Как я уже не раз писала, конечно, не все люди с психической травмой или личностным расстройством являются агрессорами. Но все агрессоры при этом имеют травму или психическое расстройство. Разница между агрессорами и не-агрессорами заключается в том, что не-агрессор, как правило, признает наличие у себя травмы или расстройства, худо-бедно, но пытается его проработать или с ним тихо и мирно сосуществовать, и в своих действиях, простимулированных этой самой травмой, старается учитывать интересы других людей.
Травма для не-агрессора – вовсе не оправдание агрессии и не смягчающее обстоятельство. Наоборот, человек, знающий о своей травме, которая превращает его в заряд замедленного действия и делает его опасным для окружающих, особенно пристально следит за собой, контролирует себя, старается избегать сложных ситуаций, которые могут спровоцировать выплеск агрессии. Например, такой человек избегает сильного алкогольного опьянения, которое может ослабить его самоконтроль, или отказывается от должности, на которой от него будет зависеть жизнь и благополучие других людей. Зная за собой опасность, определяемую его травмой, такой человек откажется даже от потенциальной возможности сделать других людей заложниками этой своей травмы.
Так ведет себя человек, находящийся в травме, но при этом не являющийся агрессором – прежде всего, он думает о других и стремится нанести как можно меньший вред окружающим.
Агрессор же, как мы догадываемся, ведет себя совершенно по-другому. Будучи точно таким же травмированным человеком, он делает эту самую травму центром своего существования и чуть ли не возводит ее на пьедестал. Травма определяет все его действия – она одновременно и стимул, триггер для выплеска агрессии, и оправдание для него, и смягчающее обстоятельство, и троянский конь для абсолютно любых личностных взаимоотношений.
Агрессор, не знающий о своей травме, вовсе не стремится о ней узнать, видя ее разрушительное воздействие на других людей – потому что другие люди, их жизнь, здоровье и благополучие для него глубоко безразличны. И их страдания, которые агрессор им причиняет, ему безразличны, и он не считает нужным предпринимать абсолютно ничего, чтобы как-то купировать или сгладить разрушительный эффект своей травмированности или своего личностного расстройства.
Если же такой человек все-таки о своем расстройстве узнает – например, получает консультацию профессионального психолога – это знание никак и ничем не ограничивает его агрессию. Наоборот, личностное расстройство для агрессора становится как бы индульгенцией для агрессии. Ну что вы хотели – как бы говорит вам такой человек. Надо мной в детстве издевались, поэтому и я буду монстром, и я в этом совершенно не виноват. Я же не просил, чтобы надо мной издевались, верно? Ну так какие ко мне претензии? Буду делать все, что хочу, и не смейте меня ни в чем обвинять.
Не травма и не личностное расстройство сами по себе делают человека агрессором. Его делают агрессором глубочайшее равнодушие к судьбам и благополучию других людей, жестокость, себялюбие, бесчувственность, отсутствие эмпатии. Все это, к слову, также может являться следствием травмы. Но агрессор отличается от не-агрессора тем, что эти его личностные особенности, явно опасные для других людей, его совсем не беспокоят и не тревожат, что он не видит в них ничего плохого, что он считает их нормой. Сама агрессия является нормой для агрессора, и именно этим он отличается от всех остальных людей.
