Петр нервничал, совещание затягивалось. Представитель из центрального офиса поочередно выслушивал начальников всех отделов.
Ну, вроде и все. Можно выдохнуть и помчаться домой. Петр решил, что на метро будет быстрее, а машина пусть останется на стоянке. Он уже знал по опыту – не успел до 18 часов выехать, попадешь в вечернюю пробку. А дома Людмила, она наверняка ничего не поела. Она никогда не ест без него. И как обычно у нее разряжен телефон, он даже не сумел предупредить ее о том, что может задержаться. У лифта его окликнула бессменный бухгалтер и правая рука – мадам Свиридова. ….
-Петр Александрович, можно вас?
- Все, все – все вопросы завтра, с утра на планерке!
Ему было неловко, даже стыдно, что он грубо ответил милейшей Светлане Ефимовне. У той были какие-то срочные вопросы по налоговой. Но поскольку Петр очень спешил, из двух зол он выбрал меньшее. Обида главбуха не могла по важности сравниться даже с одной слезинкой его Милочки. Но иначе, мадам Свиридова не отстанет. Он знает ее хватку.
Светлана Ефимовна и не думала обижаться. Отношение шефа к своей жене, это была неубиваемая тема в их курилке. Очень трепетное отношение к этой безвольной курице – неумехе было у их Петра Александровича, которого за спиной звали Железный Петр.
Каждого у них как-то звали. Ее вот, мадам Свиридова - за любовь к шляпкам и каблукам. Его за силу – внутреннюю и физическую - Железным.
Со своей Милочкой он был иным. И все это знали. Достаточно было услышать хоть маленький кусочек телефонных воркований Петра Александровича с женой. Для той он был «Петюнечка».
Его жена из далекой от их строительной компании сферы. Она искусствовед, чуть ли не в четвертом поколении. Совершенно не приспособленное к реальной жизни воздушно-эфемерное существо. В панику ее могла вогнать даже микроволновка. Какой режим выбрать и на какую кнопку нажать, чтобы разогреть заботливо оставленный мужем в холодильнике кусочек курочки она не знала, и поэтому звонила своему «Петюнечке».
От платежных квитанций у нее начиналась мигрень, и она их убирала в дальний ящик письменного стола мужа. Он разберется.
Он разбирался со всем. С квитанциями и ужинами, с загрузкой белья в стиральную машину и с ее режимами стирки. С вызовом сантехника или врача, если у Милочки перехватывало горло ангиной. С закупками продуктов на неделю и с генеральной уборкой квартиры - тоже он.
Нет, Милочка не была лентяйкой, но все ее попытки что-то сделать самой, выходили боком. И боком с вполне серьезными последствиями.
Поэтому она уже не включала сама стиральную машину, плиту, старалась не брать в руки нож и другое колюще-режущее, типа иголки или ножниц. Еще она терялась от малейшего проявления грубости кассира универсама или диспетчера ЖЭКа. В общем, поэтому, когда муж запаздывал, она после работы в своем музее садилась с книгой в кресло, уютно укутывалась пледом и ничего не трогала. Ждала Петюню.
Так было и в этот раз. Петр уже накрывал на стол, когда под лопатку что-то резко кольнуло, и боль разлилась по всему телу. Сказать, что это было неожиданностью для него, было нельзя. Он давно уже подозревал какой-то сбой в своем организме. Но, как и все железные мужчины, побаивался медицинских кабинетов.
- Жаль, что затянул с обследованием, - мелькнула мысль в уходящем сознании, - теперь Милочку напугаю.
Когда Людмила увидела мужа, она действительно испугалось. Посеревшее лицо Петра уже не выражало никаких эмоций. Ее Петюнечка полулежал, упираясь левым плечом в кухонную стену, по которой он без звука и ополз на пол, теряя сознание.
Если бы накануне Милочку спросили, как вызывают врача, она бы пожала плечами. Но там была Милочка, что восемь лет жила за каменными плечами мужа, а остальные 22 года была маминой и папиной любимой девочкой. Трубку же телефона уже брала Людмила - жена, та, которой положено подавать патроны мужу даже в последнем бою.
Скорая прилетела мгновенно, но к ее приезду Людмила уже была готова. Петру она подложила под голову небольшую думочку, расстегнула рубашку, смочила ему лицо и грудь холодной водой. Она собрала документы, вещи, даже перекрыла все краны (в памяти мгновенно всплыли все инструктажи мужа). И поехала вместе с бригадой и мужем в БСМП.
Это кого-то не пускают дальше приемного отделения. Людмила все шесть часов просидела у дверей хирургического. Потом прорвалась туда. Домой попала через четыре дня. Помыться и переодеться. Потом ездила чаще – сварить прозрачный куриный бульончик, приготовить тефтельки на пару, сварить морс. И все у нее получалось идеально! Словно сжатая пружина, она экономно и рационально высвобождала потенциальную энергию после сжатия. Пружина сжалась в один момент с осознанием – Петюня в беде!
Ей удалось то, что зав. отделения пытался три года сделать со дня вступления в должность – навести железную дисциплину среди младшего персонала и идеальный порядок в палатах. Санитарочки и младшие медсестры ее немного побаивались, а остальные уважали. Ее руки огрубели, глаза ввалились от недосыпа и усталости, но ее Петюня лежал в стерильной палате, был окружен вниманием и заботой. С удивлением смотрел на свою жену и не узнавал. Где его беспомощная Милочка?
Людмила Александровна, что наглядно показывала санитарке, как нужно вымывать пыль из под кроватей или, чертыхаясь как портовый грузчик водила его по коридору – она? Подставив для опоры свое плечо, жена заставляла его делать шаг за шагом, и даже отдалено не напоминала ту нежную орхидею, которую он лелеял восемь лет.
Эта решительная фурия сметала все преграды на своем пути. ничего не изменилось, когда Петра выписали, и он еще полтора месяца долечивался в районной поликлинике. Она и там всех "поставила строем".
А дома пичкала его целебными отварами и паровыми котлетами, принуждала делать лечебную гимнастику, жестко ограничивала визитеров с работы, что пытались втянуть шефа в рабочие проблемы.
Язык не поворачивался назвать Милочкой ту, что парой звонков добилась прихода трезвого сантехника из ЖЭКа в течение 20 минут после вызова, когда на кухне стал подтекать кран. Петр даже побаиваться ее стал, а еще появились мысли – а что потом, когда не будет ограничений в интимной сфере? Пока он перестал смотреть на жену, как на желанную женщину. И это пугало.
Но все плохое обязательно проходит, и вот долгожданный первый рабочий день! К вечеру он не посматривал на часы, он наоборот оттягивал момент возвращения домой. Почему и сам бы не смог ответить, просто здесь он был нужнее, а там …, там такая же сильная, как и он, женщина.
Но он ошибся. Милочка уже задремала под теплым пледом с книжкой в руках, когда он пришел.
- И конечно ты ничего не поела, - ворчал Петюня, готовил ужин, накрывал на стол, потом начистил кремом ее теплые ботинки. Завтра уже обещали снег, и если Милочке не приготовить обувь, она застудит ноги. А там и до ангины недалеко. Спохватился, что нет молока для ее утреннего кофе, спустился в дежурный магазин, что работал круглосуточно с торца их дома. И все это в предвкушении ночи с любимой женщиной. Его нежной и беспомощной Милочкой.
От автора. Быть слабой, это целое искусство, и не каждая его умеет освоить))).
