Врачей в отделении для недоношенных было трое.
Непосредственно наш лечащий врач, очень приятная женщина, мило общавшаяся с детками, отвечающая на ВСЕ интересующие вопросы развёрнуто и немного с экскурсом в медицинскую энциклопедию. Я всегда внимательно слушала (было интересно!), и к выписке, мне кажется, я уже была узкопрофильным специалистом по недоношенным деткам. Шучу, конечно))
Ещё была заведующая отделением, очень похожая на нашего врача, но более уверенная в себе, с громким голосом, который ни в коем случае нельзя было перебивать. Также была очень добра к деткам, отвечала на все вопросы и поясняла всегда суть проводимого лечения.
Эти два врача принимали решения по всем проводимым процедурам, назначали и отменяли препараты, то есть вели моих малышей.
Была ещё третья врач, молодая женщина, категория у неё была пониже, недоношенных деток она не вела, в основном, у неё были малыши с желтушкой и прочими нестрашными заболеваниями, требующими временного пребывания в стационаре.
Каждое утро, в районе 10 часов, был обход. Малышей осматривали, рассказывали, какие препараты сейчас используются, что планируется завтра и в ближайшие дни, задавали вопросы по состоянию деток.
Наша врач говорила, что состояние достаточно стабилизировалось, нужно снимать поддержку кислородом, в ближайшие дни будем пробовать отключать кислород.
Кислород к кувезам был подведен через тонкую трубку с малюсенькой кислородной масочкой на конце. Обычно она лежала в 10-20 см от лица, помогая деткам дышать. Я следила за сатурацией по мониторам, она не должна была опускаться ниже 90, если опускалась ниже, оборудование начинало часто пикать. Сначала нужно было удостовериться, что это не датчик отходит - датчик был прикреплён к ножке, и если малыш сучил ножками, значит, это датчик, ничего страшного. Если малыш лежал неподвижно, а сатурация не поднималась, следили за цветом лица, если бледнело, то нужно было как можно ближе поднести к носику масочку, чтобы помочь малышу дышать в полные лёгкие. Как только сатурация восстанавливалась, ребёнок ещё наблюдался несколько минут, и если все было в порядке, масочку снова возвращали на место. Если снижение было длительным, больше минуты примерно, обязательно приходила старшая медсестра, наблюдала ребёнка.
В один из воскресных дней, когда все отделение было на расслабоне, на обход пришла врач по желтушным деткам, она дежурила в тот день. Осмотрела малышей, поговорила о том, что пора бы пробовать отключать кислород. Постояла еще немного, и вдруг говорит: "А прямо сейчас и начнём тренировать", подошла к кислороду и перекрыла его у обоих деток. Я была в шоке. Мы, конечно, говорили об этом, более того, мы очень ждали отключения, как следующего этапа. Но в воскресенье... Не наш врач... Мне было боязно и неуютно.
Само собой, её действия были согласованы с нашими врачами, но тогда у меня реально сердце в пятки ушло.
Врач ушла, пояснив, что если кто-то из деток сильно уронит сатурацию, и не сможет выровнять, звать старшую, либо подключать самой.
Семён сразу обрадовался, что кислород отключили, больше он к нему ни разу не вернулся. Юлька в первый раз продержалась около часа, потом пришлось подключать. Я не рисковала, и подключала сама. Пока добежишь до поста - ребёнок уже весь серый. Врачам не нравилась эта самостоятельность, им важны были показания старшей медсестры, а я приглашала её постфактум. Правда, пару раз я все-таки давала посмотреть процесс, когда ловила заранее звоночки, что Юлька сейчас уронит сатурацию.
"Тренировали", то есть отключали от кислорода, каждое утро, и с каждым разом, Юлька справлялась все лучше и лучше. В итоге, на пятый день тренировок, все-таки согласилась дышать без него. Все были довольны. Так, на 14 день пребывания в отделении, нас вытащили из кувезов и поместили в "бебик", кровать с подогревом. Это была наша первая настоящая победа - победа над кислородом, теперь мои детки полностью дышали самостоятельно.
Кто ж знал, что сложные отношения Юльки с кислородом не закончились, и мы ещё побегаем всем отделением. Но это уже история для другой главы. Оставайтесь с нами.)))
Продолжение по ссылке:
