Кирюхины новоселами стали. В новый дом переехали - улучшили свои жилищные условия. И Вера с малой дочкой Лидочкой однажды на площадку собрались - дышать свежим воздухом и знакомиться с соседскими детьми.
Площадка тут завлекательно была отстроена - с горками, качелями и скульптурами пышногрудых русалок по мотивам сказки Ганса Христиана Андресена.
Вера Лидочку свою на площадку нарядила во все лучшее - платьице в горох и милая панама. Мечталось Вере, чтобы Лидочка подружилась на этой замечательной площадке с какой-нибудь тихой девочкой - тоже в платьице и панаме. И они бы лепили куличи себе, и баюкали бы лысых пупсов. А Вера и мама этой девочки любовались картиной. И все бы потом накрепко подружились семьями.
На лавках у площадки мамаш, нянек и бабок насело в тот день немерено. Сидят все тесным и свойским кружком. Общаются, семечки жареные лузгают. И Вере приветливо улыбаются.
- Чьи будяте, - это пожилая бабуля в чепце интересуется, - с какого этажу к нам пожаловали?
И все сразу на Веру уставились. А она смутилась - давай на Лидочке панаму поправлять. И тихо потом ответила местному сообществу:
- С шестого пожаловали. Кирюхины мы. Вот въехали сюда намедни.
Все, конечно, новоселам очень обрадовались, наперебой хвалятся - как тут у них прелестно живется. Лифты работают, дворники метут, жильцы - все сплошь потомственная интеллигенция. Все меж собой очень дружны - свадьбы прямо на улице гуляют. А по вечерам - шахматы.
Вера немного расслабилась и к обществу присела. Все с умилением на отпрысков любуются и обсуждают их суточные режимы.
А соседка Верина, полная женщина с химией, вдруг шелуху семечную с подбородка смахнула и торжественно сказала:
- Девочки, важное объявление. Мы отныне сами на горшок какаем. Со вчерашнего дня буквально. Вот!
И зарделась счастливо. А все очень обрадовались за эту женщину. Захлопали в ладоши, а некоторые даже заулюлюкали. Вера тоже на всякий случай улыбнулась и поаплодировала. А чего букой в новом коллективе сидеть? Правильно - нечего.
- Дуся! Какие вы умницы!
- Лучшая новость за сегодняшний день!
- Мы так уж за вас рады, Евдокия Петровна!
- Брависсимо!
- Примите самые искренние поздравления от семьи Сидоровых!
- И от Ипатькиных примите!
- Так держать!
- Очень тронуты новостью!
- Пусть и дальше у вас так жизнь складывается!
А Евдокия Петровна с химией очень довольная сделалась - улыбается и участливо благодарит всех за поздравления. Будто она юбиляр у торта.
Но всеобщую атмосферу праздника вдруг небольшой вой прервал - подвывал рыжий мальчик лет семи. С саперной лопатой в руке.
- Мама, мама-а-а-а, - рыдал он, - Дональд меня ведром долбанул! Очень уж приложил по темени! Ах, не могу терпеть! Спасите и помогите!
Все разом всполошились: закричали, забегали, достали зелень бриллиантовую и аспирин. Некоторые похватали и прижали к себе детей. Бабуся в чепце притиснула к груди какого-то младенца в одном исподнем. Вера на всякий случай тоже прижала к себе Лидочку.
Строгие взоры кружка устремились в сторону старого клена. Под ним на газетке спала женщина. Евдокия Петровна, крепко придерживая у мощной своей груди толстую девочку лет пяти, требовательно обратилась к клену:
- Женщина! Гражданка под кустом! Проснитесь! Вон ваш Макдак опять детей ведрами охаживает. А вы и не чешетесь! Бессовестность вопиющая...Примите же меры! Доколе этот садизм у нас на детплощадке твориться будет? Женщина! Пробудитесь! Поимейте хоть малейшую совесть! Девочки, милые, хватайте этого Дональда и держите!
И все разом загомонили:
- Беспредел!
- А пусть-ка они больше во двор гулять не ходят!
- Вызывайте участкового!
- Плесните ей под куст холодной водой!
- Лучше горячей!
- Петя! А ты чего стоишь столбом! Он же сейчас и тебя искалечит! Двинани-ка ему на всякий случай граблей!
- Иннокентий, поди и разбуди тетю!
Спящая едва приоткрыла один глаз:
- Не надо Иннокентиев. У нас, - сквозь дрему пробормотала она, - медициной диагностированная гиперактивность. Нам крайне сложно мириться с правилами и условностями социума. Дома мы и вовсе по потолкам шагаем. Фельдшер нам давеча так и прописал: ваш Дональд учится выживать в этом мире естественным образом. Не ломайте ему природного характера. И ешьте моркови поболе. Хрррр…
Женщина на газетке заснула вновь.
Все, конечно, возмутились такой безответственности. У Евдокии Петровны аж химия ходуном заходила. Кто-то за милицией рванул. Рыжий мальчик прекратил выть и запустил под куст лопаткой. Визг, шум и ералаш.
А бабуся в чепце, прокашлявшись, мнение высказала.
- Хе, - сказала она, - дык это Кузякины. Какой с них спрос. Я еще их мамку знавала, Кузячиху. Беспардонная женщина была. Понаехали откуды-т с Уралу. Дома долго коз держали на этаже прям. От осины апельсин никогда не уродится. Люська вон ейная, что под кустом лицо плющит, вся в родительницу пошла. И Дональд у них такой же. Люська его родила от неизвестного кадра и ходит - никого не стесняется. Будто так и положено ходить.
Кружок старушку жарко поддержал:
- А мне она всегда казалась подозрительной.
- Вечером прошлого дня видели ее с мужчиной. В шейном платке. Шли такие себе. И не стеснялись.
- Они на балконе курят!
- Дональда ихнего из третьего по счету саду турнули! А они не чешутся…
- И не говорите. С садами беда нынче творится. Вон у нас такой же хулиган одной девочке чуть ухо не откусил.
- А у нас - нос.
- А у нас клоки волос намедни выдрали.
- А у нас заведующая выпивает запойно!
И все принялись делиться ужасами детсадовских будней. Вера, в саду которой ничего страшного не происходило, молча пугалась.
К ней подошла Лидочка и робко поклянчила напиться. Вера достала из авоськи тыквенный сок собственного приготовления.
Евдокия Петровна, бросив вспоминать про пьющую заведующую, покосилась на них.
- А чего это, - сказала она вдруг, - вы, Кирюхины, дитя соком поите? Это же категорически запрещено! Там столько сахару, что дети сыпями покрываются. Моя Гертруда сугубо отвар из шиповника пьет. И не единой сыпи у нас не наблюдается. Шиповник собираю сама в предлесье.
- И я собираю сама. Любящими руками чтобы. А не чужими и равнодушными.
- А я вообще Пете только воду даю. Чистейшую. Из серебряного источника. Специально за триста верст мотаемся.
- А мы тоже из серебряного. И отстаиваем потом еще сутки. Вы не отстаиваете?
- А мы чай пьем. Липовый. И после него спим, будто убитые.
- А мы более молоко пьем козье.
- Молоко?! Это же смерть всему ЖКТ. Едемте завтра же по шиповник!
Лидочка, испугавшись гвалта, соком своим немного поперхнулась. И давай себе чихать. И все посмотрели на Веру очень укоризненно.
- Дитя у вас давится, мамаша. А вы сидите, уши развесив. Стуканите-ка ей по спинке как следует!
- Геймлиха ей сделайте!
- Пустите, я сама стукану!
- Вызывайте неотложку!
- Будите Кузякину! Мамка ее в начале семидесятых санитаром работала!
- А у нас на работе случай был. Обедал мужчина пельменями и того. Не спасли! Сорок лет мужику было. Жалко очень. Семеном Игоревичем звали.
- И у нас случай был! Но там откачали женщину. И тоже пельмени.
Вера, перепугавшись, Лидочку приложила слегка по худым лопаткам. Лидочка скуксилась и села рыдать в песок.
- Тю, - сказала Евдокия Петровна протяжным тоном, - а кто это у нас тут ревет? А за кем это сегодня бабайка явится? Кто капризит? Неужто, Лидочка? Ай-яй-яй, Лидочка...Кирюхины, вы на кой ляд дитя в платье обрядили - светлое и с горохом? Кто же этак на площадку прется? Смотрю, вроде и не юные вы уже, уже даже в возрасте, голова должна на плечах уже присутствовать. А они вон - в горохе пришли. Будто руки у них казенные стирки стирать!
И Евдокия Петровна достала новый кулек с семечками.
Все посмотрели на Веру осуждающе. А бабуся в чепце и вовсе сморщилась:
- Нонче молодежь безалаберная, - сказала она, - все им будто с небу падает. И супруг ваш, Кирюхины, здоровается так, будто силком его заставляют. Проходит мимо и без почтения свое нам “здрасьте” бросает. Вы уж, Кирюхины, поговорите с ним. Будьте добры.
Вера глаза опустила и пообещала с супругом провести беседу. Евдокия Петровна одобрительно похлопала ее по плечу:
- Поговорите-поговорите. Вот вечерком и пообщайтесь. А лучше приходите в шахматы резаться - мы сами с супругом вашим познакомимся.
И все, потеряв к Вере малейший интерес, снова вернулись к обсуждению суточных режимов.
А Вера с той поры больше к кружку не подходила. Сидела как эта неудачная Кузякина в одиночестве. Под старым тополем. Не спала, правда. Читала Булгакова. И на Лидочку свою поглядывала. Та нашла себе тихую девочку и с упоением пупсов с ней качала. Лидочкин пупс назывался Дональдом.
Про одну бесцеремонную Тамару Макаровну
Супруга тайно выкладывает фото семьи в сеть. Как с таким бороться?
