Поэма Гоголя «Мертвые души» отличается достаточно подробным описанием бытовых деталей, что вполне соответствует принципам реализма. Однако за всей чичиковской авантюрой с «мертвыми душами», нескончаемыми путешествиями по помещикам и заключением сделок, читатель зачастую не обращает внимание на детали, которые Гоголь выписывает с особой любовью.
Одним из ведущих образов (или концептов) в поэме становится еда. Каждый помещик, к которому приезжает Чичиков, стремится выказать свое гостеприимство в том числе в момент трапезы. Безусловно, те блюда, которыми помещики угощают Чичикова, в той или иной степени характеризуют их самих: совершенно исполинский обед ждет героя у Собакевича, неуклюжий и «сырой» - у Ноздрева, сухой и скупой – у Плюшкина.
Однако подобное обращение Гоголя к образам еды служит не только средство характеристики помещиков, но и самого Чичикова. Принцип главного героя - судить о людях по угощению - переносится на его видение всего окружающего мира. Во всем и даже в самом себе взгляд Чичикова выделяет то, что напоминает ему что-то съедобное.
Сам себя разглядывая в зеркале, герой с удивлением видит вместо лица какую-то лепёшку. Его собственные глаза липнут, «как будто их кто-то вымазал медом». Чичиков спит на тюфяке, то «тоненьком, как лепёшка», то «убитом и плоском, как блин». В окне деревенской избы он видит два лица: одно - «женское, жёлтое в чепце, узкое, длинное, как огурец», другое - «мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы…». Жена Собакевича несется вперед, «как плавный гусь». Пряники похожи на мыло. «Сапоги всмятку».
Кроме того, не будем забывать, что одной из самых распространенных концепций поэмы является путешествие Чичикова по аду. Если расценивать направление его движения с самого последнего, 9 круга, наверх, то, опираясь на все возрастающую роль еды, можно предположить, что Чичиков к концу 1 тома поэмы достигает 3 круга Ада, которого заслуживают все чревоугодники.
Заключительные страницы первого тома поэмы содержат кульминационный в изображении еды эпизод, изобличающий чревоугодие чиновников: «появилась на столе белуга, осетры, сёмга, икра свежепросольная, селёдки, севрюжки, сыры, копчёные языки и балыки, - это все было со стороны рыбного ряда. Потом появились прибавления с хозяйской стороны, изделия кухни: пирог с головизною, куда вошли хрящ и щёки девятипудового осетра, другой пирог с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы».
Если в начале поэмы описание еды вызывает ироничную усмешку, то в финале - отвращение. Насыщающиеся герои мерзки, и особенно жутко становится оттого, что эти «свиные рыла» имеют право казнить и миловать, покупать и продавать крестьян, которые в большей мере достойны называться людьми, чем изображенные чиновники - чревоугодники.
