Когда заводят взрывоопасный разговор о людях, обречённых на страдания, об ошибках природы, некоторым даже само определение "ошибка" представляется заявкой на фашизм.
Рубен Давид Гонсалес Гальего в совей автобиографической повести "Белое на чёрном" поведал миру о том, что заставлять жить - жестоко. Быть может, даже более жестоко, чем, скажем так, отпускать.
Вот только "заставлять" и "давать возможность" жить - вещи разные.
Автор - дитя Коминтерна, внук одного из руководителей Компартии Испании, родился в 1968 году в Москве. Ему сразу же поставили диагноз ДЦП, вероятно, потому, что - как ещё определишь одним словом полное отсутствие ног и одной руки? Да и другая - не рука а... словом - на ней только один палец.
Матери сказали, что ребёнок родился мёртвым. Поверила.
И начались скитания по Домам малютки и специализированным детдомам.
Картины жизни в советском детдоме - именно то, за что ухватились ненавистники социализма всех мастей: "Садизм! Как можно ругать беспомощного ребёнка за то, что промахнулся мимо горшка?! И это ведь ещё рай в сравнении с Домом престарелых, куда несчастных сдают сразу после школы! Обречены на смерть в течение года!"
Правда, и сам Рубен дал повод к этим воплям, делая акцент на страшной нищете заведений, снабжавшихся по последнему разряду, на задёрганности нянек и полной бесперспективности для большинства воспитанников. "И ведь мы верили, что за границей, у буржуев, ещё хуже!"
Но он же подчеркнул и то, что образование здесь давали безо всяких скидок на инвалидность. То есть не рвали душу бесполезной жалостью, а всячески пытались адаптировать к жизни. Как будто в надежде на чудо.
И это не придумаешь, а надо пережить: ненависть к учителям именно за то, что готовят их к будущему. Ученики уверены, что им просто изо дня в день врут: ведь у инвалида будущего просто не может быть.
И тем не менее сам-то Рубен окончил техникум, стал правоведом, успел поработать и дважды (!) жениться - это везение, воля к жизни, или норма для тех, у кого голова в порядке.? Это - приспособленность к социуму такая, какая и в детдомах для здоровых - редкость. Значит, чудеса иногда происходили.
Рассказ о соседе по палате - это действительно страшно потому, что - никто не виноват. Кроме мачехи - природы.
Церебральнику уже 17 лет, но директор убавил ему годы: никакая комиссия ничего не докажет потому, что выглядит он... да вообще непонятно, на сколько он выглядит. Тельце младенца. Мозги - гения.
Вокруг него каждый вечер собираются студенты, и это странное существо диктует им курсовые. Со всеми расчётами, которые производит в уме лучше ЭВМ. Этому мальчишке предстоит умереть через два года в Доме престарелых - не то от недостатка ухода, не то от нереализованности...
Ведь именно нежизнеспособных в окружении Рубена не было - были просто нуждающиеся в постороннем уходе. Пожизненно.
Страшное государство?
Нет, Рубен точен в своих наблюдениях: страшные люди. Конкретные люди, которым лень вовремя накормить или сменить пелёнку. Которые растащили по домам гречку, а инвалидам выдали по две ложки. И что бы они делали ещё, если бы государство их не контролировало?
Рубен учился так, что учителя им любовались: писать не мог, но читал бесконечно. Запоминал и воспроизводил так, что прозвали... магнитофоном. Нашли - таки возможность устроить его в торговый техникум.
На этом чудеса не закончились: Рубена нашла мать. Кто - то ей всё же проговорился, что жив.
Увезла. В Испанию. Очень скоро перебрался в США.
А писательская карьера - это, действительно, везение. Состоялась потому, что базовые потребности взяла на себя испанская Компартия в лице родной матери.
Партия отнюдь не миллионерская, но руководители любой - не бедные. Могут позволить себе содержание писателя.
Картины заокеанского рая для инвалидов (коляска, повинующаяся чуть не мысли, пандусы, подъёмники и атмосфера всеобщей "любви - толерантности" не кажутся сентиментализмом. Понимаешь, что это - художественный приём, контраст.
Улыбаться тебе в кафе здесь будут очень даже широко: "Какой вы молодец, что решились выбраться из дома", а вот перспектив всё же больше в России. Даже в сегодняшней: двое детей Рубена успели родиться здесь. С руками-ногами-головами, переезжать за океан не пожелали.
Книга была напечатана одним пальцем - и сразу получила очень высокую оценку. "Букер" за "лучший современный роман на русском языке". Получена премия (и признание), естественно, в России.
О красотах языка судить не берусь: они здесь - не главное. Главное - вИдение ситуации изнутри, рассказ о том, как дали возможность. Но прежде всего - о собственной воле к жизни.
Когда Рубена называют героем, он отвечает, что в его положении можно быть только "или героем, или покойником".
А он просто хотел жить.
