Кто-то из читателей как-то написал в комментариях, что агрессия – это, по сути, просьба о любви. Да, это так и есть. Давайте посмотрим, почему.
Побуждающей силой для агрессии, как я уже много раз писала, является иррациональный страх. А все такого рода страхи, в свою очередь, основаны на глубинной неуверенности в себе, сомнениях, примет ли человека общество, позволит ли оно ему выжить, не обидит ли оно его и не уничтожит ли. Откуда берется эта неуверенность? Из детской травмы, сформированной, как правило, отсутствием безусловной материнской любви.
Иногда бывает так, что эта самая, если можно так сказать, «базовая» травма усугубляется множеством других – ребенка могут бросить, к нему могут применять насилие той или иной степени жестокости, включая психологическое, ребенок может быть лишен элементарного бытового ухода, а может просто вырасти в бедной семье и подвергаться насмешкам.
Психологи говорят, как правило, о безусловной материнской любви, но никогда не исключают и роль отца – был ли он, каким он был, если не был, кто его заменял и была ли адекватная замена? Сошлюсь на свой личный опыт – из всех мужчин, выросших без отца, которых я знаю, наиболее психологически благополучными были те, кого воспитывал любящий дедушка, дядя, старший брат, или у кого был очень внимательный учитель, тренер в спортивной секции и т. д. Если же этого в детстве мальчика не было, картина во взрослом возрасте была весьма печальная.
Как мы видим, детские травмы могут быть самыми разнообразными, и чем они серьезнее, чем сильнее было применяемое к ребенку насилие, чем больше его отвергали, лишали необходимого и высмеивали, тем огромнее в нем становилась неуверенность в себе, неуверенность в самом своем праве на существование, праве на жизнь – и жизнь хорошую, светлую, благополучную. С этими травмами, понятно, все люди обходятся по-разному, но есть и немало таких, кто ввиду особенностей характера и внешних обстоятельств становится агрессорами, видя в таком своем поведении единственную возможность компенсации своих травм.
«Ах так!» - как бы говорит себе внутри такой бывший ребенок. – «Вы меня не любите, отвергаете, говорите, что никогда не полюбите – так вот же вам! Я вам покажу, как меня не любить! Я вам покажу, что я существую, и докажу, что любить меня – нужно и правильно!»
Все, что делает агрессор, когда проявляет по отношению к вам свою агрессию – он показывает вам, что он существует, и тем самым, достоин вашей любви. Вы должны его полюбить, разве непонятно, вы должны согласиться с тем, что он существует. Любовь и право на существование в травмированной психике практически идентичны – как только вы ответите на агрессию, как только дадите отпор насилию или вступите в какую-нибудь абьюзивную игру, вы, тем самым, подтвердите существование агрессора в его собственных глазах и как будто признаетесь ему в любви. Почему он это делает? Потому что других способов вступать в любовное взаимодействие он не знает – ему никогда этого не показывали.
Каждый раз, когда вы игнорируете агрессора, не вступаете с ним во взаимодействие, не реагируете на него, вы оставляете его ни с чем, не утоляете его голод, не подтверждаете его существование. Если это посторонний вам человек, он, ввиду полной вашей недоступности, от вас отстанет и пойдет искать себе другую жертву. Самое страшное – когда агрессор почему-то добивается таким образом любви именно от вас, когда он, например, ваш родитель или супруг, или почему-то вообразил, что именно ваша любовь ему жизненно необходима. Так бывает, например, когда взрослый человек назначил другого взрослого своим родителем и будет мучить его, пока не добьется той самой безусловной любви.
Когда мы говорим о том, что любая агрессия – это просьба о любви, мы тем самым не оправдываем агрессоров и не романтизируем агрессию. Мы говорим о том, что отсутствие любви в жизни человека – и есть самое страшное, что в жизни человека вообще может быть. Это отсутствие способно превратиться в самые чудовищные, самые жестокие вещи, которые делают люди, включая постоянную репродукцию насилия от поколения к поколению. Нельзя растить и воспитывать детей без любви.