Трудные времена приходят и уходят, а частные самолеты остаются главным синонимом тяжелого люкса. Бывший банкир, а ныне автор бестселлеров о мире Уолл-стрит Уильям Коэн сообщает, на чем в 2020-м прилично летать татлеровскому человеку и что творится на борту самых статусных джетов мира.
Летом 1999 года, вскоре после того, как покойный ныне миллиардер Тедди Форстманн закрыл сделку по продаже производителя частных джетов Gulfstream компании General Dynamics, члены совета директоров Gulfstream задали ему вопрос: какое вознаграждение он хотел бы получить за прекрасно проведенную работу. Это ведь Тедди превратил джеты из просто роскошного средства передвижения в очень важный в татлеровском мире актив.
Инвестиционная фирма Форстманна Forstmann Little купила Gulfstream у корпорации Chrysler в 1990-м за $850 млн. Когда владелец начал подробнее изучать свой новый бизнес, он понял, насколько плохи дела. Однако вместо того чтобы, опустив руки, наблюдать, как компания обанкротится (а это казалось неизбежным), Форстманн взял на себя обязанности CEO, все оптимизировал, вывел предприятие в 1996-м на IPO и продал – за $5,3 млрд. За девять лет инвесторы Gulfstream получили прибыль в размере $5 млрд при вложенных $200 млн. Та сделка стала легендой Уолл-стрит. «Я художник, а Gulfstream была моим холстом», – говорил мне Форстманн лет десять назад в интервью. Вашингтонский лоббист, партнер юридической фирмы Akin Gump Роберт Стросс был председателем совета директоров Gulfstream. В сам совет Форстманн привлек своих влиятельных друзей, важнейших людей американской политики – госсекретарей при Никсоне, Рейгане и Буше-младшем Генри Киссинджера, Джорджа Шульца и Колина Пауэлла, бывшего министра обороны Дональда Рамсфелда, автогоночного магната Роджера Пенске, президента The Walt Disney Company, важнейшего голливудского агента Майкла Овитца и Линн Форестер (она же леди Ротшильд, жена сэра Ивлина де Ротшильда).
И вот Стросс спросил Форстманна, как совет директоров мог бы его отблагодарить за сделку мечты. «Может быть, ты хотел бы получить опцион?» «У меня столько акций! Опционов я не хочу», – ответил хитрый Форстманн и взял время на размышления. А потом позвонил и сообщил: «Я знаю, чего мне хотелось бы. Я хочу «джи пять». Речь шла о лучшем самолете фирмы, Gulfstream V, произведении искусства авиационных инженеров и декораторов. «Мать честная!» – только и сказал в ответ Стросс. «Ты подумай, – продолжил Форстманн. – Самолет стоит сорок миллионов. А в акциях ты все равно заплатил бы мне больше». Стросс сдался, обсудил с советом директоров. Надо ли говорить, что свой Gulfstream V Форстманн получил.
Частные джеты стали синонимом люкса, тяжелее которого не бывает. На них подсаживаешься, стоит лишь раз слетать. Все любят джеты. Бывшие президенты – у Билла Клинтона так вообще зависимость, но и Барак Обама не прочь прокатиться. Дональд Трамп поставил модель одного из будущих бортов номер один прямо в центре Овального кабинета. Ученые из Гарварда, нобелевские лауреаты, нарциссические адвокаты... Только поставишь ногу на первую ступень трапа – и обратной дороги нет. Прелесть еще и в том, что нет никакого предполетного досмотра. Казалось бы, пустяк, но именно он прочерчивает линию между просто богатыми людьми и владельцами джетов и их гостями: даже пассажирам первых классов на регулярных рейсах приходится снимать обувь, проходить через рамку и прочим образом унижаться, чтобы заполучить свой бокальчик шампанского.
«Салон на Хеллоуин был украшен тыквами. В какой-то момент деятели моды начали кидаться ими друг в друга. Кто-то попал модели в лицо».
Джеты – неотъемлемая часть жизни людей, которые правят миром нашего времени. Интересно, как они смогли бы обсуждать проблемы изменения климата на экономическом форуме в Давосе, на конференции Allen & Company в Сан-Вэлли, на форуме Аспенского института в Колорадо, на заседаниях Бильдербергского клуба (в прошлом году оно прошло в Монтрё, в нынешнем состоится в Копенгагене), если бы не джеты, которые доставляют их в эти спасаемые богом места? Благодаря джетам заботиться об окружающей среде приятнее.
Однако во времена, когда Тедди Форстманн попросил свою фирму подарить ему джет, иметь свой личный самолет размером с рейсовый было в диковинку даже для очень богатых людей. Самолет имелся у основателя Playboy Хью Хефнера (летающая версия усадьбы Playboy Mansion) и, конечно, у президента США. Роскошный борт номер один, знак высшей власти в стране и мире, появился у главы американского государства в 1962-м: его предшественники летали нечасто, на военных самолетах с пропеллерами, безо всяких орлов и важных надписей на фюзеляже. Но для Джона Кеннеди закупили Boeing C-137 Stratoliner. Первоначально самолет собирались выкрасить в красный с золотым, но Кеннеди счел, что такие расцветки больше подходят королям, а не президенту свободной республики. Тогда Джеки Кеннеди придумала выкрасить боинг в бело-голубой – Дональд Трамп, который в июне предложил перекрасить борт номер один в красный, белый и синий (то есть в цвета своего личного самолета), так и называет эту расцветку: Jackie Kennedy colour. То решение четы Кеннеди стало водоразделом. Теперь окраска джета – доказательство безграничной власти его владельца: он настолько всесилен, что волен выкрасить во что захочет даже самолет.
А вот титаны бизнеса пристрастились к джетам лишь в девяностые, накопив достаточно за тучные годы расцвета Уолл-стрит. Легендарный глава General Electric Джек Уэлч, «самый суровый босс Америки» последней трети прошлого века, так полюбил летать на частных самолетах за время руководства компанией, что захотел сохранить за собой право пользоваться джетом и после своей отставки. В 1996-м, за пять лет до этой самой отставки, Уэлч и General Electric заключили специальное соглашение, согласно которому глава компании после ухода с поста мог пользоваться ее авиапарком «без ограничений, для личных и деловых целей». В публичной отчетности General Electric подробности этого соглашения не раскрывались, но в 2002-м, во время громкого развода Уэлча со второй женой, многое прояснилось. Как посчитали ее адвокаты, если бы Уэлч летал на рейсовых самолетах с той же интенсивностью, с какой пользовался «Боингом 737» General Electric, он тратил бы три с половиной миллиона долларов в год, то есть почти триста тысяч долларов в месяц.
Желание иметь свой Gulfstream V или безлимитный доступ к чужому «боингу» легко понять и простить, как и желание находиться на безопасном расстоянии от плебса. Особенно сегодня, когда Gulfstream V превратился в G650ER. Это самый быстрый джет в истории, способный пролететь пятна- дцать с половиной тысяч километров – это больше, чем от Москвы до Сиднея. Но не «Гольфстримом» единым жив в 2020-м татлеровский человек. Это в 1999-м у компании не было достойных конкурентов (на тот момент она продала сто сорок один самолет). Сейчас в США и Канаде насчи- тывается более четырнадцати с половиной тысяч джетов. Коммерческих аэропортов в США, к примеру, четыре сотни, а аэропортов, обслуживающих частные джеты, – более пя- ти тысяч. Шесть производителей выпускают четыре десят- ка моделей. Есть Bombardier с ее Global Express. Cessna дела- ет Citation Longitude. Продолжают поставлять на рынок свои бизнес-джеты американский Boeing, французский Dassault и бразильский Embraer.
Для тех, кто на личный самолет пока не накопил, придумано долевое владение. Старейшей в мире чартерной компанией в этой сфере, NetJets, сотрудничество с которой развивал Тедди Форстманн во времена работы в Gulfstream, теперь владеет Уоррен Баффетт. Юная фирма Wheels Up, появившаяся в 2013-м и сделавшая ставку на заказ самолета с помощью мобильного приложения, привлекла инвестиции в размере $128 млн и оценивается в $1 млрд. Ну а если и на долю пока не набралось, можно в джете просто сняться для инстаграма. Это сейчас популярный жанр – в Москве, например, работает фотостудия Private Jet Studio, которая помогает организовать съемку в салоне Gulfstream 650 или у его трапа. Самолет, конечно, никуда не летит, зато два часа времени на его борту (это минимальное время аренды) стоят четырнадцать тысяч рублей. Предоплата – пятьдесят процентов, возврату при отмене бронирования не подлежит.
А ведь есть еще и такое явление природы, как супер- джеты (нет, мы, к нашему сожалению, говорим не о продукции концерна «Сухой»). Одним из первых решений основателей Google Сергея Брина и Ларри Пейджа после того, как в 2004-м они стали миллиардерами, стала покупка Boeing 767-200 у австралийской авиакомпании Qantas. Самолет обошелся им недорого, всего в $15 млн. Еще десять Брин и Пейдж потратили на то, чтобы на борту появились два салона, душ, столовая и пятнадцать кресел первого класса (вообще же этот самолет может принять на борт до пятидесяти милых сердцу пассажиров). На этом отцы «Гугла» не остановились. Завели отдельную компанию Blue City Holdings, чтобы управлять своим авиапарком, в котором теперь восемь самолетов, включая два Gulfstream V и еще один Boeing. Частный ангар Брина и Пейджа находится в калифорнийском Сан-Хосе – его строительство обошлось в $82 млн
Владельцы самолетов, разумеется, меряются их размерами. Помню, как несколько лет назад я беседовал с саудовским принцем аль-Валидом ибн Талалом, племянником нынешнего короля, которого называют аравийским Уорреном Баффеттом. В то время состояние принца-инвестора оценивалось примерно в $27 млрд. Сколько сейчас, неизвестно, американский Forbes его деньги больше не считает. Распространение информации о состоянии принца ограничили после того, как в 2017-м он был арестован вместе с другими саудовскими богачами по обвинению в коррупции и отмывании денег (всего под стражу заключили триста двадцать человек). Аль-Валида освободили через три месяца – как сообщала газета The Wall Street Journal, ему пришлось отдать за это $6 млрд. Так вот, на момент нашего интервью у принца имелось множество игрушек. Любимыми были джет Hawker Siddeley 125 и Boeing 747 с золотым троном на борту. Принц хвастал тогда: он единственный человек в мире, который владеет «Боингом 747». Тогда он к тому же был еще и единственным человеком в мире, который владел Airbus A380.
«Для людей, чья власть состоит лишь в том, что у них очень много денег, джет становится своего рода визитной карточкой, на которой написано «Я всесилен», – рассказывает мне один из серьезных людей мира прямых инвестиций. – Но главное – это свобода, которую дает самолет. Вы можете улететь, откуда и когда захотите, и прилететь, куда и когда захотите. А еще ваши друзья будут жить по вашему расписанию. Самые выдающиеся скоты вообще могут бросить друзей в аэропорту и улететь без них». Так однажды поступил и Тедди Форстманн. Один из пассажиров его джета застрял в пробке на Манхэттене из-за сессии Генассамблеи ООН и опаздывал на двадцать минут. Когда другой пассажир попросил Форстманна еще немного подождать, тот ответил: «Да пошел он. У меня дела» – и отдал команду на взлет. По иронии судьбы сам Форстманн панически боялся летать. Подлокотники его кресла на борту джета исцарапаны – так сильно впивался в них ногтями глава Gulfstream. «Он и свой самолет-то хотел иметь как раз по причине аэрофобии, – говорит один из тех, кто близ- ко знал миллиардера. – Иначе он просто не мог бы вести бизнес. Он в буквальном смысле не мог заставить себя подняться на борт рейсового самолета».
Пассажиры вашего джета всегда вам должны – большое человеческое спасибо как минимум. Место на борту можно использовать в качестве изысканной взятки. «На Манхэттене зимой перед выходными все предлагают: «Не хотите прокатиться с нами во Флориду?» – говорит все тот же частный инвестор. – Не потому, что не хотят гонять пустой самолет. Просто клиенты компании NetJets, те, кто владеет долей самолета, могут по правилам взять на борт еще одного пассажира. И они используют это свое право для того, чтобы кого-нибудь умаслить. А дальше этого человека можно использовать: он ваш должник. Вы со всех сторон царь горы».
А уж экипаж – это ваши рабы. В 2012-м пилот самолета фэшн-компании Abercrombie & Fitch подал в суд на ее главу Майка Джеффриса – обвинял в дискриминации по возрастному признаку (стороны в дальнейшем заключили мировое соглашение). Тогда и вскрылось, что в Abercrombie & Fitch выпустили сорокасемистраничное руководство для экипажа ее Gulfstream G550. Там, например, сказано, что члены команды должны быть молодыми, хорошо сложенными мужчинами модельной внешности. На работу они должны являться чисто выбритыми (после бритья требуется нанести каплю лосьона, который производит Abercrombie). Униформа строгая: рубашка поло, трусы-боксеры, шлепанцы и перчатки (все, конечно, марки Abercrombie). Перчатки должны быть черными, когда персонал накрывает на стол, и белыми, когда подает еду.
Когда мир моды встречается с миром джетов, вообще пиши пропало. Притчей во языцех стала история о том, как однажды группа американских деятелей фэшн-индустрии возвращалась с показов в Европе. На борту была модель. Дело происходило накануне Хеллоуина, и салон был украшен миниатюрными тыквами. «Ребята, разумеется, актив- но злоупотребляли, – вспоминает один из тех, кто знаком с подробностями дела. – В какой-то момент они начали кидаться друг в друга этими тыквами. Кто-то попал модели в лицо, повредил глаз. Самолет, разумеется, тоже пострадал». Приземлившись, модель подала в суд. А владелец джета выставил пассажирам счет на $80 тыс.
«Иметь джет приятно со всех сторон. Самые выдающиеся скоты могут бросить друзей в аэропорту и улететь без них».
С другой стороны, очень часто то, что происходит на борту джета, остается на борту джета, включая информацию о том, кто именно на него поднимался. Тедди Форстманн, с которого началась золотая эра джетов, посылал свой пустой Gulfstream в лондонский аэропорт Лутон, только чтобы его любимая побыла с ним немного на Лонг-Айленде. В Лондон летели четыре пилота: два члена основного экипажа и два пилота на обратную дорогу (плюс один или два стюарда). В Лондоне основной экипаж сходил и возвращался в Америку рейсовым самолетом. А на борт поднималась дама сердца Форстманна – принцесса Диана: она начала встречаться с миллиардером еще до официального развода с принцем Чарльзом (как писали таблоиды, за несколько месяцев до своей смерти, в августе 1997-го, Диана просила Форстманна найти ей на лето пляжный домик на Лонг-Айленде, но британские спецслужбы эту затею пресекли по соображениям безопасности, и принцесса поехала проводить лето с семьей аль-Файед в Европу). То, под каким именем в списке пассажиров самолета Форстманна проходила принцесса, потом долго обсуждали: у Федеральной авиационной администрации США на этот счет строгие правила. «В документы просто было вписано «Диана Спенсер», обычной ручкой, – говорит человек, знакомый с деталями разбирательства. – Как будто это какая-то уборщица»
