Дорогие наши читатели!
Это продолжение статьи «Гибель «Лузитании»: взгляд спустя столетие».
Начало статьи читайте на нашем канале или по ссылке:
ГЛАВА I
Пролог: август 1914 — апрель 1915 гг.
1914-й год
25 июля «Lusitania» под командованием капитана Дэниэла Доу
(Daniel Dow) отправилась из Ливерпуля в Нью-Йорк в свой последний мирный рейс в западном направлении. К вечеру 30 июля, когда «Lusitania» достигла берегов Америки, европейский политический кризис уже был главной новостью на передовицах газет.
Война разгорелась в течение восьми дней. 28 июля, спустя ровно месяц после убийства в Сараево наследника австрийского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, Австро-Венгрия объявила войну Сербии. 1 августа Германия начала войну с Россией, 3 августа — с Францией. На следующий день, 4 августа, британское правительство предъявило Германии ультиматум, требуя безоговорочного соблюдения нейтралитета Бельгии. Ответ предлагалось дать до 23 часов вечера по лондонскому времени. Исход был все еще неясен.
Стремительное развитие европейского политического кризиса застигло трансатлантическое судоходство врасплох. В то самое время, когда Европа была на грани войны, пассажирские лайнеры совершали обычные коммерческие рейсы, совершенно неподготовленные к новой полити-ческой реальности. «Olympic» и «Mauretania» направлялись в Америку; новейший германский лайнер «Vaterland» находился у пирса «Гамбург-Америка» в Нью-Йорке вместе с еще десятком других германских лайнеров (еще около 40 оставались в других американских портах).
3 августа британское Адмиралтейство реквизировало «Lusitania»
и «Mauretania» (направлявшуюся в тот момент в США — ей было приказано идти в Галифакс) в соответствии с соглашением 1903 года.
По расписанию «Lusitania» должна была отправиться в рейс из Нью-Йорка в полдень 4 августа. Ко времени отплытия капитан Д. Доу так и не получил разрешения на выход из порта, так как руководство «Кунард лайн» испытывало опасения за безопасность лайнера: в случае внезапного начала войны лайнер, как потенциальный вспомогательный крейсер, становился заманчивой целью для немцев; кроме того, он был одним
из главных символов британского морского могущества, что делало
его еще более привлекательной мишенью.
Конечно, в тот момент никто еще не думал об опасности подводной атаки; тем не менее надводные военные корабли, в том числе вооруженные вспомогательные крейсера, могли подстерегать лайнер в открытом океане.
Капитан Д. Доу отправил старшего помощника в британское консульство за инструкциями. Получив разрешение на выход, Д. Доу приказал выключить все судовые огни, кроме навигационных, и «Lusitania» наконец покинула нью-йоркский порт с часовым опозданием, немного позднее
13 часов дня. Всего лишь 200 пассажиров было на борту — в разы меньше, чем обычно: немногие желали ехать на континент, где разгорался военный конфликт. Один из пассажиров оставил описание отплытия:
«При полном затемнении, кроме топового и бортовых огней, начался рейс, который, без сомнения, должен был стать одним из самых памятных морских путешествий нашего времени. Мы прошли мимо причалов "Северогерманского Ллойда" и "Гамбург-Америка", где стоял гигантский "Фатерланд", не рискнувший выйти из порта 1 августа.
Без сомнения, его команда хотела сообщить германским крейсерам
о нашем выходе из порта, но радиотелеграф был под контролем амери-канских властей. В проливе Нарроус мы прошли мимо "Олимпика", спешившего в порт…
Все его огни были погашены, даже топовый огонь, и лайнер был погружен в полную тьму».
Всего через несколько минут после отплытия в недрах лайнера раздался громкий хлопок, который вызвал некоторое смятение. Звук исходил
от одной из четырех турбин, в которой, очевидно, произошла поломка.
С тремя работающими турбинами скорость судна должна была заметно снизиться. Немедленно распространился слух, что двигатели были повреждены в результате немецкого саботажа, о чем рассказал один
из пассажиров — военный корреспондент Герберт Кори (Herbert Corey): «Несомненно, во время стоянки у причала лайнер был поврежден … Очевидно, что целью было не предотвратить отплытие "Лузитании",
а лишь "искалечить" ее и сделать легкой добычей для поджидающего ее быстроходного корабля».
Пять часов спустя (в 23 часа по лондонскому времени) срок британского ультиматума истек, без получения какого-либо ответа от Германии;
с этого времени две страны de facto были в состоянии войны. Опасения
за судьбу «Lusitania», находившейся уже в открытом океане, становились вполне оправданными.
Следующий день, среда 5 августа, выдался туманным, Атлантика штормила. Неизвестное судно было замечено с «Lusitania», и, как сообщает Г. Кори, кое-кто на борту вообразил, что это и есть тот самый вражеский корабль, встречу с которым подстроил диверсант.
Другой пассажир описал тот же самый инцидент, но добавил некоторые детали:
«… Мы заметили военный корабль впереди по левому борту, и пока
мы внимательно разглядывали его, пытаясь узнать, какому государству
он принадлежит, он совершил поворот и попытался нас перехватить.
В этот же момент мы сами изменили курс. Казалось, что он постепенно нагоняет нас; мы видели волны, разбивающиеся о его форштевень,
а затем показался клуб белого дыма или пара, но звука не было слышно.
В то же время туман стал сгущаться, и постепенно мы его потеряли
из виду. Потом мы слышали, что капитан телеграфировал "Эссексу"
с просьбой прибыть как можно быстрее, а клуб дыма, который многие
из нас приняли за паровой свисток, на самом деле был пушечным выстрелом. Мы слышали также, что он сигналил нам лечь в дрейф,
но мы не выполнили это требование».
Г. Кори с иронией описал попытки военного корабля догнать «Lusitania», которая не могла развить свою максимальную скорость из-за повреж-денной турбины:
«Капитан Доу сказал, что это был германский миноносец … Постепенно "одноногий" лайнер, который мог развить всего лишь жалкие 19 узлов, смог оторваться от него».
6 августа команда «Lusitania» наконец использовала серую краску, которая была погружена на борт еще в Нью-Йорке. В этот день,
уже в открытом океане, трубы и надстройка были покрашены с целью камуфляжа. Один из пассажиров, американский журналист и писатель Ричард Хардинг Дэвис (Richard Harding Davis), так описал трансформацию лайнера по получении новостей о начале европейской войны:
«Когда 4 августа "Лузитания" с погашенными огнями вышла из нью-йоркской гавани, катастрофа века длилась пока лишь несколько дней.
Три дня пассажиры на борту "Лузитании" ничего не ведали о происхо-дивших событиях. Началась ли между Англией и Германией схватка
за морское господство, мы не знали. Но когда на третий день мы вышли
на палубу, новости были написаны "на фоне неба". Повиснув на трубах, моряки закрашивали фирменную окраску "Кунарда" серой краской "мышиного" оттенка. Накануне вечером лайнер перешел в распоряжение Адмиралтейства и "Лузитания" превратилась в крейсер. Для того чтобы германские корабли не смогли ее обнаружить, "Лузитания"
не посылала телеграфных сообщений. Но она могла получать их;
к завтраку в судовой газете были опубликованы полученные накануне новости. Среди них, без пугающих заголовков, напечатанное обычным шрифтом, мы прочитали следующее: "Англия и Германия находятся
в состоянии войны". Редко новости так быстро распространялись
и, если говорить об английских пассажирах, принимались с большим спокойствием. Судя по проявлениям волнения или беспокойства,
радио сообщило им новости о результатах выборов».
Позднее некоторые из полученных по телеграфу сообщений смешались
с ходившими по судну слухами, в результате чего «пассажиры… были оставлены наедине со своими страхами и предположениями». Г. Кори описал некоторые такие сплетни, содержавшие менее чем достоверную информацию о ходе войны («Мы вошли в царство иррационального»). Так, было сообщено о морском сражении в Северном море, в котором
19 германских и 6 британских кораблей пошли ко дну, причем на флаг-мане «Iron Duke» («Айрон Дьюк») якобы погиб друг капитана Д. Доу некий О’Каллахан (O’Callahan). На следующий день выяснилось, что не было
ни битвы, ни потопленного «Iron Duke», ни мученически погибшего О’Каллахана.
На суше, согласно тому сообщению, произошло сражение, в котором были убиты 50 000 немцев и 15 000 французов; Эльзас и Лотарингия были отвоеваны, тевтонские орды были отброшены, Англия направила огромную армию в Бельгию.
Наконец с мостика пришла новость, что некий «морской» лгун в Нью-Йорке распространил слух, будто «Lusitania» была взорвана и затонула
со всеми на борту. Для всех родственников и друзей пассажиров в Нью-Йорке и Лондоне (где тревожная новость была, согласно этому сообще-нию, перепечатана) ложная весть означала горечь утраты. Но использо-вать телеграф для её опровержения было запрещено в связи с военным положением.
Остаток рейса, затянувшегося из-за неполадок с двигателями, прошёл без существенных инцидентов. Тем не менее, атмосферу никак нельзя было назвать нормальной, и пассажиры не могли абстрагироваться от того факта, что шла война. Г. Кори описывал:
«Ночью лайнер крался в абсолютном затемнении. Даже его зеленый
и красный огни были погашены. Окна были занавешены. Внутренние апартаменты были погружены во мрак. В поисках своих кают пассажиры блуждали по мрачным коридорам, сталкиваясь с дрожащими стюардами, говорящими шепотом.
Это было странное, необычное испытание. Люди, контролировавшие эмоции, постепенно теряли самообладание. Они наконец осознали,
что война идет и на море — что после почти полстолетия мира каперство было вновь возможно и что невинные люди подвержены опасности быть захваченными в плен».
«Lusitania» завершила этот рейс 11 августа, прибыв в Ливерпуль в 22 часа. Лайнер не стал делать свою обычную остановку в Фишгуарде на побе-режье Уэльса. После прибытия пассажирам несколько часов не разрешали покинуть судно. На все требования объяснений этой задержки ответ был один: «Война!». Позднее официальные власти заявили, что задержка объяснялась туманом.
К этому времени Адмиралтейство, взвесив все «за» и «против», приняло решение оставить «Lusitania» на коммерческой службе, а «Mauretania» поставить на прикол. Во-первых, их эффективность в качестве вспомога-тельных крейсеров была бы сомнительной по причине большого количества потребляемого ими угля; во‑вторых, у Адмиралтейства,
по-видимому, не было чёткого понимания, какие именно боевые задачи могли выполняться обоими лайнерами: Королевский флот почти сразу
же добился успехов в блокаде германских кораблей в их портах, а также
в операциях против германских вспомогательных крейсеров (рейдеров). Коммерческие рейсы через Атлантику были объявлены безопасными спустя десять дней после начала войны. На протяжении военных месяцев с осени 1914-го по весну 1915-го года «Lusitania» совершала обычные коммерческие рейсы, в среднем по два трансатлантических перехода
в месяц — всего за военное время она успела сделать 18 успешных рейсов. В этот период «Lusitania» была единственным из пассажирских лайнеров-гигантов, оставшихся на трансатлантической пассажирской линии: большинство крупных судов были либо реквизированы для военной службы, либо (как германские лайнеры) остались в нейтральных портах.
В ноябре по причине резко уменьшившегося пассажиропотока шесть
из 25 котлов лайнера были законсервированы для экономии угля;
эта мера снизила его максимальную скорость с 25 до 21 уз. Адмиралтейство поддержало это решение «Кунард лайн»: во‑первых, угроза со стороны германских вспомогательных крейсеров была минимальна; во‑вторых, до весны 1915 г. не было зафиксировано ни одной успешной атаки субмариной судов, двигающихся со скоростью более
14 уз. После этой модификации «Lusitania» по-прежнему являлась самым быстроходным торговым судном на Атлантике. Тем не менее, решение
о снижении максимальной скорости лайнера публично оглашать не стали. Несмотря на то, что опасения за судьбу «Lusitania» несколько поутихли, компания «Кунард лайн» не сразу вернула лайнеру его изначальную «мирную» окраску. Один из пассажиров сентябрьского рейса в Америку позднее вспоминал:
«Судно было выкрашено в серый цвет во время путешествия прошлой осенью, чтобы быть как можно более незаметным, но капитан не приказал выключить каютное освещение ночью. Существовала угроза захвата лайнера немецкими кораблями, но никто на лайнере не выглядел напуганным этим. Мысль о подводных лодках даже не приходила
нам в голову, так как фаза подводной войны в то время еще не началась».
Вальтер Остин (Walter Austin) в своей книге «A War Zone Gadabout» написал о рейсе в Англию в октябре 1914 года, в котором он принял участие:
«Наше плавание было очень спокойным, и мы встретили только одно судно за все время путешествия. Трансформация лайнера дала нам первый намек о войне. Он был полностью выкрашен в серый цвет,
а в ночное время все огни были тщательно замаскированы. Когда мы ночью подошли к берегам Уэльса, мы узрели грозный призрак войны,
так как прожекторы с берега постоянно освещали нас. Но явной тревоги среди пассажиров не наблюдалось, ведь это было еще до времени подводной угрозы, и мы благополучно пришвартовались».
Некоторое время спустя трубы лайнера были окрашены в черный цвет. Однако в ноябре 1914 года компания «Кунард лайн» решила, что можно далее обойтись без камуфляжа. Когда лайнер прибыл в Нью-Йорк вечером 27 ноября, завершив 191-е пересечение Атлантики, газета
«New York Times» написала, что трубы были вновь «красными с черными завершениями, кунардовского цвета, после двухмесячного периода окраски в черный для камуфляжа в связи с войной».
Продолжение истории о судьбе «Lusitania» читайте в наших следующих статьях.
© Д. С. Брыков
В этой статье представлена 1 часть Главы I из книги «Гибель «Лузитании: взгляд спустя столетие»/2019
Друзья, если статья вам понравилась - поддержите нас лайком и/или репостом, напишите комментарий. Наш канал - молодой, нам очень важно ваше мнение и поддержка!
