Пятая часть. Начало истории - тут (читать)
Мама Кати, Римма Аркадьевна, оказалась женщиной энергичной и жизнелюбивой.
"Не подумайте чего, я приехала на время! Вот привыкнет Златочка к саду, тогда и уеду!" - поспешила заверить она Евгению Николаевну.
И та сдалась.
Смирилась с появлением в ее квартире новой жилички. Смирилась и с тем, что собственный муж нашел в лице сватьи задушевную собеседницу, с которой подолгу о чем-то разговаривал у телевизора, с газетою в руках.
Евгения Николаевна стала замечать, что эти двое: муж и сватья, любят смотреть одни и те же передачи; и чай они пьют - одинаковый, с бергамотом, в пакетиках и без сахару, зато обязательно с барбарисовой карамелькою. И пьют-то они его одинаково: наливая в блюдечко и отпивая из него, громко швыркая.
И с нижним бельем приезжей гостьи, каждый вечер сохнущим в ванной на батарее, пришлось хозяйке смириться. И с удушающе-приторным запахом духов "Мимоза", и с кусками хозяйственного мыла, разложенного там и сям..
Пока хозяйка дома отсутствовала на своих курсах, Римма Аркадьевна похозяйничала: передвинула от стены обеденный стол, переместила его к окну.
-Люблю пить чай, глядя на погоду за окном, - призналась гостья опешившей от такой наглости Евгении.
-Любуйся-ка ты сватьюшка, из окна своего дома, а не моего! - не сдержавшись, бухнула свой стол на привычное место, Евгения.
***
...Вернувшись со своих надуманных курсов, Евгения с порога услышала с кухни слащавый голос мужа и добродушный хохот сватьи. Прокравшись, женщина сунула свой нос в дверной проем кухни и узрела: муж с довольным видом поедал блинчики с творогом и сметанкой, жмурился от удовольствия, лебезил, пел дифирамбы и только не играл частушки на деревянных ложках от радости!
Евгения наблюдала за тем, как благоверный, с белым пятном сметаны на кончике носа, съедает все блинчики, облизывает пальцы и ожидающе смотрит на сковороду, в которой приезжая гостья проворно печет и печет блины, подсовывая их Вениамину Ринатовичу.
-Кушайте, кушайте, я их еще напеку! - истекала медом сватья, расхаживая по чужой кухне.
-Ваши блины - бесподо-о-обны! - чуть не пел от радости Вениамин и Евгения не выдержала. Впрыгнула на кухню и отчихвостила мужа:
-Чего расселся?! Полочка в ванной до сих пор не прибита! Гараж скоро развалится, а проводка в ванной перегорит! Живо встал и пошел! Расслабился он!
Муж тут-же подпрыгнул и исчез в двери, оставив недоеденным надкушенный блин, а Евгения уселась за стол, испепеляя взглядом сватью.
-И как это Леонид Кузьмович отпустил вас в город, извольте полюбопытствовать? - нервно тарабаня по столу пальцами, испросила у гостьи хозяйка дома.
-Так понимает ведь, что Катеньке тут помощь нужна. Да и у нас Кузьмовичем, в последнее время разлад в отношениях, - принялась откровенничать Римма Аркадьевна, - Живем: каждый сам по себе. С тех пор как диабет у Лени признали, он у меня враз изменился. Спортом стал заниматься, водой по утрам обливаться, диеты разные пробовать. А для меня кухня - самое главное место в доме, отдушина моя! Я страсть как готовить люблю. А не для кого стало. Леня себе овощи тушит в отдельной жаровне, или эти овощи в пароварке самолично парит. Скучно мне так, неинтересно. А тут Катенька позвонила, так я и бегом к вам! Как представила, что обедами вас баловать начну, так и крылья за спиною выросли. Ты уж Женя, извини что не в свое дело влезаю, но уж очень интересен мне вопрос такой: что там у тебя за курсы такие, что аж единственную внучку помочь забрать стало некогда?
Не ожидала Евгения дерзости неслыханной.
Не думала она, что ей, хозяйке дома, в котором она и дочку, и маму ее с почестями принимает, в лоб такие неудобные вопросы задавать начнут.
От неожиданности такой, юлить и врать не стала, решила сказать все как есть.
-Я внучку конечно-же люблю. Но у нее есть мать и отец, здоровые, слава богу, молодые. Так вот, вопросы свои ты лучше им задавай: для кого ребенка рожали, если справиться с ним не в состоянии? Для меня? Извините, но если сейчас все хором будем Кате вашей в пуп дышать, то мать из нее получится неважнецкая. Привыкнет на нас рассчитывать и все, хана! Упустим мамашку. Я когда Васеньку родила, в его полтора годика в ясельки увела и на работу вышла. С утра уводила, вечером забирала. Ни разу мысли у меня не возникало такой: маму свою, или свекровь к процессу воспитания моего сына привлекать. Все - сама!
Не понимаю я наших молодых: семью создать - создали, нас не спросив, зато как проблемы - о нас сразу вспомнили. Разве я не права? А если второго ребенка, с нами не посоветовавшись, родить решат? А третьего? Верхом абсурда я считаю твой, Римма, приезд! Надо дать молодым попробовать жить своим умом, без оглядки на бабушек-дедушек.
Катиной матери ответ дочкиной свекрови сильно не понравился:
-Ну спасибо тебе, сватья, вот не ожидала от тебя такого! Воспитывать ты мою дочь принялась! А я тебе так скажу: у моей Катьки было два бабушки и два дедушки и все они с самого ее рождения крутились рядом, принимая участие в воспитании внучки. Из рук в руки друг у друга Катьку вырывали, каждый на выходные или на каникулы, к себе подарками и обновами заманивали. Любили ее в-общем! Такая и выросла она у меня, ласковая, да любящая. Когда вас обрела, она так радовалась! Вы что, хотите наших детей только за то, что они друг друга полюбили, в жизнь выбросить, как слепых кутят в воду? Такая вот ваша тактика? Вот и зря! Лучше бы пересмотрели свое отношение, пока не поздно! Давайте помогать нашим детям, оберегать их от проблем, покуда мы живы-здоровы. Или убудет от вас?
Римма в глазах Евгении была женщиной горячей и, мягко говоря, недалекой. Восемь классов учебы и жизнь за спиной у мужа-тракториста в деревне, где самой главной обязанностью хозяйки дома считалось искусство вкусно накормить семью и присмотреть за ребенком - главные ценности ее жизни. И это - женщина, которая приехала из глухой деревни "мозги" городской женщине прочищать?
-Если вы вашу Катю принцесской растили, то это вовсе не означает, что мы с мужем должны принять из ваших рук эстафету по ее балованию! Вышла она замуж за моего сына, а не за нас!
Римма махнула рукой:
-Не ожидала от тебя такого, родственница! Я-то считала, что дочь обрела вторую мать!
Евгения Николаевна промолчала, боясь обидеть гостью неосторожными высказываниям и каждая осталась при своем мнении.
