своих боевых возможностей всем наличным составом. Например: все научились перехватывать ночью в облаках и садиться при установленном минимуме погоды, или освоили перехваты на малой высоте, или научились днём уничтожать наземные цели со сложных видов маневра. Таких этапов в подготовке подразделений и полков — вагон и маленькая тележка. И каждый год, с приходом молодняка или заменой личного состава на менее подготовленный, начинается эта гонка по кругу снова и снова.
Днём мне удалось начать летать боевое маневрирование звеном. Это — промежуточный этап на пути к маневренным воздушным боям звеном. Смысл боевого маневрирования заключается в том, что группа, обнаружив противника, должна сделать маневр, целью которого является занятие выгодного положения для атаки. Цель может быть обнаружена на встречных или попутных курсах, или под 4/4. На одной высоте с группой истребителей или выше, или ниже. Уже девять вариантов завязки боя образовалось. А если сюда добавить конкретные характеристики цели: одиночная, групповая, малоскоростная, высокоскоростная, высотная, маловысотная… У-у-у! Нужен калькулятор для подсчёта вариантов.
Поэтому существует несколько типовых маневров, на которых лётчики отрабатывают взаимодействие. Учатся не терять визуальный контакт при быстром размыкании группы в трёх плоскостях и снова собираться в один кулак. Это гораздо сложнее, чем пилотирование группы в сомкнутом строю на постоянных дистанциях. На боевом маневрировании между самолётами может быть несколько километров в процессе маневра. Но терять визуальный контакт нельзя. В этом весь смысл. Важно уловить геометрию полёта и понять где кто находится в процессе маневра. Надо же и свой режим полёта контролировать, отвлекаться в кабину на приборы. На пилотаже в плотном строю в этом необходимости нет: заданный режим обеспечивает ведущий.
Для меня это был новый уровень профессионализма. Приятно, когда по твоей команде звено послушно делится и пара пропадает из поля зрения. Ответственно - меня томит неизвестность на маневре: потеряют или не потеряют, прикроют или останусь я без щита? Как хорошо услышать в конце маневра доклад старшего лётчика «Парой на месте»!
Пока что нашим «врагом» на маневрировании является только солнце, которое в некоторых секторах слепит. Надо учиться учитывать и его положение, чтобы сделать светило своим союзником в бою. На следующем этапе — маневренные воздушные бои звеном — у нас появится и цель. Теперь внимание надо распределять и на неё, и маневр строить с учётом выхода в зону поражения цели. Это сложнее. Так и идём в своей подготовке — от сложного к сложнейшему.
Моё звено меня не разочаровывает: боевой порядок держат, маневрируют бойко, эфир не засоряют. Орлы!
Для них это - уже повторение, которое — мать учения.
Если повезёт, то я смогу пройти программу маневренных боёв до проверки на авиабазе и там уже участвовать в боях. Хотя… Можно ли это для меня назвать везением? Летать на бои с марыйцами, которые собаку на этом съели, с моим минимальным опытом? И хочется, и колется. Хочется — есть возможность заявить о своём потенциале и заработать какой-то профессиональный авторитет в полку быстро. Колется — в случае неудачи, а вероятность её в моём случае больше 0,5, можно поставить крест на майорской звёздочке до конца замены. А не хотелось бы.
Как будет, так и будет!
Мои старлеи продолжали периодически донимать меня своими опозданиями на утренние построения или на послеобеденный контроль готовности к полётам. Меня долбали начальники разного уровня за низкую дисциплину в звене среди лётчиков. А я ничего не мог придумать и ждал, когда во мне накопится критическая масса недовольства, чтобы я перешёл к кардинальным действиям. Очередное испытание моей командирской подготовки, которой — я так считал - в училище не получил. Если не считать пассивного наблюдения за училищными командирами и инструкторами в шкрабовских полках.
Пока критическая масса копилась, предпринял попытку подружиться с Карамазовыми на уровне семей. Парни-то они были неплохие и весёлые, хотя и немного бесшабашные. Попросил их, чтобы они помогли мне освоиться среди достопримечательностей города. Да и компании у меня не было до сих пор: схожусь я с людьми трудно, а в полк прибыл одиночкой. А на жён Карамазовых, при беседе на темы предполётного отдыха, я произвёл впечатление, которое не исключало редкого семейного времяпровождения в моём обществе.
Понаблюдать же за старлеями вне службы и в семье мне было интересно. Я уже знал, что офицеры внутри своей семьи иногда открываются с неожиданной стороны. Рядом с женой и детьми военные будто кольчугу с души снимают. И если находиться в это время рядом с ними, то легче в эту душу и проникнуть.
Такой у меня был коварный педагогический план.
Парни воодушевились, им понравилась эта миссия — быть гидом командиру в городе. В воздухе им уже обрыдла роль ведомых, давно они её уже переросли. А тут подворачивается возможность стать ведущим у командира звена. Пока — на земле, по городу. Начало есть, глядишь и пару в ближайшее время доверят водить в воздухе.
Я им, конечно, объявил свои приоритеты на досуг в городе: выставки изобразительного искусства, фотовыставки, краеведческие музеи и чудеса природы. А не рестораны и гаштеты. Или бани.
У парней кое-что для меня было. Первым делом они рекомендовали посетить с семьёй кинобар, он и ближе был к гарнизону, чем все остальные достопримечательности. Потом в списке появился замок Ворона, где, по их словам, есть постоянная выставка местных художников и краеведческий музей. Музей небольшой, но в нём периодически полностью меняется содержание экспозиции. Рядом с замком Ворона имеется собор с органом, в котором иногда дают концерты музыки.
Карамазовы порадовали меня познаниями мест культурного досуга. Не всё так и плохо с этими парнями, подтянуть им дисциплину — отличные офицеры получатся. Хотя он не преминули рекомендовать мне и немецкую баню, и дикий пляж, и ресторан на воде. Но это - не из моего репертуара. Я — человек дремучего патриархального воспитания.
Но совместный семейный культпоход с Карамазовыми долго не получался: мешала служба. То боевое дежурство у кого-то, то в усиление звена поставят на выходные кого-то. Если собираться большой компанией на выход в город, то это может вообще не случиться. Так уж устроена военная служба. Выпить наскоро у кого-то в квартире — запросто! А вот организованно выйти в культпоход…
Тут надо включаться в мероприятия партийно-политического аппарата. Они организуются заранее, можно под это дело выклянчить у начальников настоящий выходной день - без нарядов, без ответственных в казарму, без боевого дежурства и усиления звена.
Но в Мерзебурге, где город под боком, такой ерундой политрабочие не занимаются. Вот если за пределы города — Дрезден, Берлин — тогда другое дело. А когда будет экскурсия в Дрезден? А никогда!
Так что первую вылазку в кинобар я сделал самостоятельно с женой и дочкой.
Сразу иди в бар я не рискнул — боялся, что мне не удастся сделать официанту заказ. Повёл семью в общий зрительный зал. Выучил немецкую фразу из учебника, чтобы купить два взрослых билета и один детский, и долдонил её про себя, пока двигался в очереди к окошку кассы. Вроде Кисы Воробьянинова: «Гебен зи мир битте...»
Заодно внимательно слушал, что говорят немцы кассиру. Ни один не сказал фразу Кисы. Только числительные: один, два билета, два больших и маленький. Это значит и мой случай: два взрослых и детский. Немецкий Бог! Чему нас в школе учили?
Кассирша меня не поняла, пришлось объяснить на пальцах, а потом и по-русски. Русский ей было легче понять, чем мой немецкий. После этого меня окончательно замкнуло на разговоры с немцами. Надо произношение подтянуть сначала. А русский в кассах понимают в Мерзебурге.
Купил билеты и пошли в зал. Меня, конечно, интересовало в первую очередь как совмещён бар и кинозал: одни внимают экрану, а другие чавкают, разговаривают, звякают посудой. Сели на место и я сразу начал крутить головой - искать бар.
Бар был сделан в виде галёрки с двойным остеклением. Никаких звуков оттуда не доносилось. Располагался бар выше окошек для кинопроекторов. За стёклами ничего не просматривалось сквозь блики от экрана. Только несколько голов виднелись у самого стекла. Вот, значит, как это устроено! И динамики у них отдельные, раз звукозащита для зала стоит. Всё-то у немцев продумано! Курящие едут в отдельном вагоне. Здесь сидят отдельно, которые любят в кино похрумтеть от тех, кто любит наслаждаться чистым звуком. Вверху в баре можно было и курить.
Сеанс был дневной, фильм — детский. Дочка смотрела картинку, я пытался уловить речь и что-то понять, жена скучала. Посмотрели немецкое кино. Больше мы туда не ходили. А в кинобар меня, всё-таки, Карамазовы сводили. Гораздо позже. Мальчишник короткий замутили.
В Мерзебурге смотрели немецкие программы по телевидению. Русское телевидение включалось только на программу «Время». Я регулярно дома смотрел немецкие программы, чтобы улучшить свой немецкий. Два месяца не мог опознать в речи дикторов отдельные слова. Мой словарный запас был бесполезен. Потом как-то резко стал улавливать фразы и пытаться их перевести. Это было гораздо труднее, чем читать и переводить.
Я понял, что с таким свободным временем, которое оставалось от службы, мне немецкий язык не выучить.
Ну, и ладно! Не очень-то и хотелось.
