Пансионат "Забота и уход" публикует с разрешения Елены П., чья свекровь провела у нас несколько месяцев, ее историю. В России в миллионах семей живут пожилые родственники с деменцией, болезнью Альцгеймера, неврологическими и умственными расстройствами. Для них нет психологической и материальной поддержки, всю информацию об особенностях жизни, ухода за такими больными они получают в основном в соцсетях или от знакомых. Мы хотим, чтобы люди, на руках у которых сейчас такие больные, знали, что они не одни.
Не могу посчитать, сколько раз я плакала от обиды, испытывала самую искреннюю ненависть и негодование по отношению к моей свекрови. И только сейчас поняла причины ее поведения.
Со свекровью поначалу у нас были отличные отношения. Наталья Дмитриевна была умной, начитанной женщиной, в молодости работала учителем биологии. Мой муж – ее поздний, единственный ребенок. Свекровь держалась поначалу очень деликатно. Она была уже пожилым, больным - у нее болели ноги - человеком, не работала, не могла сама следить за домом, поэтому мы жили вместе.
Вся домашняя работа была на мне. Я старалась ухаживать за ней, делать какие-то приятные мелочи - красиво накрывала на стол, всегда спрашивала, что ей приготовить. Она ела, удивлялась, «как это у тебя так вкусно получилось», подчеркивала, что я хорошая хозяйка, балую ее сына.
Все стало меняться после рождения дочери.
В течение ее первого года жизни наши со свекровью отношения перешли от дипломатически-вежливых к откровенно враждебным. Я несколько раз сама шла на перемирие, пыталась с ней поговорить, спрашивала, что ее во мне не устраивает. Искренне не понимала, в чем дело – ведь на мне были все заботы о ребенке, домашние хлопоты, к тому же я успевала иногда брать удаленную работу. Она ничего внятного не могла ответить. Потом узнала, что Наталья Дмитриевна настраивала мужа против меня, критиковала каждый мой шаг.
Я видела в этом обыкновенный материнский эгоизм: ведь я отобрала у нее главного мужчину в ее жизни.
Однажды, когда мы с дочкой жили на даче у родителей, у свекрови случился нервный срыв, она попыталась ударить сына, кричала ему какие-то нелепые обвинения. Муж вызвал скорую, приехал психиатр, долго разговаривал со свекровью. Потом отвел мужа в коридор и сказал, что у матери психоз, деменция, надо принимать препараты. Идти в психо-неврологический диспансер свекровь отказывалась, обвиняла, что ее хотят «сдать в психушку». Нам удалось пригласить к себе частного психиатра и обходными путями, через знакомого невролога, получить рецепт на препараты. Приходилось маскировать лекарства в еде, после них Наталья Дмитриевна становилась спокойнее, много спала. Но ее состояние все равно ухудшалось. Мужу приходилась закрутить все окна и перекрывать газ, когда он уходил на работу. Естественно, не было и речи о том, чтобы мы с ребенком вернулись домой. Однажды свекровь в отсутствие мужа пошла в душ и упала. Рентген показал перелом шейки бедра. Операцию провел отличный врач, Наталье Дмитриевне поставили имплант, но она все равно не стала ходить – вставала и передвигалась по палате при враче, а при нас устраивала сцены, обвисала на руках сына, говорила, что ей что-то повредили во время операции.
Я оставляла дочку маме, через день приезжала в больницу ухаживать. В другой день приезжал муж.
Через две недели ее выписали. С тех пор начался ад в нашей семье: мы с мужем дежурили по очереди.
Потом поняли, что не справляемся и наняли сиделку. Но нарвались на недобросовестного человека. Светлана проработала у нас почти полгода. Однажды в наше отсутствие Наталья Дмитриевна упала – в это время сиделка была на кухне и смотрела телевизор. Обошлось парой синяков.
Мы серьезно поговорили. Я стала внимательнее следить за состоянием свекрови.
С самого начала я избегала самостоятельно менять свекрови подгузники. Как только появилась Светлана, я перестала касаться этой процедуры – даже одеяло не поднимала.
Однажды, когда я была с ней дома одна, пришлось самой ее менять: я ахнула. Вся поясница, крестец, ягодицы были багрово-фиолетовыми. Такие же пятна обнаружила на пятках. Оказалось, за гигиеной сиделка следила плохо. Вызвали врача – он осмотрел Наталью Дмитриевну, сказал, что мы ее запустили, прописал лечение. С сиделкой мы расстались. Пыталась добиться лечения в больнице, но нам сказали, что это не такие глубокие пролежни, чтобы забирать из-за них в стационар. Я поняла, они неохотно связываются с такими больными.
Помню, как сидела после ухода врача у двери и ощущала полную беспомощность. У меня больше не было сил. Пожилые люди с деменцией, да еще и лежачие – это такая каста отверженных, которых сторонятся даже врачи. Нет лекарства, которое хоть как-то бы помогло остановить этот процесс. Нет никого, кто бы мог поддержать в такие моменты.
Мы лечили свекровь месяц, в результате пятна уменьшились, кое-где исчезли. Но самостоятельный уход тяжело нам дался. Свекровь не хотела мыться, страшно кричала при виде воды, хотя на любые другие манипуляции не реагировала спокойно. Я мыла ее специальной пеной для лежачих больных в постели, но этого не хватало. Муж раз в неделю носил маму на руках в душ. Она изворачивалась, брыкалась, отбивалась. Мы просили прощения у соседей, которые в своих квартирах тоже слышали ее вопли.
После каждой такой процедуры муж шел в магазин и покупал бутылку виски. «Это же не моя мама. Это кто-то другой», - говорил он.
Мы оба были на грани. Дочка почти все время жила с моими родителями на зимней даче, мы с мужем по очереди ездили туда. Чудовищно устали. И в этот момент нас позвала в гости семья друзей, в Израиль. Я ухватилась за эту идею – хоть ненадолго, но вырвемся, побудем вместе с ребенком. Встал вопрос, как быть с мамой.
Идею оставить ее с сиделкой на неделю сразу отмели. Решение подсказали наши друзья-израилетяне - их московские родственники размещали на время отпуска своего дедушку в пансионате "Забота и уход". Мы съездили туда, нам провели экскурсию. Меня удивило, что это действительно пансионат, а не казенное помещение или больница. Все по-домашнему, при входе в коттедж вкусно пахнет обедом, все сестры доброжелательные, опрятные. И мы решили попробовать.
Вернувшись из отпуска, поехали к Наталье Дмитриевне и застали ее на занятии с психологом. Чистую, ухоженную. Она слабо отреагировала на мой приход, - даже в таком состоянии неприязнь ко мне осталась. А мужа узнала – улыбнулась, когда он ее обнял. Мы тогда решили, что она останется в пансионате на пару месяцев – хотели сделать дома ремонт и немного выдохнуть. В итоге свекровь провела в пансионате полгода.
А потом мы забрали ее, потому что врачу пансионата не понравились ее анализы. К сожалению, обследование выявило опухоль в легком с метастазами. Наталья Дмитриевна прошла три курса химиотерапии – врач сказал, что операцию она не перенесет. Свекровь умерла через 5 месяцев, дома. Последние недели почти не приходила в себя, спала под действием обезболивающих. Нам помогали сиделки патронатной службы нашего пансионата. Не знаю, были бы у нас силы выдержать этот период, если бы не та передышка в пансионате.
Сейчас, пережив все это, могу сказать – самое важное, когда в подобной ситуации находишь точку опоры. Понимаешь, что ты не один. Тогда мне казалось странным строить какие-то планы на будущее, развлекаться, отдыхать, просто радоваться. Сейчас понимаю, что жизнь продолжается. Понимаю, что мы сделали все, что могли и искренне удивляюсь, когда люди говорят: "Зачем тебе все это было нужно? Свекровь - это не твоя семья". Но ведь эта женщина родила твоего мужа, воспитала твоего любимого человека. Как можно ее бросить, если ей нужна помощь?
Я до сих пор не могу простить себя за гнев и обиды, которые испытывала по отношению к свекрови, что вступала с ней в перепалки, что-то доказывала, злилась – если бы раньше узнала, что причина ее поведения в болезни, мне было бы гораздо легче. Удивляюсь, как мы с мужем сами не заработали психическое расстройство. Но нам повезло вовремя найти помощь.
